Замуж - не напасть - Лариса Шкатула

- Какая глупость! - не верит Евгения. - Неужели шеф стал бы пачкать руки убийством?

- Я тоже так думаю, - соглашается Надя. - Но Валентина могут посадить. По подозрению.

Муж толкает её в бок. Подруга, увлёкшись, повышает голос.

Никто не убедит Евгению в том, что Валентин способен на такое. Никто, если только не представит неопровержимые факты. Он мог нарушить, например, налоговое уложение - лихачество ему свойственно, но убить? Хотя бы и чужими руками?

И месяца не прошло, а Евгения второй раз на похоронах. Сколько лет было Петру Васильевичу? Евгения по привычке называет его по имени-отчеству. А ведь он всего... на два года старше её. Ушел из жизни. Ужи привычными становятся эти слова. Даже поизносят их на одном выдохе: ушелизжизни.

Разве что родители и жена горюют непритворно. Остальные перешептываются. По обрывкам разговора слышно - о чем-то постороннем. Кто-то поодаль даже хихикает, но вспомнив, испуганно обрывает смех. Люди боятся смерти и суеверно отстраняются от неё - слишком кошмарен её лик: безжизненное тело, упакованное в ящик из досок.

Евгения возвращается домой. Вряд ли она сегодня сможет уснуть. В такие минуты одиночество её не привлекает, но Надя с Эдиком были озабочены какими-то своими проблемами, и она постеснялась навязывать им свою компанию.

И хорошо, что постеснялась, потому что в дверь начинают трезвонить, и она сразу понимает: это Аристов.

- Нина хочет подать на развод, - сообщает Толян, но в глазах его нет ни радости, ни сожаления; сухи и бесстрастны его глаза. Будто говорит он не о своей жене, а о посторонней женщине.

- А ты что ей сказал?

- Я сказал, что развода не дам! - цедит сквозь зубы Аристов.

Если бы в эту минуту в комнате рухнула стена, Евгения была бы ошеломлена куда меньше. Хорошо, что Толян сейчас не смотрит на нее, а полностью ушел в свои мысли, и она успевает справиться с собой. Так что говорит внешне совершенно равнодушно:

- Если она решила уйти, вряд ли ты этим её удержишь.

- Если бы только уйти, Бог с нею! - машет рукой Толян. - Но она хочет привести в мою квартиру "родного отца Ярослава", как теперь все время подчеркивает, а уйти должен я и "оставить в покое сыновей". Понимаешь, обоих!

Евгения понимает: Шурке уже шестнадцать. Он может решать, с кем ему остаться - с отцом или с матерью?

- Нет! - распаляется между тем Толян. - Ты пойди со своим возлюбленным на квартире поживи! Попробуй, что такое, жить на совковую зарплату! А то приведет его на все готовенькое!..

С кем это Аристов разговаривает? Явно не с Евгенией. Выходит, она здесь лишняя?

Она встает и идет в душ. И освежает, думать помогает. Как удачно, что именно сегодня ей и Маше пришло приглашение на поездку в Филадельфию! Днем она приняла решение отказаться, но нынешнее утро, кажется, расставляет все на свои места.

Евгения и вправду выходит из душа другим человеком. Ненужные теперь эмоции запрятаны глубоко на дно, а на поверхности - чистая, легкая радость: она поедет в Америку!

- Ежели у тебя возникнут трудности с жильем, можешь пожить пока у меня, - мило улыбается она Аристову. - Я оставлю тебе ключи.

- То есть, как это - оставишь? - удивляется он, когда наконец осознает её слова. - Ты собираешься куда-нибудь уезжать?

- Ненадолго. Может, на месяц-два... Как понравится, - говорит она.

- В командировку? Но зачем тебя могут куда-то послать, если в фирму ты только что устроилась? - не может поверить он.

- Я не в командировку собираюсь, - заговорщически улыбается она, - а в Америку.

- В Америку! - все ещё не вникает он. - Что ты там будешь делать? В турпоездку?

- По приглашению, - безмятежно поясняет она.

- Я и не знал, что у тебя есть знакомые американцы!

- Конечно, я не успела тебе все рассказать. Мы ведь не так уж много времени провели вместе.

- ты делаешь это мне назло? - уточняет он.

- Небось, Мария руку приложила?

- Ты угадал, - соглашается Евгения. - Это её знакомые.

- Такая была скромница, спасу нет, а тут...

- Что - тут? - начинает закипать Евгения. - И Джеймс, и Майкл - её коллеги по работе.

- И который из них твой?

- Моего мужчины на этой земле пока нет! - сжав зубы, сообщает она.

- Вот как! А я для тебя кто - эпизод?

- Мой мужчина будет только моим. А ты... ты для меня любовник!

- Один из многих?

А вот это уже прямое оскорбление. Спокойно, Женя, не уподобляйся человеку, который даже в постели говорит не о чувствах к тебе, а о своих проблемах с женой...

Она снимает пеньюар, и медленно начинает одеваться. Потом, не оборачиваясь, говорит ему:

- До свидания!

Он ещё некоторое время лежит, словно не может поверить её словам и, наконец, вскакивает, хватает одежду и, как есть голый, устремляется в ванную. Видимо, Толян тоже становится под холодный душ, потому что приложив ухо к двери, она слышит, как он невольно ухает.

И выходит он такой же спокойный, как сама Евгения. Полностью одетый. Преувеличенно галантно кланяется и говорит:

- Мой привет Машиным коллегам!

Евгения закрывает за ним дверь вдруг задрожавшими руками и влезает в выходной костюм. Что бы ни случилось, она должна выглядеть!

Ей нужно срочно повидать Валентина. А для того, естественно, надо поехать к нему домой. Дверь ей открывает жена Валентина и, зачем-то оглядев лестничную клетку, шепчет:

- Заходи.

Они с Евгенией шапочно знакомы.

- А почему ты шепчешь?

- Мы всем говорим, что Валентина нет, уехал к тётке на Украину. Следователь уже несколько раз приходил.

- Чего ему бояться? Разберутся, - пробует успокоить Евгения.

- Ты не знаешь, в ментовке сейчас всё по-другому. Сначала сажают, потом разбираются. Зачем же тогда ему в тюрьме сидеть, пусть лучше дома посидит. Пока не разберутся.

- А если с обыском придут?

- Ой, не говори, - вздыхает Валькина жена. - Я от окна не отхожу. Чуть что, он к соседке уходит. Она уехала, а нам ключи оставила...

- Наконец-то поговорю со своим человеком! Неужели есть люди, которые могут целыми днями пялиться в этот ящик? - выходит к ней Валентин. - Я-то прежде, кроме новостей, и не смотрел ничего - некогда было. Не подозревал, что у нас теперь такое жвачно-прокладочное телевидение! А это правда, что большинство наших эстрадных звёзд перхотью страдает? И даже столь уважаемую мною прежде Гвердцетели не миновала эта напасть... Что хотишь, как говорил один мой преподаватель.

- Собственно, я пришла с тобой посоветоваться, - после пережитых событий они вновь, как прежде, перешли на "ты".

- Мне приглашение из Америки пришло. Может, пока ты не у дел, я съезжу на недельку за океан?

Валентин некоторое время в раздумье смотрит на неё.

- Проектные работы нам пока придётся приостановить, это факт, - он с досадой бьёт ладонью о ладонь. - Оказывается, уголовка давно подозревала, что наша фирма под колпаком у мафии! Тебя, возможно, вызовут, как свидетеля. Расскажешь, что знаешь. А потом, конечно, поезжай, проветрись!

- Раз ты не возражаешь... В любом случае, это случится не завтра.

- А я-то думал тебя потихоньку поднатаскать, чтобы ты на время моего отсутствия могла брать управление на себя. Как у авиаторов - второй пилот. Сейчас это просто опасно. Кое у кого сейчас трещат головы. Ко мне найти подходы несложно было бы, ведь я в истории с замом как следует запачкался. А ну как придёт кто-то новый!

Они некоторое время молчат, но тут в дверь раздаётся осторожный стук и просовывается голова его жены Алисы.

- Я не помешаю?

- Мы уже обо всём поговорили.

Она закатывает сервировочный столик.

- тогда - ленч!

И бросает на колени Валентину стопку газет.

- Свежая пресса! Обрати внимание на "Комсомолку". Мужик, без специального химического образования, изобрёл наркотик, благодаря которому мог обладать красивейшими женщинами города. Как лечить последствия привыкания к нему, наши медики не могут определить. Богата Россия талантами!.. Я, конечно, к вам напросилась, но вы уж извините, терпеть не могу есть одна! - признаётся Алиса, разливая кофе. - Кому со сливками?

- Мне, - как в школе поднимает руку Евгения.

- Расслабьтесь! Что же вы сидите с такими каменными лицами! Вспомните, почему азиаты долго живут? Они умеют отрешаться от сиюминутного и просто созерцать мир.

- Наверное, у них мир не стучит по черепу созерцателя, а у нас только отрешишься, как тебя из-за угла - бабах! - говорит Валентин, намазывая тост повидлом.

- Никто не говорит, что сейчас - лучшие времена, - соглашается Алиса. - Но это только пессимисты говорят, что хуже не бывает. Оптимисты считают, что бывает и хуже!..

Евгения возвращается пешком. Не то, чтобы дома ей кто-то мешает думать, но сейчас почему-то на память приходит вечер, когда она сидела подле играющего в преферанс Толяна, а его институтские друзья рассказывали, кто в шутку, кто всерьёз, каким Аристов прибыл в институт из глухого села.

Худой, кожа да кости - у матери-вдовы кроме него ещё четверо было, мал-мала-меньше. Школу он закончил с золотой медалью, хотя дома всё было на нём, как на кормильце. Отправили его в институт от колхоза. Причём, председатель клятвенно пообещал, что над его матерью и детьми колхоз возьмёт шефство.