Капкан для Золушки - Людмила Зарецкая

– Ин, не нуди, а? – попросила Наталья. – Тут и без тебя тошно.

– Ладно, – сдалась журналистка Инесса Перцева, – помни мою доброту и обливайся слезами по поводу того, как тебе повезло с подругой.

– Я ценю, честно, – с улыбкой призналась Наталья и тут же погрустнела. – Надо к Верочкиным родителям съездить.

– Почему ты? – снова ощетинилась Инна.

– И вправду, Наташка, – поддержала подругу Алиса, – ну пусть Карина ваша съездит, они в одном кабинете работали, вместе в Италии были. Или Развольского отправь. Должна же от него быть хоть какая-то польза, помимо вреда!

– Да вы что, девочки? – Наталья невесело усмехнулась. – Кара ни за что не поедет. Это не прописано в ее должностных инструкциях. А у Стаса сердечный приступ случится. Да и вообще. Он нужных слов не найдет. Будет столбом посредине комнаты стоять. Или брякнет что-нибудь. Вы еще учтите, что Вера от него ребенка ждала. И если ее маме станет про это известно… В общем, следующим трупом у нас окажется Развольский.

– Давно пора, – злобно прошипела Инка, но Наталья замахала на нее руками: – Прекрати немедленно! Так нельзя говорить. Бога гневишь. Ну что ты, как маленькая, честное слово!

Как ни храбрилась Наталья, поездка домой к Верочке оставила у нее тягостное впечатление. Отец Веры, не стесняясь, плакал, не вытирая слез. Они бежали по небритым щекам, оставляя среди щетины блестящие дорожки. Мать – с прямой спиной и сухими глазами – держалась неестественно твердо. Натальины соболезнования выслушала, ни на секунду не меняя выражения лица. На сообщение о том, что агентство поможет с похоронами, сухо кивнула. Пару раз прикрикнула на отца, чтобы не позорился перед чужими людьми. Но, закрывая за Натальей дверь, неожиданно сказала:

– Вера вас очень уважала, Наталья Петровна. Говорила, что вы – единственный человек в вашей шарашкиной конторе, который действительно работает. Поэтому именно вам я скажу – между смертью Верочки и Сашеньки есть какая-то таинственная, мистическая связь. Если сможете, постарайтесь ее разгадать. Нам будет легче, если мы поймем, какая сила забрала ее на небеса.

Домой Наталья приползла совсем без сил. Посмотрев на ее лицо, Ленчик, которому она еще днем рассказала о случившемся по телефону, забрал ее сумку, помог выпутаться из куртки, вставил ноги в тапочки и за руку привел на кухню.

Через три минуты перед Натальей дымилась большая кружка чаю с лимоном. Выпив ее, она почувствовала, как ледяной ком, прочно угнездившийся в районе желудка в тот момент, когда она увидела тело Верочки среди роз, начал таять.

– Сейчас отдохнешь, и я буду тебя кормить, – деловито, но ласково говорил муж. – Или вот что, давай я тебе ванну налью. Хочешь, с пеной, хочешь, с солью. Погреешься, расслабишься, а вот потом я буду тебя кормить. Куриную котлету тебе разогреть?

– Ленька, когда я тебе в последний раз говорила, что ты потрясающий, а? – жалобно поинтересовалась Наталья.

– Ну, «если я правильно понял, и моя память не спит с другим», – процитировал муж свою любимую группу «Високосный год», – то никогда. Но вряд ли ты бы вышла за меня замуж, если бы было иначе. Так что будем считать, что я в курсе.

– Профессор, – засмеялась Наташка и, притянув к себе голову мужа, поцеловала его в затылок, – очень витиевато выражаетесь. Но смысл улавливаете верно. Господи, Лень, как же мне с тобой повезло!

В кухню, топоча пятками, ворвался Ромка и застыл, увидев обнимающихся родителей.

– Целуетесь? – спросил он, улыбаясь во весь свой щербатый рот, где не хватало четырех зубов.

– А что, нельзя? – поинтересовался у сына Ленчик.

– Почему нельзя? Можно. Целуйтесь на здоровье, – разрешил сын. – Я только яблоко возьму и уйду. Чтобы вы не стеснялись.

Захохотавшая Наталья поймала Ромку за руку, притянула к себе, и через минуту они уже обнимались втроем.

– Мамочка! Папочка! – приговаривал совершенно счастливый Ромка, как котенок, тыкаясь носом поочередно то в щеку Наталье, то в пузо Ленчика.

– Прав рекламный ролик сока «Фруктовый сад», – подумала Наталья, прижимая к себе сына и мужа. – Счастье – это просто. У меня есть семья. Мы все живы, здоровы, любим друг друга и не голодаем. И почему я раньше этого не понимала?

Впрочем, через пару дней этот постулат уже не выглядел для нее таким уж бесспорным. Во вторник в Инкином «Курьере» все-таки вышла статья Генриха Стародуба. И хотя Инка с боем повычеркивала из нее самые пикантные подробности, сам факт очередного убийства, связанного с агентством VIP-тур, все-таки получил широкую огласку. Поток клиентов вновь схлынул.

Развольский не разговаривал с Натальей. Держался с ней строго и официально. Она старалась не подавать виду, как больно ее это ранит.

На похоронах Верочки ее отец, не сдержавшись, съездил Развольскому по морде и назвал убийцей. До конца недели тот был вынужден ходить на работу в темных очках. Хорошего настроения и разговорчивости ему это не добавило.

А в пятницу Наталье позвонила возбужденная Инка.

– Слушай, Натусь, у нас вчера Дуб нажрался. Сегодня приперся на работу со страшного бодунища. Аж сидеть не мог. Стал клянчить, чтобы я ему пива купила на опохмел. Больше-то ни у кого перед зарплатой денег нет. У нас одна я финансово независимая. Дай Бог Гоше здоровья. А я сказала, что пиво куплю только в обмен на информацию. Откуда он постоянно узнает, что творится у вас в агентстве.

– Ну? – воскликнула Наталья.

– В общем, он пыхтел-пыхтел, потел-потел, но пива уж очень хотелось. Поэтому в конце концов признался, что весь слив в газеты, как в нашу, так и в другие, организовал ваш маркетолог Шведов.

– Володя? – не поверила собственным ушам Наталья.

– Он, родимый. В общем, пока счастливый и полупьяный от полученного пива Дуб его не предупредил, ты бы взяла его за жабры.

Господи, какое же это счастье – иметь семью! Возвращаясь с работы, не открывать дверь своим ключом, а звонить в домофон – только для того, чтобы в очередной раз почувствовать, как это здорово, когда кто-то просто открывает тебе дверь.

Как это прекрасно, что есть человек, который, когда ты болеешь гриппом, принесет тебе клюквенного морсу, только что сваренного специально для тебя! А потом подаст градусник, а потом разведет пакетик терафлю. А потом, когда у тебя упадет температура, сделает бутерброд с сыром. А потом снова нальет морс. И так до бесконечности.

Как замечательно, когда есть человек, перед которым весь выходной можно ходить нечесаной и в пижаме! Потому что он – свой. Родной и любимый. И тоже любит тебя, всклокоченную и с красным пятном от подушки на щеке.