Ельцин. Лебедь. Хасавюрт - Олег Мороз

— Надо покончить с революциями, — сказал Путин, выступая с думской трибуны при его утверждении. — Надо сделать так, чтобы в стране не было нищих. Процветающих государств с нищим населением не бывает.

В общем, подобно предыдущим премьерам, дал понять, что он будет проводить «хорошие» реформы и не будет проводить «плохих».

Среди прочего, естественно, Путин пообещал сохранить свободу слова:

— В условиях демократического общества недопустимо ограничивать прессу.

Добавил, правда, что «и вакханалии в прессе мы допустить не можем». Впрочем, под «вакханалией» он имел в виду главным образом изобилие сцен насилия и «порнухи» на телевидении: надо, дескать, «контролировать мораль и нравственность на телеэкране». Этого добра — «порнухи» и насилия — на ТВ по-прежнему хватает и даже, по моим ощущениям, стало значительно больше. А вот «вакханалию» свободы слова, в общепринятом смысле — свободу выражения различных мнений — Путин действительно пресек довольно быстро.

Но это еще было впереди…

16 августа Дума утвердила Путина в должности председателя правительства. «За» проголосовали 232 депутата (при общем числе, напомню, 450).

КОНЕЦ ЕЛЬЦИНА-МИРОТВОРЦА

«Не спеша одолеем эту проблему»

Вернемся, однако, к главному, на чем было сфокусировано тогда всеобщее внимание, — к Чечне. И к человеку, от которого, формально говоря, прежде всего зависело, в каком направлении будет развиваться ситуация вокруг этой республики. Любопытно, что еще какое-то время после начала чеченско-дагестанских событий Ельцин стоял на той же позиции, какую занимал в 1996 году, когда шел на выборы под флагом установления мира в Чечне, и три последующих года. Позиция эта, если коротко, заключалась в следующем: надо набраться терпения и шаг за шагом, ведя переговоры с Масхадовым, идти к намеченной цели — к ситуации, которая устраивала бы и Москву, и Грозный. Главное — не делать глупостей, не совершать никаких резких движений.

Еще и 12 августа 1999 года Ельцин в беседе с журналистами говорил о чеченской проблеме довольно благодушно. Он, конечно, признавал, что Северный Кавказ и, в частности, Чечня — «это, пожалуй, самый сложный участок», что сейчас в этом регионе «идут серьезные действия», но при этом явно был не склонен чересчур драматизировать тамошнее положение дел.

— Мы считаем, что постепенно, как мы и планировали, не спеша, удастся одолеть эту проблему, — сказал президент и добавил полушутливо, обращаясь к стоявшему рядом и. о. министра по чрезвычайным ситуациям Сергею Шойгу, — Одолеем?

— Я думаю, да, — охотно поддакнул тот.

Запомним эту дату — 12 августа — и эту ельцинскую позицию.

Первая скрипка — в руках Путина

Между тем, практическое ведение чеченских дел сразу же оказалось в руках Путина. Ельцин полностью передоверил ему эти дела. У нового премьера ельцинского благодушия явно не было. Хотя начинал он «решение чеченской проблемы» тоже довольно осторожно. И военный нажим на Грозный, и соответствующую агрессивную риторику наращивал постепенно.

В середине августа он как бы еще признавал Хасавюртовские соглашения, подчеркивал, что Россия всегда «последовательно и скрупулезно» их выполняла, и только сетовал, что с другой стороны такого же выполнения не наблюдается. Однако вскоре Путин вообще отказался признавать документ, подписанный в августе 1996-го в Хасавюрте, и уже не отзывался о нем иначе, как только о досадной ошибке, допущенной его предшественниками.

Хотя с каждым днем становилось все очевидней, что новый глава Белого дома ведет дело к возобновлению чеченской войны, он не уставал повторять, что «решить проблему этой республики, как и другие межнациональные конфликты, можно только политическими средствами, а силой эту проблему решить нельзя». Постоянно говорилось также, что встречи и переговоры с законно избранным президентом Чечни Асланом Масхадовым «по-прежнему планируются», более того, контакты с ним — через его посланцев — никогда и не прерывались… Но параллельно с этим звучали другие, совершенно противоположные слова: дескать, в Чечне «не с кем» вести переговоры, переговоров с «бандитами» никогда не будет…

Кто там, в Чечне, «бандит», кто «не бандит», никто никогда особенно не разбирался. Постоянно, упорно проводилась линия на то, чтобы и Масхадова причислить к «бандитам».

Уверения о приверженности линии переговоров делались в основном для Запада. Грозные же восклицания «Никаких переговоров с бандитами!» адресовались главным образом российской публике, у большинства которой они и получали безоговорочное «одобрямс».

Ельцина призывают лично заняться проблемой Чечни

С каждым днем становилось все очевидней, что Путин возглавил «партию войны» и ведет дело к возобновлению вооруженного конфликта, заглохшего три года назад. Некоторые из политиков пытались призвать Ельцина, чтобы он вернул тут себе инициативу, чтобы сам, как в прежние времена, взял на себя рычаги управления. В конце концов, кто еще как не президент должен заниматься проблемой такой степени важности — вооруженным конфликтом, войной? Да и все силовики, по традиции, непосредственно подчиняются ему, президенту, а не кому-то еще, не премьеру.

— Президенту Российской Федерации Борису Ельцину необходимо в максимально кратчайшие сроки встретиться с Асланом Масхадовым, — заявил на пресс-конференции 26 августа депутат-коммунист Виктор Илюхин. — Эта встреча подняла бы авторитет федеральной власти в глазах всех жителей Чечни. Ее необходимо провести хотя бы только ради самой встречи. А все экономические, политические и прочие вопросы можно решить на встрече Масхадова с Путиным.

С аналогичными требованиями выступали и другие политики: война — это дело «президентского уровня», такое ответственное дело нельзя перепоручать никому.

Но у Ельцина уже не было ни желания, ни сил снова взваливать на себя эту неподъемную ношу — Чечню. К тому же он вполне доверял Путину, которого уже определил в свои преемники.

Ельцин дает команду «Огонь!»

Как мы видели, еще недавно Ельцин говорил о перспективах решения чеченской проблемы довольно благодушно. Напомню его слова, сказанные 12 августа:

— Мы считаем, что постепенно, как мы и планировали, не спеша, удастся одолеть эту проблему.

Однако уже менее чем через месяц в его настроении наступил РЕЗКИЙ ПЕРЕЛОМ. По-видимому, получив от Путина некую информацию о том, что происходит в Дагестане (их встреча прошла 7 сентября), президент в этот же день срочно созвал Совет безопасности. От его былого благодушия не осталось и следа.