Сын боярский. Победы фельдъегеря - Юрий Корчевский

Алексей лёг в постель и накрылся пуховым одеялом. Тело перестало трястись, но внутри сохранилась стылость, зуб на зуб не попадал. Сколько он в ледяной воде был? Минут десять, не больше, однако согреться не получалось.

Дверь в спальню открылась, и вошёл Захарий с двумя молодыми девками.

– Раздевайтесь – и к боярину. Только чтобы мне без баловства!

И тут же быстро ушёл.

Девки шустро разделись и нырнули к Алексею под одеяло. Тела их были молодые, горячие, как грелки, и Алексею сразу стало теплее, меньше стало знобить.

Не прошло и получаса, как Захарий привёл двух новых девок.

– Вы обе – геть с постели, одевайтесь. А вы раздевайтесь – и на их место.

Ничего себе способ! Но деды явно были не дураки. У Алексея перестали клацать зубы, он стал чувствовать пальцы на ногах.

Снова заявился Захарий, уже один.

– Одевайся, боярин, в сухое, в баньку идём.

Воздух в бане был уже горячим, хотя камни ещё не раскалились.

Захарий сам разделся, обмыл Алексея и уложил его в парной. Хорошенько отходив его веником, плеснул горячей водой.

Алексей вскрикнул:

– Ты что творишь? Чуть в кипятке не сварил!

– Лежи и не перечь! – остановил его Захарий.

Тем временем холопы подбрасывали дрова в печь, и через полчаса в парной нечем стало дышать.

– Всё, Захарий, не могу больше! – взмолился Алексей.

Он выбрался из парной в мыльню и окатил себя водой, смывая пот. Зато согрелся в парной, теплее стало.

– С потом вся хворь-то и выйдет.

Алексей обтёрся в предбаннике и вышел. На столе стоял жбан горячего молока и крынка малинового варенья – его варили с мёдом.

– Пей! – как из-под земли, вырос рядом с ним Захарий. – Всё пей, до дна!

– Изверг ты, Захарий!

– У меня одна забота – чтобы ты не заболел. Завтра спасибо скажешь.

Алексей выпил молоко, поел варенья – приторное.

– Теперь в избу, под одеяло – и спать.

– День на дворе… – попытался воспротивиться Алексей.

– Делай, что сказано.

Вроде Захарий слуга, но сейчас он командовал Алексеем, и всё, что он говорил и делал, было дельно.

Алексей перебежал в избу, разделся и нырнул в постель. А там и сам не заметил, как уснул.

Утром проснулся с заложенным носом. Болело горло, голова была тяжёлой. Он кашлянул пару раз, и сразу вошёл Захарий.

– Я туточки, в поварне был. Как здоровье-то? Что-то глаза у тебя красные, боярин… – он положил Алексею руку на лоб. – Э, лихоманка у тебя! Надо травы заваривать. Ты лежи, лежи…

Через полчаса Захарий вошёл с кружкой, от которой поднимался пар.

– Мой отец такой отвар пил, и тебе поможет. Семь трав тут: зверобой, чабрец, мята…

– Верно, – перебил его Алексей, – давай.

Пах отвар приятно, но на вкус оказался горьким. Всё же он выпил кружку до дна и снова уснул.

В обед Захарий заявился снова.

– Поешь куриной лапши да отвару попей.

Есть не хотелось, но пришлось подчиниться. Захарий не отстанет, да и выздороветь хотелось.

– Захарий!

– Туточки я!

– Мальчонка-то как?

– Он молодой, что ему сделается? После тебя попарили, молоком горячим отпоили – и хоть бы хны. Вон, в снежки во дворе играет. Я матери его наказал, чтобы за ворота не выпускала.

На душе у Алексея полегчало – всё-таки спас пацана.

Через пару дней он почувствовал себя заметно лучше: голова не болела, только в горле ещё першило немного. Но прошло ещё несколько дней, прежде чем Алексей окончательно выздоровел.

Однажды вечером, когда уже стемнело, к нему постучал Захарий:

– Боярин, тебя гонец спрашивает.

– Веди его сюда, да винца неси. Угощу человека, озяб небось.

– Выйти просит, говорит – срочно.

Алексей накинул кафтан – к чему надевать тулуп или шубу? За пару минут он и в кафтане не замёрзнет. Попутно прошёлся по двору: дорожки подметены от снега, кругом порядок. Молодец, Захарий, держит дворовую челядь в строгости, но и не обижает зазря.

За воротами стоял молодой безусый ратник – в тулупе, шапке суконной. Рядом лошадь.

– Здравствуй, боярин. Ты Терехов будешь?

– Я. Что-то лицо твоё мне незнакомо.

– Из новиков я.

Тогда понятно. Многих ратников, да и почти всех бояр Алексей в лицо знал.

– Послание тебе от князя.

– Говори.

– Не на словах передал, бумагу я привёз, – новик полез за пазуху тулупа.

В этот момент взгляд Алексея упал на снег, на отпечатки следов новика и его лошади. Странно, на отпечатках лошадиных копыт не просматривались подковы. У русских так не бывает.

Тень подозрения мелькнула у Алексея, но предпринять он уже ничего не успел. Переодетый новиком татарин выхватил из-за пазухи нож и с размаху всадил его в грудь Алексея.

– Это тебе за Тагир-батыра!

В последний момент Алексей успел подставить под удар правую руку, но было уже поздно, рука лишь слегка ослабила удар. Алексей упал, и тело его охватила слабость.

Лженовик вскочил на коня, ударил его плетью, и тот с места рванул в галоп: татарин боялся, что из имения выбегут русские ратники, и тогда ему конец.

А перед Алексеем пробежала вся его жизнь здесь: поход на Булгар, пиратские набеги с ушкуйниками, поединок с татарином, скачки. Откуда-то всплыло лицо Остриса, он грустно улыбался:

– Не торопись сюда, Алексей!

Алексей повёл головой, отгоняя видение. Слабеющими пальцами вытащил за цепочку свой камень-артефакт из-за ворота рубахи, с едва заметным усилием потёр его пальцами, на которых красовался перстень с бриллиантом, подарком Остриса. И вмиг стало светло и тепло.

«Ох я и дурень! – подумал Алексей. – Татарина переодетого не распознал! А где это я? Неужели в раю? У нас же зима, холодно».

Он разлепил глаза, повёл взглядом. Да он в своей комнате, на полу спальни валяется. Кровать, телевизор в углу, ковёр на полу.

Боль в груди медленно отступила, и Алексей глубоко вздохнул. Жив! Он жив! И вернулся в своё время. В очередной раз ему повезло.

Алексей поднялся с пола.

– Наталья, ты дома?

Тишина, только будильник громко тикает. Наверное, жена на работе, в редакции своей.

Слегка покачиваясь – то ли от не прошедшей ещё слабости, то ли как следствие переноса, – он прошёл в гостиную и увидел на подоконнике сотовый телефон. Нажал на кнопку, и на экране высветилось число, месяц, год и время. Ха! Так ведь здесь прошло всего полтора часа. Наталья и знать не будет, что он несколько лет прожил там. Вот только переодеться надо.

Алексей прошёл в ванную. Из зеркала на него смотрел он сам, только в окровавленном на груди кафтане и с окладистой бородой. Как есть боярин!

Алексей стянул кафтан, рубаху, штаны и сапоги. Надо поискать пакет, сложить туда вещи и выбросить всё в мусор.

Взгляд его упал на грудь. Там, прямо в области сердца, виднелся тоненький шрамик, розовый и совсем небольшой. А потом он обратил внимание на камень, по-прежнему висевший на цепочке. С ним явно было что-то не так.

Алексей снял его с шеи вместе с цепочкой. Вот чёрт! На камне чётко просматривалась выщерблина от ножа подосланного убийцы. Ох, нехорошо это! На пути ножа сначала его, Алексея, рука попалась, потом камень отклонил направление удара. Мелочи, случайности, но благодаря им он остался жив. Не исключено, что именно камень изменил направление клинка подосланного убийцы, и тот отклонился от сердца. Но камень повреждён, и сможет ли он в дальнейшем проявлять свои свойства?

Алексей посмотрел на часы. Надо поторапливаться, скоро с работы придёт жена, а он небрит, и вид неприглядный. У Натальи взгляд острый, она замечает все мелочи, и сразу возникнет вопрос – где был?

Алексей достал ножницы и остриг, как мог, свою окладистую бороду. Потом побрился станком. Кожу с непривычки защипало, зажгло. Надо же, бриться отвык!

Он забрался под душ и пустил воду. Простая вроде вещь, а как приятно! Ведь всё это время, несколько лет он мылся только в бане, из шайки, и никаких тебе гелей для душа, никаких тебе шампуней – только щёлок.

Едва он выбрался из-под душа и растёрся полотенцем, как привык, докрасна, как в дверном замке скрежетнул ключ, и вошла Наталья. Дверь в ванную выходила в коридор и была открыта. Поэтому она сразу увидела сапоги, кафтан в пятнах крови и осела на пуфик.

– Лёш, мы же договаривались! Где ты на этот раз был? Рассказывай!

– Дай хоть одеться!

– Зачем? Ты мне и так нравишься.

– Есть хочу.

– У мужиков одно на уме – поесть.

– Не скажи! А выпить?

– И это потом! Идём!

И Наталья потащила его в спальню.