Эксодус (Книга 3, 4 и 5) - Леон Урис

- Хула, если я не ошибаюсь, - ваш район, брат мой. Нужно, чтобы вы немедленно захватили Ган-Дафну. Как только Ган-Дафна будет в ваших руках, мы будем держать всю долину Хулы за горло.

- Мой генералиссимус, разрешите мне заверить вас, что каждый из моих добровольцев отважный как лев и воодушевлен благородной задачей истребить сионистов до последнего. Они все поклялись драться до последней капли крови.

- Вот и прекрасно. Кстати, мы им и платим чуть ли не по доллару в месяц.

Касси погладил свою бороду, затем поднял указательный палец, украшенный богатым бриллиантовым кольцом.

- Мы, однако, не должны забывать одну вещь. Всем известно, что майор Хокс оставил в Ган-Дафне три тысячи винтовок, сто пулеметов и десятки орудий.

Кавуки вскочил на ноги.

- Вы что - боитесь детей?

- Клянусь бородой Аллаха, что евреи направили в Ган-Дафну тысячу пальмахников. Я их видел собственными глазами.

Кавуки одну за другой влепил Мухаммеду Каси две пощечины.

- Ты возьмешь Ган-Дафну, ты сравняешь ее с землей, ты умоешь руки в крови проклятых жидов, не то я брошу твой вонючий труп коршунам!

Глава 5

Мухаммед Каси первым делом послал сотню своих людей в Абу-Йешу. Несколько жителей селения тут же отправились в кибуц Эйн-Ор и доложили обо всем Ари. Ари знал, что большинство жителей Абу-Йеши на стороне евреев. Он ожидал, что они что-нибудь предпримут теперь.

Арабы Абу-Йеши были не очень довольны появлением диверсантов. Они десятками лет жили в добрососедских отношениях с евреями Яд-Эля; их дома построили евреи. У них не было никакого зла на своих соседей, еще меньше им хотелось драться, и они смотрели на Таху, своего мухтара, ожидая, что он прикажет им прогнать диверсантов Каси.

Taxa затаился в странном молчании, не выступая ни за, ни против появления диверсантов. Когда старейшины села приставали к нему с уговорами сплотить людей на совместные действия, он отказывался обсуждать эту тему. Его молчание решило судьбу Абу-Йеши, потому что феллахи были бессильны без руководителя. Они покорно смирились с оккупацией села.

Каси быстро воспользовался равнодушием и бездействием Тахи. Чем дольше Taxa молчал, тем наглее и активнее становились головорезы Каси. Они отрезали дорогу в Ган-Дафну. Многие жители села злились, но дальше недовольного ворчания дело не шло. Затем четверых жителей Абу-йеши поймали на том, что они тайком переправляли продовольствие в Ган-Дафну.

Каси немедленно велел их убить, отрубить головы и выставить их в предостережение на сельской площади. С этого момента село было покорено целиком и полностью.

Ари ошибся. Он был уверен, что жители Абу-Йеши заставят Таху принять какое-нибудь решение, тем более что речь шла о том - быть Ган-Дафне или не быть. Но они ничего не сделали, а теперь дорога в Ган-Дафну была перерезана. Это поставило его в ужасное положение.

Перерезав дорогу, Каси стал круглосуточно обстреливать Ган-Дафну из горных орудий, расположенных в Форт-Эстер.

Евреи готовились к этому с того самого дня, когда Ган-Дафна была создана. Каждый точно знал свои обязанности. Переход от мирной жизни к чрезвычайному положению произошел быстро и спокойно.

Все дети старше десяти лет принимали активное участие в обороне села. Цистерну с водой обложили со всех сторон мешками, набитыми песком. Генератор, медицинское оборудование, склады оружия, боеприпасов и продовольствия находились с самого начала в подземных помещениях.

Жизнь шла своим чередом, хотя в убежищах. Школьные занятия, обеды, игры и все повседневные дела велись теперь под землей. На ночь дети отправлялись в специальные спальни, оборудованные вагонкой и помещавшиеся в огромных бетонных трубах, погруженных глубоко в землю и перекрытых толстым слоем грунта, а сверху еще мешками с песком.

Когда артиллерийский обстрел прекращался, дети и работники села выходили из убежищ, чтобы поиграть, распрямить застывшие члены и ухаживать за газонами и клумбами.

Не прошло и недели, как воспитателям удалось убедить детей, что свист и взрывы снарядов - обыкновенная неприятность, нередко встречающаяся в повседневной жизни.

Внизу, в кибуце Эйн-Ор, Ари лихорадочно искал решение. Все остальные населенные пункты должны были сами позаботиться о своей обороне, но в Ган-Дафне проживало человек шестьсот детей, к тому же селение было расположено в самом опасном месте, непосредственно под крепостью Форт-Эстер. Запасов продовольствия должно было хватить на месяц, в воде тоже не будет недостатка, если в цистерну не попадет снаряд. Хуже было с топливом. Ночи в горах были очень холодные, а Ари знал, что доктор Либерман согласится скорее замерзнуть, чем вырубить и пустить на топливо драгоценные молодые деревца. Телефонная линия была перерезана, и пришлось установить систему световой сигнализации между Ган-Дафной и Яд-Элем. Детское село было совершенно отрезано от внешнего мира, и добраться туда можно было только по крутому западному склону, в высшей степени опасному: нужно было с опасностью для жизни карабкаться по скалам вверх на высоту 600 метров, да и то лишь ночью.

Но не снабжение и не связь волновали Ари. Он боялся кровавой резни. Он не имел ни малейшего понятия, когда лопнет пущенный им слух о "неприступности" Ган-Дафны.

Перебрав все запасы оружия, Ари наскреб для селения с дюжину испанских винтовок выпуска 1880 года, 23 самодельных ружья и ветхое венгерское противотанковое орудие с пятью зарядами.

Зееву Гильбоа с группой в двадцать пальмахников поручили доставку этого оружия. Все, конечно, пришлось навьючить на себя. Противотанковое орудие предварительно разобрали на части. Когда стемнело, отряд пустился в путь; карабкаться по западному склону пришлось всю ночь.

В одном месте они прошли всего в нескольких шагах от Абу-Йеши. Это был один из самых опасных участков: пришлось покрыть по-пластунски расстояние в четверть километра под самым носом у диверсантов.

Вид у Ган-Дафны был печальный. Много зданий было повреждено, клумбы - все перерыты, статуя Дафны сбита с пьедестала. Тем не менее дети хранили удивительное хладнокровие, а система обороны работала безотказно, Зеев не смог удержать улыбки, когда навстречу отряду вышел доктор Либерман с пистолетом на боку. Весь поселок облегченно вздохнул, когда пришло такое подкрепление.

Артиллерийский обстрел продолжался еще дней десять. Горные орудия разрушили здание за зданием. Вскоре последовали и людские потери: снаряд разорвался неподалеку от входа в убежище, и двое детей погибло.

Но Кавуки требовал действий. Каси пытался организовать две или три робких вылазки. Каждый раз его люди попадали в засаду и погибали, так как Зеев растянул оборону Ган-Дафны чуть ли не до самых стен Форт-Эстер. Пальмахники парни и девушки - пробрались к крепости, а также к Абу-Йеше, и следили за каждым движением арабов.

Тем временем из Тель-Авивского штаба Хаганы явился курьер. Ари немедленно созвал командиров всех селений. В Тель-Авиве приняли решение относительно детей, проживающих в прифронтовой полосе. Штаб предлагал перевезти детей в Саронскую долину, поближе к Тель-Авиву и к морю, где положение было не таким критическим и где их с удовольствием приютят кибуцы и мошавы. Между строк можно было прочитать, что положение стало настолько опасным, что Хагана уже сейчас принимала меры на случай, если детей придется эвакуировать морем, чтобы спасти от поголовной резни в случае победы арабов.

Это был не приказ: каждый кибуц и мошав должны были сами принять решение. С одной стороны, люди будут драться самоотверженнее, если дети будут при них; но с другой стороны, нельзя было не считаться и с угрозой массовой резни.

Для этих людей эвакуация детей была вдвойне тягостна, так как она означала еще одно отступление. Большинство из них приехало сюда, спасаясь от ужасов, и эти поля были в их глазах последним рубежом, за которым нет отступления. За пределами Палестины надеяться им было не на что.

Каждое селение решило этот вопрос по-своему. Некоторые более старые селения наотрез отказались отпустить своих детей. Другие заявили, что они будут стоять до последнего, а если придется умереть - то всем вместе: они не хотели, чтобы их дети знали, что такое отступление. Третьи, отрезанные в горах и терпящие нужду во всем, каким-то образом вывели детей из окружения для дальнейшей эвакуации.

Ответственность же за Ган-Дафну лежала буквально на всех.

Разведчики донесли Ари, что Кавуки вовсю нажимает на Мухаммеда Каси, требуя наступления. Продовольствия становилось все меньше, а топлива давно уже не было. Прямые попадания повредили цистерну. Хотя никто и не жаловался, но жизнь в убежищах сказывалась на всех.

Командиры долины Хулы единогласно решили, что младших детей необходимо вывезти из Ган-Дафны. Весь вопрос был в том, как это сделать? Просить о временном прекращении огня не имело смысла, так как в этом таилась двойная опасность: во-первых, Каси непременно нарушит его, а во-вторых, это значило бы показать свою слабость. Если Ари попытается направить в Ган-Дафну автоколонну, то ему придется для этого сосредоточить все силы Хулы; только тогда он сможет пробить себе дорогу. Речь шла не о том, выиграть или проиграть очередное сражение. Поражение в этом случае было равносильно гибели детей.