Зов Орианы. Книга первая. В паутине Экора. [СИ] - Владимир Царицын

  - Как ты с такими талантами бомжем-то стал? - усмехнулся Илья.

  - По чистому недоразумению, господа. Уверяю вас, по чистому недоразумению. Слава Богу, из нашей семьи не было артистов, до такого позору мы еще не дожили, а нищий еврей - это еж ты ж господи же ж боже ж мой же ж...

  Алексей, гладковыбритый, но ещё не подстриженный, растрепанный со сна, сидел на краешке незаправленной супружеской кровати и смотрел в раскрытое настежь окно, выходящее во двор. Он думал о том, что с ним произошло, вспоминал эту ночь...

  Сегодня ночью у него был секс.

  Слово это он знал, слышал где-то или когда-то, но мужики, с которыми он провел ту часть жизни, которую помнил, называли это занятие иначе.

  Почему-то он никогда не принимал участие в оргиях, которые случались не так чтобы часто, но случались. Он не стеснялся, просто ему было противно. Все подружки бомжей были как на подбор - глупо хихикающие или истерически хохочущие, пьяные, редкозубые, морщинистые, с немытыми, свалявшимися, похожими на мочала волосами. Мочалки, их так и называли мужики. Встречались, правда, и бабёнки посвежее - в основном, новенькие или случайные. Но он всё равно их не хотел. Ему предлагали, но он отказывался. Бомжихи над ним смеялись, считали девственником, называли мальчиком-целкой. А кое-кто из мужиков ехидно интересовался: "А ты, случаем не педик, Борода? Так у нас во Фрунзенском таких не жалуют. В соседнем, Первомайском, районе пидоры есть, потому что там среди бродяг зэков бывших полно. А у нас одни натуралы. Может тебе на Первомайке прописаться?.."

  Вчера, когда эти двое - Андрей и Илья - ушли, и Алексей остался один на один с женщиной, которая по её же словам приходилась ему женой, он жутко растерялся. Безропотно дал себя увести со двора, а, оказавшись в квартире, чуть было не убежал. Закрутил головой, испугавшись непривычного уюта и запаха чистоты, дёрнулся к двери, но женщина встала, загородив её своим телом. Она не закричала: "Не пущу!", а так ласково сказала: "Милый, проходи в дом, это твой дом". И тут же поправилась: "Наш с тобой дом, Алёшенька". Услышав это ласковое "Алёшенька", он вздрогнул от неожиданности и замер, прислушиваясь к себе. Что-то сжало грудь, что-то пронеслось в голове, что-то вспомнилось. Неужели возвращается? Неужели он начал вспоминать? И тут же понял: ему вспомнился другой Алёшенька - из совсем недавнего. Они с Изей были в поиске, зашли в какой-то двор. Дети играли в песочнице, кто-то качался на качелях, кружился на каруселях, двое пацанов гоняли по двору на великах. Вдруг какая-то женщина громко позвала с балкона: "Алёшенька! Кушать иди, я тебе пельмешков сварила".

  Алёшенька - так зовут детей. А эта женщина, что стоит у двери, смотрит так ласково, что плакать хочется, тоже назвала его Алёшенькой... Странно. Странно и непривычно. Хочется спрятаться, забиться в какую-нибудь нору, чтобы никто не видел его слез, и плакать...

  Но и выглянуть наружу тоже хочется.

  Светлана, его жену зовут Светланой. Красивое имя, светлое. И сама она... Алексей нет-нет, да и бросал украдкой взгляды на совершенно незнакомую жену. На женщину, которую он пытался вспомнить, очень хотел вспомнить, но не мог.

  Красивая... И чистая. Такая чистая, он рядом с ней - комок грязи.

  - Мне бы помыться...

  - Конечно, конечно, - захлопотала Светлана. - Нам как раз горячую воду с утра дали. Всю неделю не было, испытания... А тут дали, как знали, что ты вернёшься и захочешь помыться... Вот ванна, - она включила свет и открыла дверь. - Шампунь на полочке, гель для душа там же, мыло, вихотка висит на крючке, зубная паста в стакане. А зубную щетку новую возьми. Она жёсткая, как ты любил... как любишь. Вот она, тоже на полочке лежит, в упаковке. Наши с Ленкой в стакане стоят, а твоя... ты её тоже потом в стакан поставь, ладно?.. Ну... - Светлана вдруг замолчала, почему-то покраснев. - Ты тут раздевайся, я за вещами чистыми и за полотенцем схожу.

  Алексей скинул рубаху, взялся за резинку штанов и вдруг застеснялся, закрыл дверь на "собачку". Раздевшись догола, посмотрел в зеркало, занимающее половину короткой стены и вмурованное в кафель. И вдруг улыбнулся, может, впервые за прожитый в беспамятстве месяц: он забыл снять панамку. Смешно было смотреть на свое отражение - голый в панамке, из-под которой видна практически одна рыжая борода. Алексей снял панамку, подёргал себя за бороду и стал искать взглядом ножницы и бритву. Ножницы, продетые в колечко, висели на гвоздике, вбитом в торец деревянной, выкрашенной белой краской полки. Что-то было в этом знакомое. Может, он сам вбивал этот гвоздик? Или сам делал эту полку?.. Бритвенный станок с лезвиями он нашёл в узком пенале - тоже деревянном и тоже крашенном, - втиснутом между унитазом и раковиной. Собственно, и не искал - открыл дверцу и увидел на средней полочке. Словно знал, что бритвенные принадлежности лежат именно здесь...

  За ручку двери дёрнули. Алексей интуитивно прикрыл "хозяйство", выронив при этом станок, который закатился под ванну.

  - Ты закрылся?

  Алексей промолчал, он не знал, что ответить. Сказать да - глупо, сказать нет - еще глупее. Всё-таки женщины умеют задавать странные вопросы. Даже такие женщины...

  - Ты как там?.. У тебя всё... хорошо?

  - Да... Спасибо.

  - Я полотенце и вещи на тумбочку положу. Тебе только руку протянуть.

  Алексей подождал, когда Светлана уйдёт (почему-то ему надо было, чтобы она отошла от двери ванной), нашарил под ванной станок, положил его на полочку и взял в руки ножницы. Посмотрел на себя бородатого и решительно отстриг рыжий клок слева. Подмигнул своему отражению.

  - Не нравится? - он отхватил клок справа. - Прощай, моя рыжая борода. Нет больше Бороды, есть Алексей Михайлович Симагин. Алексей. Алёшенька... Только бы всё это не оказалось сном...

  Он долго приводил себя в порядок - брился, мылся. С остервенением растирал тело вихоткой, словно вместе с въевшейся в поры грязью хотел содрать с себя и саму кожу и то нематериальное, что связывало его с бродяжьей жизнью. Ступив на прохладный кафельный пол, он хотел открыть дверь и взять полотенце, но передумал - он уже давно заметил, что на змеевике полотенцесушителя сохнут два полотенца. То, что побольше, по-видимому, принадлежало Светлане. Алексей осторожно, словно боясь уронить, снял полотенце с никелированной трубы и понюхал. Да, тот самый запах. Он зарылся в полотенце лицом и глубоко втянул в себя этот кружащий голову аромат. Несомненно, это было полотенце, которым пользовалась его жена. Алексей почувствовал запах каких-то трав или цветов (он не знал их названий, не помнил) в тот момент, когда Светлана, там, во дворе, подошла и положила свои руки ему на плечи. Этот запах... Наверное, так должны пахнуть настоящие женщины...

  Неожиданно Алексей ощутил сильное сексуальное возбуждение. И испугался - такое с ним случилось впервые. Он снова залез в ванну и, открыв холодную воду, встал под душ. Вода была не холодной, скорее, прохладной. Впрочем, летом она и не бывает другой. Однако, постояв под душем, он немного успокоился.

  - С легким паром, любимый, - улыбнулась Светлана, когда Алексей вышел из ванной. - А зачем ты сбрил бороду?

  - Я думал... Не знаю. Спасибо.

  - А у тебя лицо белое, - рассмеялась женщина. - Там, где борода была. Не загорело...

  Алексей провёл ладонью по щеке, словно на ощупь мог определить цвет. Рука ощутила непривычную гладкость кожи.

  - Ну и правильно, - сказала Светлана. - Правильно, что сбрил. Я-то тебя бородатым видела, а Ленка ещё нет. Вдруг испугается, когда увидит. Она к бородатым как-то не очень. Димка Полуянов в позапрошлом году заезжал... ой, что я говорю, в поза-позапрошлом. Он где-то на Севере работает, на какой-то земле... Принца Фердинанда что ли...

  - Может, Франца-Иосифа?

  - Ты вспомнил?!

  - Нет, - покачал вымытой головой Алексей. - В газете читал, что есть такая Земля Франца-Иосифа. Вот вспомнилось...

  - Понятно, - немного расстроено произнесла Светлана. - В общем, Димка в Энск не часто заезжает... А тут заехал, тоже бородатый. Так Ленка от него пряталась. Знаешь где? В шкафу. Ну, понятно, маленькая ещё была.

  Алексей по идее должен был улыбнуться, что он и сделал. Но улыбка получилась какой-то неестественной, вымученной. Светлана заметила, но ничего не сказала.

  - Да, дети смешные, - сказал Алексей и замолчал. Покашлял, будто бы поперхнулся.

  - А захочешь, потом опять бороду отпустишь, - избегая возникшей неловкости, Светлана перевела разговор на другую тему. - У тебя она быстро растёт. Я помню, как вы с Димкой соревновались в походе - у кого быстрее борода вырастет. Сначала я понять не могла, зачем вам бороды, а потом поняла - борода от гнуса защищает. И чем она гуще, тем вас меньше едят.

  - А где она?

  - Кто? - не поняла Светлана.

  - Где... наша дочь?

  - Спит, - пожала плечами жена. - Времени-то сколько!.. Там, - она показала на открытую дверь детской, - там Ленка спит, в своей комнатке.