Искра соблазна - Джо Беверли

Леандр, утонченный малахит, не казался ей таким уж простым. У него были безупречные манеры, но в то же время чувствовалось нечто еще. Замкнутость, может быть. Ей понравилась его жена, а человека, наверное, можно оценить по женщине, которая его любит.

Стивен, голубой агат, нервировал ее, но, возможно, это просто следствие его репутации. Лаура Болл, сама по себе драгоценный камень, развенчала его славу, пожаловавшись, что он иногда настолько погружается в свои парламентские дела, что забывает поесть или не помнит, какой сегодня день недели.

Френсис, несмотря на свою поэтическую внешность, был твердым агатом.

Николас? Она посмотрела на имеющиеся у нее бусины: янтарь, тигровый глаз. Что-то одно из двух. Наконец она взяла топаз и стала перекатывать его между пальцами. Дэр, сияющий, золотой, такой, каким он был когда-то давно, а также изредка теперь, по вечерам. Ненадолго, как огонь, стараясь не погаснуть, время от времени выбрасывает языки пламени.

Она взяла свой кошелек и вытряхнула из него монетки. Вот: фартинг, маленькая коричневая монетка, всего-навсего четверть пенса, которая никак не отражала ценность Дэра в ее глазах. Но что могло ее отразить? Рубинов у нее не было, да и целого рубинового ожерелья здесь было бы мало.

Ей хотелось немедленно отнести его ему, но она взглянула на часы и увидела, что уже очень поздно.

Лучше дождаться утра.

– Если вы будете продолжать в том же духе, мисс Мара, я пошлю за вашей матушкой! – возмутилась Рут.

Мара лежала в кровати, мало что соображая от недосыпа. Она всю ночь перебирала в уме события прошлого вечера.

Взгляд Дэра, когда она купила его.

Фартинги и рубины.

То, как он прекратил издевки Николаса Делейни, словно отрезал.

Правильность и неправильность того, что все хотели видеть Дэра прежним человеком.

Загадочный отрез шелка.

Подарок, который она не понимала.

Она открыла глаза и встретилась со взглядом Рут, которая взволнованно ее рассматривала.

– Мне кажется, я выпила слишком много вина. У меня болит голова.

– Ну, это вы зря. – Рут немного успокоилась и вернулась к своей обычной раздражительности. – Тогда я пойду и приготовлю тоник.

Мара вновь закрыла глаза и застонала. Тоники, которые готовила Рут, были отвратительны, но по крайней мере они не причиняли вреда. В отличие от опиума. Она так ничего о нем и не узнала. Сегодня она непременно должна поговорить с мистером Фенгом.

Она села в постели как раз в тот момент, когда вернулась Рут.

– А! Значит, вы уже встали.

– Да, и мне теперь намного лучше.

Рут протянула ей стакан:

– Придется все равно выпить, миледи. Особенно учитывая то, что мне пришлось это приготовить. Я старалась.

Мара выпила отвар, слегка вздрогнув. Не такой уж противный, как многие из них.

– Спасибо, Рут. А теперь я позавтракаю.

Мара вылезла из кровати и взглянула на часы. Было уже почти девять. Неудивительно, что Рут взволновалась. Мара никогда не спала так долго.

Что у нее запланировано на сегодня?

Она открыла еженедельник и обнаружила, что она записала обещание Дэра отвезти ее посмотреть на вулкан. Возможно, следует ему об этом напомнить. Завтра – «Олмак».

Когда-то посещение этой святыни казалось ей воплощением самой смелой мечты, теперь же для нее это было лишь место, где она могла впервые потанцевать с Дэром. По-настоящему потанцевать, на людях, под музыку. Рут принесла завтрак.

– Нам нужно решить, что мне следует надеть в «Олмак».

– Что-нибудь бледное, миледи.

– Скромное и целомудренное?

– Как и вы?

– Увы и ах!

– Мисс Мара!

Мара собралась с мыслями.

– Извини. Я просто пошутила, Рут.

– Итак, которое, миледи?

Рут разложила на кровати три бальных платья нежных цветов. Мара взглянула на них.

– Розовое.

– Хорошо. С жемчугом вы будете выглядеть воспитанной молодой леди. Хотелось бы еще, чтобы вы так и вели себя.

– Рут, прекрати!

Горничная покраснела.

– Прекратить что, миледи?

– Прекрати меня поучать. Можно подумать, что я невоспитанная, вульгарная молодая особа, которая бегает за офицерами на улице и показывает свои подвязки.

– Уверена, что я бы никогда… – Но затем Рут взорвалась: – Вы просто сами не своя, миледи! И все это началось в тот раз, когда я помогла вам совершить тот сумасшедший поступок – выбраться ночью из дома. Не знаю даже, как вам удалось меня уговорить. С тех самых пор вы ведете себя очень странно. Вы не… вы же не сделали никакой глупости, правда?

– Разумеется, сделала. – Но затем Мара поняла, о чем спрашивает Рут. – Что? Нет! Боже, нет. Правду говоря, я влюбилась. Я влюбилась в лорда Дариуса. – Она улыбнулась, но Рут всплеснула руками:

– О, этого-то я и боялась. Что скажут ваши бедные родители!

– Они будут в восторге.

– От того, что вы влюбились в человека, который не может жить без опиума?

– Он скоро избавится от зависимости. Но ты не должна никому ничего рассказывать о помолвке. По крайней мере, до тех пор, пока у нас не появится возможность поговорить с отцом.

– Ну хоть что-то вы делаете как положено, – сказала Рут, все еще глядя на нее так, словно у нее умер кто-то из родственников. – Я только скажу, что лорда Дариуса все в этом доме любят и уважают.

– Разумеется. Он замечательный. По правде сказать, он просто идеален.

Рут закатила глаза и молча принялась убирать платья, а Мара стала раздумывать, чем бы заняться. Следует ли ей найти Дэра и обсудить с ним, где они будут жить после свадьбы?

Почему-то она начинала нервничать при одной мысли об этом. Ей немедленно захотелось выйти на свежий воздух.

– Сходи узнай, не хочет ли леди Остри выйти на прогулку, – велела она Рут.

– Они вышли, миледи.

– Так рано?

– Да, по делам Марлоу-Хауса.

Неужели это означало ускорение их переезда? Маре претила сама мысль об этом, но поделать она тут ничего не могла.

– Тогда со мной пойдешь ты, Рут.

– Хорошо, миледи.

На улице ей сразу стало легче. В Йоувил-Хаусе она задыхалась, но дело было не в спертом воздухе, а в ее знании. Казалось, дом наполняли темнота и мрак.

Она широким шагом направилась к Сент-Джеймсскому парку, довольная тем, что Дженси не смогла с ней пойти. В сопровождении Рут ей не нужно было поддерживать разговор, и она могла спокойно подумать.

Следует ли ей пытаться расшевелить Дэра, или лучше оставить его в покое? Была ли «Жестокая башня» развлечением, или она могла вызвать неприятные воспоминания? Была ли ее жизнерадостность благословением или ношей?

Она умела вести себя в обществе, но не знала, как пройти через все эти тени. Вся ее жизнь не была полностью свободна от несчастий, но это были самые обыкновенные несчастья жизни, такие как смерть ее дедушки Бэддерсли, когда ей было шесть лет, и ее маленькой сестренки, Элис, восемь лет назад.