Чаттертон - Питер Акройд

Вивьен с Эдвардом и Филип, который шел позади них, вышли во двор. Хэрриет поспешила навстречу Вивьен и расцеловала ее в обе щеки.

– Вы оба держитесь так мужественно, – сказала она. – Так мужественно. Что поделать – это Природа.

Филип заметил, что она сжимает Вивьен в своих объятьях несколько дольше, чем полагалось бы. Здесь что-то не так, подумал он, есть в этом что-то странное. Я тебе не доверяю.

Однажды дождливым вечером, вскоре после похорон, Вивьен и Эдвард сидели дома. Она составляла список предстоящих покупок, по ходу дела подсчитывая цены, а затем возвращалась к написанному и тщательно все проверяла. Она все время делала такие списки – для еды, для одежды, для квартирной платы, – и как только завершала один перечень, как ей приходил в голову какой-нибудь новый пункт доходов или расходов, и тогда приходилось начинать все заново. Она по-прежнему покупала все то, что любил Чарльз, специальную разновидность душистого мыла, определенной марки сливочное масло, особый сорт сыра. Теперь все эти предметы имели для нее огромное значение, и было бы просто немыслимо представить себе жизнь без них. И не потому, что она много ела: напротив, ей стоило большого труда заставить себя что-нибудь проглотить, и Эдвард приноровился сам себе готовить. Он старался выполнять все те мелкие хозяйственные дела, которыми раньше занимался отец, но все это время он как будто разыгрывал перед матерью какую-то роль.

– Не забудь про жидкость для мытья посуды! – сказал он теперь, торжествуя из-за того, что вовремя вспомнил столь важную вещь.

– Да. Конечно. Извини, Эдди, подожди-ка минутку. – У нее опять пересохло в горле, и она отправилась на кухню за стаканом воды. Но там она принялась пить стакан за стаканом, и, поднося его к крану, заметила, как дрожит ее рука; она с любопытством наблюдала за собой, так как теперь бывало, что она сама себе переставала казаться настоящей. Потом она вспомнила, что забыла внести в список еще один пункт, и поспешила обратно в гостиную, где ее с беспокойством дожидался Эдвард. – Я забыла сахар, сказала она; ей почему-то не хватало воздуха, и она присела на диван отдышаться. Оба сидели молча; оба уже обнаружили, что в мире существует совсем новая разновидность тишины.

Вивьен начала записывать цены на полях своего списка, и вдруг Эдвард воскликнул:

– Губная помада!

– А зачем она мне? – Она собиралась добавить «теперь», но не стала.

– Чтобы приукраситься, мам. – Он часто слышал, как она в шутку употребляла это выражение, говоря с Чарльзом.

– Нет, Эдди. Когда нас только двое… – Ей не хватило духу докончить начатую фразу.

Внезапно мальчик испугался за нее; он услышал шум дождя, стучавшего по крышам и улицам города.

– Но почему ты не хочешь помаду?

Эдвард почти прокричал это, и Вивьен с тревогой поглядела на него.

– Не шуми так, – сказала она. – Соседи услышат. – Раньше она никогда не заботилась о подобных вещах, но теперь Эдварду казалось, что ее все беспокоит и пугает. И, тревожно взглянув на капитальную стену, она ощутила почти что ужас по отношению к самой квартире.

– Почему ты не хочешь помаду? – продолжал допытываться Эдвард.

Внезапно послышался громкий хлопок: внизу, на улице, – двигатель чьей-то машины дал обратную вспышку, – и Вивьен вздрогнула.

– Что это, Эдди?

– Ничего, мама. – Но он заметил, как она устала, и, внезапно ощутив прилив любви, встал рядом с ней на колени и поцеловал ее в щеку. Прошлой ночью она не могла уснуть в своей комнате (которую по-прежнему называла "нашей комнатой") и поэтому, ища тепла и уюта, забралась в кровать Эдварда. Проснувшись утром, он увидел ее и инстинктивно протянул руку, чтобы погладить ее по волосам; и оба они, едва пробудившись, думали о смерти Чарльза.

– Знаешь, что я сейчас сделаю? – спросил он, поднявшись с дивана.

– И что же?

– Я тебе приготовлю чудесную чашку чая. – Она попыталась улыбнуться, но Эдварду показалось, что она вот-вот расплачется, и он поспешил добавить: – А знаешь, что бы сейчас сказал папа? Он бы сказал: ну так иди и сотвори чудо, Эдвард Неумелый. – Он в точности скопировал голос Чарльза, и Вивьен поглядела на него с удивлением; Эдвард, тоже изумившийся собственному подражательному подвигу, с нежностью улыбался ей. И в этот миг, глядя на сына, Вивьен вдруг узнала в нем черты Чарльза: ее муж умер – и все-таки не умер. Неожиданно ощутив счастье, она встала и отправилась вслед за Эдвардом на кухню.

– Сколько времени? – спросил он, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до стеганого чехольчика на полке над раковиной.

– Половина целовального, и время снова целоваться. – Она нагнулась и поцеловала его в затылок.

– А во сколько завтра придет Филип? – Филип только что купил подержанную «форд-кортину» и очень робко, с величайшим смущением, пригласил их «прокатиться» за город; на самом деле, он купил машину специально ради них.

– Как можно раньше, Эдди. Он сказал, что хочет увезти нас как можно дальше.

– Здорово! Мы сможем отсюда вырваться! – Он задумался. – Я хочу сказать, мы отлично проведем время.

Хорошее настроение сына и ее приободрило; раздался стук в дверь, и она, уже обретя присутствие духа, на сей раз не испугалась.

– Интересно, – прошептала она, кто бы это мог быть?

– Мам, пойди и посмотри. – Он подгонял ее к двери, придавая ей сил.

Это была Хэрриет Скроуп в сопровождении Сары Тилт.

– Мы тут проходили мимо, – сказала она, – и мне захотелось вас повидать. Мне страсть как хочется узнать, как вы тут поживаете. – Видимо, поняв, что это не самые удачные слова, она поспешно обернулась к Саре: Это Вивьен Вичвуд, моя добрая подруга и наперсница. – Она снова повернулась к Вивьен: – А это Сара Тилт. Знаменитая критикесса. – Представляя их друг другу, Хэрриет умудрялась еще и внимательно осматривать комнату. Она остановилась, увидев, что из глубины кухни за ней наблюдает Эдвард. Она инстинктивно показала ему язык. – Сара, а это маленький Эдвард. Я часто тебе рассказывала о нем, помнишь? Он совершенный ангел.

– Она показала мне язык, – сообщил Эдвард матери.

Хэрриет попыталась засмеяться.

– Я не показывала его.

– Наверное, она просто высунула его.

– Да-да, вот именно. Я высунула его посушиться.

Эдвард снова обратился к матери:

– Он и так уже был сухой. Такой жуткий и зеленый. Смотри-ка, вот опять!

Вивьен обернулась, но лицо Хэрриет успело снова принять чопорное выражение, губы ее были плотно сжаты.

– Простите, Хэрриет, – сказала она, но не смогла заставить себя рассердиться на Эдварда. С извиняющейся улыбкой поглядев на обеих дам, она стала подталкивать сына в сторону его комнаты. – Я скоро вернусь, – сказала она.

– Спокойной ночи, милый малыш! – Хэрриет послала воздушный поцелуй вдогонку удалявшемуся Эдварду. – Не забывайте: мальчишки – они всегда мальчишки. – Но как только Вивьен закрыла дверь спальни, она шепнула Саре: – В сказке его бы теперь уже съели. – Она снова воровато оглядела комнату и толкнула локтем свою старую подругу. – Вот он! – сказала она, мотнув головой в сторону портрета Чаттертона. – Я не удивлюсь, если его бумаги где-нибудь поблизости.

Она почувствовала (и была совершенно права), что Вивьен пока не захотела бы наводить порядок в письменном столе Чарльза или убирать листки с предисловием, которое он писал в день своей смерти. Сара уже собиралась что-то ответить, но Хэрриет приложила к губам палец и прокралась к столу. Она выдвинула первый ящик, увидела напечатанные на машинке стихи и безо всякого интереса задвинула его обратно. Зато во втором ящике она нашла большой коричневый конверт с надписью «Чаттертон», а под ним и отпечатанное Чарльзово предисловие. Она быстро оглянулась на дверь спальни, а потом заглянула внутрь конверта; там были кое-какие заметки, сделанные рукой Чарльза, а кроме того, и более увесистые бумаги – исписанные, как ей показалось, другим, более старинным, почерком. Сара тем временем рассматривала портрет.

Из-за закрытой двери приглушенно послышалось: "Спокойной ночи", и Хэрриет мгновенно отпрянула от письменного стола и снова очутилась на диване. «Быстрее», – прошептала она Саре, которая медленно догоняла ее. Когда Вивьен вернулась в комнату, обе дружно сидели на диване, обсуждая недавние выборы в Австралии.

– Эдварду тяжело пришлось в эти дни, – сказала Вивьен, как бы оправдываясь. Она не заметила, что по носу Хэрриет сбегает тонкая струйка пота. – Он перенервничал.

– И вы тоже. – Хэрриет подалась вперед и коснулась колена Вивьен. Правда, Сара? У вас вид женщины, которая много страдала. Уж я-то знаю, добавила она важно, – я ведь и сама много страдала. – Сара посмотрела на нее с изумлением, а Хэрриет продолжала: – Поэтому мы и зашли, чтобы предложить свою помощь.

– Как любезно с вашей стороны. – Вивьен не совсем понимала, что ей нужно отвечать. Вот уже несколько недель она повторяла: "Как любезно с вашей стороны" или "Вы очень добры", – но ей казалось, будто она лишь играет роль того человека, каким она была до смерти Чарльза. Она уже перестала понимать смысл собственных слов.