Очи бога - Джон Марко

Жена слабо кивнула.

— Прости меня, Акила. — Она начала всхлипывать. — Пожалуйста, помоги мне. Так больно…

Акила поспешно положил руку ей на лоб.

— Все в порядке, — успокаивал он. — Я здесь, любовь моя. Не беспокойся. — Он повернулся к Джансиз. — Позови Гвену. И пошли за моим лекарем!

Девушка выбежала из комнаты. Акила взял жену за руку. Она казалась тонкой и бескровной. В глазах королевы таилась печаль.

— Кассандра, отчего ты не сказала мне, что больна? — Он снова рассердился, но теперь от мысли, что может потерять ее. — Скажи мне.

— Я… — Кассандра сглотнула комок. Голос звучал еле слышно. — Я хотела приехать в Кот. Узнай отец о моей болезни, он не отпустил бы меня.

Это признание взволновало Акилу. Кассандра заплакала.

— Акила, я боюсь. — Она положила руку на живот. — Там, внутри…

— Не бойся, — Акила погладил ее по волосам. — Скоро придет лекарь. Все наладится.

Она открыла глаза.

— Правда, Акила? Ты обещаешь?

Акила загадочно улыбнулся.

— Обещаю. Я не позволю тебе уйти, Кассандра.

14

Рак.

Лекарь Орик провел с Кассандрой менее часа, чтобы вынести приговор. Зловещее слово заставило Акилу побледнеть. Он знал, что это такое, но до прежде подобный диагноз касался незнакомых ему людей. Никто из близких не страдал этим заболеванием, тем более странно думать о нем применительно к столь юной женщине. Лекарь вышел из спальни Кассандры бледным и осунувшимся. Акила ждал в коридоре. Гвена и Джансиз были с ним, как и остальные женщины замка. Услышав про опухоль, молодой король покачнулся и едва не лишился чувств. В этот момент он готов был простить Кассандре все, и ее измена не шла ни в какое сравнение с любовью, которую Акила к ней испытывал. Едва в состоянии говорить, он заставил старого Орика повторить сказанное, как будто не расслышав.

— Это рак, — произнес лекарь. — Он будет распространяться дальше.

Орик считался ученым человеком, он лечил королевскую семью с незапамятных времен. Подобно большинству лиирийских лекарей, он обучался в известном колледже в Коте. Но Акила никому больше не верил и вызвал каждого врача в городе для осмотра королевы. Все последующие дни они являлись в замок, выслушивая и простукивая больную, и их лица вытягивались. И все, как один, подтверждали мнение Орика — Кассандра умирает. Опухоль уже не поддается операции. Она зародилась где-то в глубине пищеварительного тракта и распространялась на остальные органы, неуклонно приближая последний час. Ни один лекарь не оставлял ни малейшей надежды. Они обещали лишь сделать последние дни королевы более комфортными, а потом — ждать. Скорее всего, она умрет через два месяца, но Орик великодушно отпустил три, а может быть, и немного больше.

— Королева молода и сильна, — сказал он Акиле. — Она может прожить еще дольше.

Но всего три месяца — о чем тут можно говорить?

— У нее будут как хорошие дни, так и плохие, — продолжал Орик. — И тяжелые дни действительно станут таковыми.

Акила был не в силах слушать дальше. Он долго хранил информацию в секрете от Кассандры, но знал, что она подозревает правду, и, когда он вошел к ней в спальню, королева сама сказала ему это.

— Я умираю, — прошептала она.

Акила попытался улыбнуться.

— Орик говорит то же самое, но я не верю ему.

— Ты милый дурачок, Акила.

Ее голос неприятно резал слух, веки дремотно смеживались. Орик предписал ей прием сильнодействующих лекарственных трав, поэтому сейчас Кассандра вообще не ощущала боли. Она выглядела бледной, но и только.

— Сколько? — спросила она.

— Я не буду отвечать.

Кассандра открыла глаза:

— Акила, на сколько времени я еще могу рассчитывать?

— На столько, на сколько я скажу. Я твой король и твой муж, и ты не покинешь мир без моего разрешения.

Кассандра рассмеялась:

— Даже король не спасет меня.

— Я не позволю тебе умереть, Кассандра. Помнишь мое обещание?

— Ты не должен держать его, Акила. Разве я была такой женой, чтобы ты пытался сделать невозможное? — она повернула голову и зарылась лицом в подушки. И начала плакать. — Что я за жена?…

— Отдохни, — сказал Акила. — Я вернусь позже. К тебе пришли посетители, но я отослал их.

Кассандра повернулась к нему:

— Посетители? Кто?

— Джансиз хочет повидаться с тобой, — Акила замешкался. — И Лукьен.

— Лукьен? — Кассандра отвела глаза. — Так он знает?

— Уже весь город знает, Кассандра, и все пришли бы в эту комнату, если бы не я, — Акила повернулся, чтобы уйти. — Но тебе нужен покой. Поэтому я отправил их всех.

Верный слову, Акила разогнал всех посетителей. Даже Лукьена. Он охранял покой Кассандры, словно заботливая мать, не пуская к ней никого, кроме Орика, и сжалился, лишь когда его жена стала звать Джансиз. Служанка была единственной, посещавшей Кассандру, в то время как всех прочих изгнали из крыла, где помещались королевские покои.

Проходили дни, и Акила становился все более угрюмым. Изоляция, в которую он был погружен со дня возвращения из-за границы, достигла опасного пика: он отвергал все проявления дружбы и поддержки. Барон Гласс перестал слать декларации о войне из Дома Герцогов, но разговоры о войне с Норвором продолжались, а тут еще поползли слухи, что Акила беспомощен и неспособен действовать. Говорили, будто его смелость умирает вместе с его женой. Прекратились и работы над великой библиотекой. Акила был с Кассандрой день и ночь. Он томился в тягостных раздумьях. Он дал невозможное обещание. Теперь только чудо могло спасти королеву.

Но однажды утром его навестил Фиггис.

Прошло восемь дней с тех пор, как обнаружилась болезнь Кассандры. Акила, будучи не в состоянии ни с кем разговаривать, сидел затворником в кабинете и слушал шум ветра за окном: надвигалась буря. Король потягивал бренди, погруженный в чтение стихов одного из лиирийских поэтов. В эту минуту он отключился от Кассандры и всех своих бед, а бренди заглушало его боль. Звук ветра как будто успокаивал.

Его одиночество нарушил стук в дверь.

— Милорд? Вы здесь?

Акила узнал голос Фиггиса. Он со вздохом отложил книгу.

— Я здесь. Войдите.

Библиотекарь открыл дверь и нервно облизнул губы. У него в руке тоже была книга — очень старая на вид и покрытая слоем пыли. Волосы ученого растрепались, одежда, как всегда, имела крайне неопрятный вид, а глаза хранили ту же усталость, что и у Акилы. Он извиняюще улыбнулся королю, входя в кабинет.

— Извините, что помешал, милорд, но я обнаружил нечто, могущее заинтересовать вас.

Акила смотрел на принесенный Фиггисом предмет.

— Книга? Фиггис, меня нынче занимают вещи посерьезнее, нежели книги. Поставьте ее на полку к остальным.