Скрипка - Энн Райс

– Заберешь меня в царство мертвых? И это не ад?

Личико Лили… Я слишком грубо опустила ее в кроватку; от лекарств все ее косточки стали хрупкими. В спешке я причинила ей боль, а она просто посмотрела на меня снизу вверх, безволосая, больная, испуганная, – крошечное пламя свечи, а не ребенок, прекрасная в болезни и здравии. А я действительно напилась, Господи, из-за этого гореть мне в аду вечно, всегда, ибо я сама стану раздувать огонь собственных вечных мук. Я с шумом втянула воздух. Я не делала этого! Не делала!

– Нет, делала! В тот вечер ты была с ней груба, ты толкнула ее, напившись. И это ты! Ты, которая клялась, что никогда не позволишь ребенку пережить то, что по вине пьяной матери довелось выстрадать тебе самой…

Я подняла скрипку и ударила смычком по струне ля, которая пронзительно вскрикнула, – высокая струна, металлическая струна. Возможно, любая песня – это всего лишь вид крика, причесанный вопль; когда скрипка берет верхнюю магическую ноту, она может быть резкой, как сирена.

Он не сумел меня остановить, ему просто не хватило сил; рука затрепетала поверх моей, но он ничего не сделал. Вот видишь, призрак, фантом, скрипка оказалась сильнее тебя самого!

– Ты разорвала завесу, – выругался он. – Предупреждаю. То, что ты держишь в руках, принадлежит мне, и эта вещь, и я сам – мы оба из другого мира, как тебе известно. Одно дело понимать, и совсем другое – отправиться со мной.

– И что я увижу, когда пойду с тобой? Такую боль, что отдам тебе скрипку? Ты приходишь сюда, предлагая мне скорее безысходность, чем отчаяние, и при этом думаешь, что я стану тебя оплакивать?

Он прикусил губу, не решаясь сразу заговорить, ему хотелось придать вес своим словам.

– Да, ты увидишь, ты увидишь… что отличает боль, а что такое… они…

– Кто это – они? Кто эти ужасные создания, которые изгнали тебя из жизни, чтобы ты потом, прихватив эту скрипку, явился ко мне в личине утешителя и поверг меня в уныние, когда я видела плачущие лица, мою мать? Я тебя ненавижу… мои худшие воспоминания.

– Ты наслаждалась, мучая себя, ты сама придумывала кладбищенские картины и поэмы, ты распевала хвалу смерти своим жадным ртом. Так ты считаешь, что смерть – это цветочки? Отдай мою скрипку. Чтобы вопить, используй голосовые связки, а мне отдай мою скрипку.

Мама явилась ко мне во сне два года спустя после своей смерти:

– Ты видела цветочки, моя девочка.

– То есть ты не умерла? – выкрикнула я во сне, но тут же поняла, что эта женщина не настоящая, это не она, я разглядела это по ее кривой улыбке, это не моя мама, она на самом деле умерла.

Эта самозванка была слишком жестока, когда сказала:

– Все эти похороны – сплошное притворство… Ты видела цветочки.

– Отойди от меня, – прошептала я.

– Это моя скрипка.

– Я тебя не звала!

– Нет, звала.

– Я тебя не заслуживаю.

– Это не так.

– Я молилась и фантазировала, как ты говоришь. Я несла свою дань на могилы, и эта дань была с лепестками Я рыла могилы по своим меркам. Ты вернул меня обратно, ты вернул меня к неприукрашенной, неприлизанной правде, и от этого я сделалась больной. Ты лишил меня дыхания! И теперь я умею играть. Я умею играть на этой скрипке!

Я отвернулась от него и заиграла. Смычок летал над скрипкой еще более грациозно, песня лилась. Мои руки знали, что делают! Да, знали.

– Только потому, что она моя, только потому, что она ненастоящая. Ты, строптивица, отдай сейчас же!

Я отступила, продолжая играть неблагозвучную мелодию, не обращая внимания на его отчаянные толчки. Затем, вздрогнув, я от него вырвалась. Мой мозг и мои руки были связаны магическим кольцом, таким же, какое связывало мое намерение и пальцы, мою волю и мастерство; хвала Господу, это случилось.

– Скрипка играет, потому что она моя! – сказал он.

– Нет. Тот факт, что ты не можешь ее вырвать, достаточно красноречив. Ты пытаешься. И все напрасно. Ты умеешь проходить сквозь стены. Ты умеешь играть на этой скрипке. Ты унес ее с собою в смерть, никто не спорит. Но сейчас тебе ее у меня не отнять. Я сильнее тебя. Скрипка в моих руках. Она остается осязаемой, смотри. Послушай, как она поет! А что, если она каким-то образом и была предназначена мне? Ты когда-нибудь думал об этом, ты, злобное хищное существо, ты когда-нибудь любил до или после смерти, настолько любил, чтобы…

– Неслыханно, – сказал он. – Ты ничто, ты случайность, ты одна из сотен, ты воплощение тех людей, которых все восхищает, но которые сами ничего не создают, ты всего лишь…

– Умник какой. И в лице твоем выражается боль, совсем как у Лили, совсем как у матери.

– Это ты виновата, – прошептал он. – Так не должно быть, я бы ушел, я бы исчез, если бы ты попросила. Ты меня обманула!

– Но ты ведь никуда не ушел, тебе понадобилась я, тебе понадобилось меня мучить, ты не уходил до тех пор, пока не стало слишком поздно, и тогда уже я нуждалась в тебе; как ты смеешь так глубоко погружаться в чужие раны. А теперь у меня есть скрипка, и я оказалась сильнее, чем ты! Что-то заставило меня забрать ее, и теперь я не выпущу скрипку из рук. Я умею на ней играть.

– Нет, эта скрипка часть меня, в той же степени, что мое лицо, мое пальто, или мои руки, или мои волосы. Мы призраки, эта скрипка и я, ты даже не можешь себе представить, что они сделали, ты не имеешь права, ты не можешь встать между мной и этим инструментом, ты отдаленно не понимаешь, что это за мука, и они…

Он прикусил губу, его лицо создавало иллюзию, что он сейчас упадет в обморок, так сильно оно побелело, вся кровь, которая не была на самом деле кровью, отхлынула от лица. Он открыл рот.

Мне было невыносимо видеть его боль. Невыносимо. Мне казалось, что я совершила последнюю ошибку, нечто очень дурное, когда увидела, как ему больно, Стефану, которого я едва знала и которого ограбила. Но я все равно не могла вернуть ему скрипку.

Перед глазами все заволокло туманом… Я ничего не чувствовала, кроме прохладной пустоты. Ничего. В голове звучала моя музыка, повтор той самой музыки, которую я сама создала. Я склонила голову и закрыла глаза. Сыграй снова…

– Раз так, ладно, – сказал он.

Я очнулась от пустоты, взглянула на него, и руки крепче сжали скрипку.

– Ты сделала свой выбор, – сказал он, приподняв брови и всем своим видом выражая удивление.

– Какой выбор?

Глава 11

Свет приглушил все краски в комнате; блестящие листья за окнами теряли свои очертания. Запах в комнате и на улице перестал быть одинаковым.

– Какой выбор?

– Пойти со мной. Теперь ты в моем царстве, ты со мной! Я обладаю силой и слабостью, но не могу тебя поразить намертво, зато я могу не хуже ангела сковать тебя чарами и низвергнуть в истинное прошлое, точно так, как это делает твое собственное сознание. Ты довела меня до этого, вынудила силой.