Алый флаг Аквилонии. Железные люди - Михайловский Александр Борисович

- Два часа пятнадцать минут, онако, господа... И хоть это не укладывается в здравом уме, но факт налицо. Рассвет наступил не тогда, когда ему положено, а когда захотелось, и матрос в этом не виноват.

Командир «Опричника» сразу сменил гнев на милость.

- Извини, братец, погорячился, - сказал он матросу. - Вот тебе рубль за своевременный доклад - выпьешь за мое здоровье в кабаке, когда будем на берегу.

Капитан-лейтенант Селиванов был неплохим человеком с демократическими замашками: самолично учил матросов грамоте, устроил на «Опричнике» библиотеку, в свободное от корабельных работ время грамотные матросы по его поручению вслух громко читали своим товарищам отрывки из произведений русских классиков.

Впрочем, на этом история далеко не закончилась. В момент прохождения солнца через меридиан (благо это солнце наблюдалось не небосклоне) подпоручик корпуса флотских штурманов Николай Филиппов произвел обсервацию, и с ужасом доложил командиру:

- Петр Александрович, у меня получается какая-то несуразица... По счислению пути мы должны быть примерно в пятистах милях восточнее острова Реюнион, а обсервация по солнцу показывает совсем другое место -в трех с половиной тысячах миль на зюйд-ост, в тысяче миль южнее побережья Австралии, на широте архипелага Кергелен. Такого не может быть никогда, просто потому что не может быть! С другой стороны, этот весьма несвоевременный рассвет... Одним словом, я даже не знаю, что и сказать... Есть у меня, правда, совершенно уж безумная мысль, навеянная рассказом сочинителя Фаддея Булгарина о странствованиях героя в двадцать девятом веке... Вот я и подумал, что если сейчас не середина декабря, а середина апреля, то, по крайней мере, по широте все мои данные сойдутся с приемлемой точностью.

- Скажите, Николай, - произнес капитан-лейтенант Селиванов, стараясь сохранять хотя бы видимое спокойствие, - нельзя ли вашу безумную мысль проверить еще каким-нибудь астрономическо-математическим путем? А то, чтобы я решил, куда нам держать курс, одной вашей «гениальной» догадки, знаете ли, недостаточно.

- Можно, Петр Александрович, - немного подумав, ответил штурман, - ночью по звездам. Но только большой точности от этого не ждите. Это в северном полушарии достаточно определить высоту над горизонтом Полярной звезды, и сразу будет известна широта, а к югу от экватора, где нет своей полярной звезды, все не так однозначно, и точность определения широты с моими ручными инструментами будет в один-два градуса на небе или порядка ста миль по карте...

- Ста миль по карте - это было бы вполне замечательно, - ответил командир «Опричника». - Сделайте это, Николай, и мы за вас век Бога молить будем, а на берегу за свой счет поить в ресторанах водкой. Доложите результат завтра утром, ну а пока следуем прежним курсом, ибо там, где вы указали в прежний раз, мы никак очутиться не могли. Несуразица, она и есть несуразица.

Следующее утро, которое на борту «Опричника» пока считали пятнадцатым декабря (по юлианскому календарю) оказалось не менее томным, чем предыдущий день. Когда штурман подошел к командиру, вид у него был серьезным и даже встревоженным.

- Петр Александрович, - сказал он, - наблюдая звезды прошлой ночью, мне удалось определить нашу текущую широту и получить значения от двадцати трех до двадцати пяти градусов южнее экватора, что, собственно, укладывается в расчеты по счислению пути. Одним словом, мы там, где и должны были находиться согласно счислению, плюс-минус те самые шестьдесят миль возможной ошибки.

- Слава Тебе Господи! - воскликнул капитан-лейтенант Селиванов.

- Не торопитесь благодарить Бога, Петр Александрович, - с мрачным видом вполголоса произнес штурман Филиппов, - ибо на небе есть такие часы, стрелки которых, незримые для непосвященных в астрономию, отсчитывают не месяцы и годы, и даже не столетия, а целые тысячелетия. Еще Коперник и Ньютон писали о предварении равноденствий или о смещении полюсов. Полный круг циферблата на этих часах - примерно двадцать пять тысяч лет. Как следует из моих наблюдений небесной сферы, сейчас на планете Земля либо десятитысячный год до рождества Христова, либо сто сороковой век христианской эры - и это в лучшем случае, потому что эти небесные часы могли сделать не половину, а полтора оборота в ту или иную сторону. Больше вряд ли, потому что тогда изменился бы зримый невооруженным глазом рисунок созвездий, чего я прошлой ночью не наблюдал. Я думаю, что таинственная вспышка, озарившая океан, о которой нам поведал матрос Демидов, и была зримым отражением таинственного явления, бросившего наш корабль в пучины иного времени. Все, господин капитан-лейтенант, корпуса флотских штурманов подпоручик Николай Филиппов свой доклад окончил.

Некоторое время капитан-лейтенант Селиванов молчал, потом заговорил тихим голосом, стараясь, чтобы его не слышали посторонние:

- Если бы не тот дурацкий рассвет, наступивший на четыре часа раньше положенного, то я бы сейчас позвал сюда доктора Гомолицкого на предмет определения вашей психической вменяемости и дальнейшего списания вас с корабля. Но даже такой закоренелый марсофлот, как я, не разбирающийся ни в астрономии, ни в новомодных паровых машинах подпоручика Иванова, знает, что законы небесной механики много точнее любых человеческих установлений, а потому там, где они нарушились на четыре часа, можно ожидать и четырех месяцев, и многих-многих тысячелетий. Это факт, так сказать, неоспоримый. Теперь, Николай, скажите, вы говорили еще кому-нибудь об этом своем открытии?

- Никак нет, Петр Александрович, - ответил тот, - никому. Всем прочим господам офицерам и нижним чинам известно только то, что я сумел определить нашу широту, и теперь мы не потеряны посреди океана, а сможем найти дорогу к порту Кейптаун, где у нас предстояла якорная стоянка. Ведь для примитивной навигации не надо даже знать текущей долготы - достаточно выйти на тридцать четвертый градус южной широты и упорно двигаться на вест до тех самых пор, пока впередсмотрящие с салинга не увидят землю. Координаты Столовой Горы внесены в навигационные справочники, и, прибыв к ней, мы сможем заново настроить хронометр и уточнить текущую дату, после чего снова получим возможность ориентироваться в океане с приемлемой точностью.

- Меня радует ваш оптимизм, Николай... Именно так и должен вести себя доблестный русский офицер: не отступать и не сдаваться, - хмыкнул командир «Опричника». - Вот когда мы прибудем в Кейптаун и обнаружим на его месте либо прекрасный и загадочный город будущего, либо пустынный берег без признаков жизни -вот тогда я лично скажу команде о вашем открытии, а пока все должно оставаться таким, как сейчас. Вы меня поняли?

- Так точно, Петр Александрович, понял, - ответил штурман, на чем разговор был исчерпан.

Африканский берег (а это мог быть только он) впередсмотрящие увидели на двенадцатый день после того разговора между командиром и штурманом, причем в точно предсказанный срок, что вызвало всеобщий вздох облегчения. А еще через четыре дня «Опричник» подходил к Столовой горе, которую можно было узнать издалека по характерному силуэту. Конечно, в пути команда примечала многие несуразности: например, мыс Доброй Надежды всегда был весьма оживленным местом {Суэцкий канал откроется только через восемь лет) а с момента того урагана «Опричник» не видел ни одного встречного или попутного корабля, будто океан вымер. А чем дальше клипер уходил на юг, тем сильнее холодало, солнце все чаще скрывалось за тучами, роняющими в океан ледяные ливни и холодные моросящие дожди. На траверзе Мыса Доброй Надежды команда даже видела самый настоящий айсберг, множество пускающих фонтаны китов, но опять же ни одного встречного или попутного корабля.

Но силуэт Столовой горы не перепутать ни с чем; он обещал усталым путешественникам заслуженный отдых и гостеприимство портовых кабаков и публичных домов, готовых обратить выданное жалование в пьяный угар и потные женские услуги. И только обогнув мыс Хангклип, команда «Опричника» увидела, что берега странно уменьшившейся Столовой бухты пустынны, покрыты жестким кустарником-бушем, а в самой ее глубине стоит на якоре невиданно огромный пятимачтовый парусник-барк под датским флагом, вяло трепыхающимся на легком ветру. Русский клипер рядом с этим гигантом смотрелся как хищная щучка по соседству с ленивым сомом. И более ничего и никого... Никаких таинственных и прекрасных городов будущего - лишь ветер свистит над безжизненной холодной пустошью. Погода как в октябре на побережье Балтики: промозгло, ветрено и дождливо.