История помнит - Михаил Докучаев

11 июня 1937 года началось закрытое заседание Особого военного трибунала Верховного суда Союза ССР, перед которым предстали Маршал Советского Союза М.Н.Тухачевский и семь его сообщников из числа высшего командного состава: И.Э.Якир, бывший командующий войсками Украинского военного округа; М.П.Уборевич, бывший командующий войсками Белорусского военного округа; Р.П.Эйдеман, бывший Председатель Центрального совета Осовиахима; А.И.Корк, бывший начальник Военной академии им. М.В.Фрунзе; Б.М.Фельдман, бывший начальник Управления кадров Красной Армии; В.М.Примаков, бывший командующий войсками Харьковского военного округа; В.И.Путна, бывший военный атташе в Лондоне, Токио и Берлине.

Процесс проходил по правилам военного судопроизводства, т.е. при закрытых дверях, так как был связан с военной тайной. Председательствовал на суде В.В.Ульрих, членами Особого военного трибунала Верховного суда СССР были: Маршалы Советского Союза С.М.Буденный и В.К.Блюхер, командармы 1 ранга Б.М.Шапошников и И.П.Белов, командармы 2 ранга Я.И.Алкснис, П.Е.Дыбенко, Н.Д.Каширин и комдив Е.И.Горячев.

На суде все подсудимые придали себя виновными в предъявленном им обвинении. При этом Примаков заявил, что всех заговорщиков объединяло знамя Троцкого и приверженность фашизму. Он дал показания более чем на 70 человек, входивших в военно-фашистский заговор.

Тухачевский, например, еще на следствии заявил и дал подписку Вышинскому, что признает себя виновным и никаких жалоб не имеет.

И вот сейчас, на суде, перед прославленными советскими высшими командирами на скамье подсудимых сидели не менее известные бывшие военачальники. Трудно себе представить, что происходило за закрытыми дверями, но единогласное решение при определении виновности дает право утверждать, что заговор имел место, что предъявленные обвинения соответствовали действительности и что приговор был справедлив.

Никто из подсудимых, а это были волевые, испытанные в боях люди, в своем последнем слове не воспользовался правом, чтобы заявить о несправедливости и жестокости следствия, нарушении процессуальных норм или обжаловании обвинительного заключения. Им предоставлялось последнее слово. Они говорили о своих заслугах перед советским народом, любви к Красной Армии, честном выполнении своего служебного долга, о вкладе в развитие Вооруженных Сил, но, еще раз следует заметить, никто не опровергал предъявленных обвинений. Наоборот, подсудимый Примаков подвел их всех под знамя Троцкого.

12 июня Военный трибунал вынес приговор, все подсудимые были приговорены к расстрелу. В течение двадцати четырех часов приговор был приведен в исполнение.

В официальном сообщении о закончившемся процессе говорилось: “Следственными материалами установлено участие обвиняемых, а также покончившего жизнь самоубийством Яна Гамарника в антигосударственных связях с руководящими военными кругами одного из иностранных государств, ведущего недружественную политику в отношении СССР.

Находясь на службе у военной разведки этого государства, обвиняемые систематически доставляли военным кругам этого государства шпионские сведения о состоянии Красной Армии.

Они вели вредительскую работу по ослаблению мощи Красной Армии и пытались подготовить поражение Красной Армии на случай нападения на СССР и имели своей целью содействовать восстановлению в СССР власти помещиков и капиталистов”.

Приговор Тухачевскому и его сподвижникам был мощным и неотразимым ударом по “пятой колонне” в СССР. Злорадствовала нацистская разведка. Она считала, что ее акция принесла непредвиденные успехи. Неистовствовал Троцкий и извергал Ниагарский водопад обвинений в адрес Сталина, НКВД и Верховного суда СССР. По всему миру прокатилась волна антисоветских выпадов, клеветы и измышлений, что Красная Армия восстала, Советское правительство в опасности.

Со своей стороны советские люди с должным вниманием отнеслись к процессу над бывшими военными руководителями, вновь заклеймили их как шпионов, предателей и изменников. Обстановка в стране обострилась, но полностью контролировалась советским руководством. В этих условиях органы НКВД продолжали наносить удары по командным и политическим кадрам Красной Армии, в результате чего было арестовано и осуждено около 10 тыс. человек. Все они обвинялись как соучастники заговора Тухачевского, пособники нацистской и японской разведок.

Так обошлись для Красной Армии и советского народа авантюра и заговор Троцкого — Тухачевского и их ближайших сподвижников.

Глава XVII

Третий процесс, или финал

Не успел еще закончиться процесс над Тухачевским и группой его сподвижников — бывших военачальников Красной Армии, а следственные органы НКВД уже готовили новое судебное дело по обвинению в государственной измене. На сей раз в орбиту следствия попали члены высшего звена заговорщической организации: Н.И.Бухарин, А.И.Рыков, Г.Г.Ягода, Н.Н.Крестинский и другие, которые являлись ближайшими сподручными Троцкого, идеологами и организаторами заговора против советского политического и государственного строя.

Трудно сказать, какие показания на них дали Тухачевский и его военные коллеги, ибо процесс был закрытым и материалы не публиковались, но можно с уверенностью предположить, что данных о заговорщической деятельности членов новой группы у следствия было вполне достаточно. Органы госбезопасности длительное время следили за оппозицией, все сношения Троцкого со своими связями внутри страны давно были взяты под оперативный контроль, в чем большую помощь им оказали показания выявленных, арестованных и осужденных ранее его эмиссаров Блюмкина, Лурье и других.

Нарком Ежов не раз докладывал Сталину схему связей Троцкого с его единомышленниками и заговорщиками в Москве и других городах Советского Союза. И, естественно, главное место в ней занимали связи Троцкого с Зиновьевым, Каменевым, Бухариным, Рыковым, Томским, военными.

В центре внимания на сей раз был Бухарин, бывший идеолог партии, коллега Троцкого по соперничеству в этой области с Лениным. В самые критические моменты истории Бухарин почти всегда был против Ленина, выступал за его явку в суд в июле 1917 года, что означало для Ленина идти на гильотину. Он умело лавировал в годы НЭПа, но настойчиво пробивал свою “кулацкую идеологию”. Он отступал, но вновь лез напролом. ЦК не раз поправлял Бухарина и наконец вывел его из Политбюро и своего состава. Бухарин осуждает свою прежнюю деятельность, что позволило ему сначала работать в Наркомтяжпроме, а затем стать редактором “Известий”. Он был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б).

Свое непостоянство Бухарин проявил и в личной жизни. В начале 1920 года он разошелся с первой женой Надеждой Михайловной Лукиной. Вторая его жена — Эсфирь Исаевна Гурвич была участницей революции, сотрудницей газеты “Правда”, экономистом по профессии. От нее у Бухарина была дочь Светлана.

В начале 1934 года этот белокурый Макиавелли женился на семнадцатилетней Анне Михайловне Лариной (Лурье). В 1936 году у них родился сын Юрий.

В феврале 1936 года Бухарин вместе с молодой женой выехал в Париж, в свою последнюю загранкомандировку. Он находился в составе делегации, которая должна была приобрести архивы разгромленной социал-демократической партии Германии, которые содержали рукописи К.Маркса.

Свое пребывание в Париже Бухарин использовал для встреч с представителями политических кругов, не обойдя в этом и меньшевистских лидеров, и в частности Ф.Дана. В беседе с ним Бухарин весьма резко и отрицательно отзывался о Сталине.

Встречался он и с родственником Рыкова, известным меньшевиком Б.Николаевским, с которым в течение многих часов говорил о политике СССР, разногласиях внутри руководства партии и страны, об убийстве Кирова. Обо всем этом Николаевский написал потом в анонимных публикациях “Письма старого большевика”.

Социалисты и меньшевики, исходя из обстановки в СССР после процесса над Каменевым и Зиновьевым, не советовали Бухарину возвращаться на родину.

В июле 1936 года Бухарин публикует свою последнюю статью “Маршруты истории — мысли вслух”. Она была своего рода итогом поездки за границу и его отношений к Сталину.

В августе Бухарин, Рыков и Томский прошли по делу Зиновьева и Каменева, хотя следствие по выдвинутым против них обвинениям в сентябре было прекращено. В январе 1937 года на втором процессе Пятаков, Сокольников и Радек дали показания на Бухарина и Рыкова как на изменников Родине. Арест Ягоды и следствие, несомненно, добавили на них немало новых обвинений. 23 февраля состоялся Пленум ЦК ВКП(б), на котором с докладом по делу Бухарина и Рыкова выступил Ежов. Оба они были выведены из ЦК и исключены из партии как наемные убийцы, вредители, диверсанты, находившиеся на службе у фашизма. Для выработки постановления по этому вопросу была создана авторитетная комиссия, в которую вошли 36 членов Центрального Комитета партии[57].