Сын теней - Джульет Марильер

Глава 11

Дни потекли по накатанной колее. Мы привыкли друг к другу. Пока я спала, Бран сторожил и ухаживал за кузнецом. Пока спал Бран, что бывало, впрочем, довольно редко, он запрещал мне выходить, и я его слушалась. Дни шли за днями, и мы наблюдали, как лихорадка сушит Эвана, как жизнь потихоньку уходит из его глаз. Брану ничего не стоило бы напомнить мне, что это я настояла на том, чтобы сохранить этому человеку жизнь, чем обрекла его на долгое и мучительное умирание. Мне ничего не стоило обвинить Брана в том, что он слишком рано заставил кузнеца перенести тяжелое путешествие. Но мы ни о чем таком не говорили. Мы вообще не очень много разговаривали. В этом не было необходимости. Он знал, когда нужен мне, и всегда приходил на помощь. Я стала понимать, когда ему хочется побыть одному, и тогда тихо уходила внутрь холма или к озеру. Сидела на камнях и пыталась ни о чем не думать. Там повсюду стояли обтесанные камни — древние, огромные глыбы, поросшие узором лишайника и задрапированные мягким папоротником. Я совершенно не сомневалась, что они до сих пор хранили сокрытые здесь древние истины, и каждый раз, проходя, уважительно кланялась им.

Наши беседы изменились, будто у нас больше не было нужды в словесных поединках. Эван держался, и во мне зародилась крохотная надежда, что не все еще потеряно. Однажды ночью нам выдалась недолгая передышка, возможность посидеть вдвоем на улице под бледной луной и звездным небом, поужинать запеченным на углях кроликом с диким чесноком и послушать тишину, нарушаемую лишь тихим стрекотом ночных насекомых да порой одиноким уханьем совы. Мы молчали, но без отчуждения. Я вдруг поняла, что доверяю этому человеку. Скажи мне кто об этом раньше — ни за что бы не поверила.

— Скажи честно, — произнес он, когда мы доели, — у него есть шансы?

— До утра он доживет. А дальше я стараюсь не загадывать.

— Ты быстро учишься.

— Некоторым вещам. Здесь — совсем другой мир. Старые правила, похоже, не работают.

— Скажи мне… ты, кажется, много знаешь о всяких там травах и настойках. Что ты использовала, чтобы усыпить его, когда мы резали ему руку? Что-то очень сильное. У тебя осталось хоть немного?

В темноте я не могла разобрать выражения его лица, но глаза смотрели внимательно и пристально.

— Чуть-чуть. Альбатрос его знает. Он один только раз понюхал и назвал почти все ингридиенты. Я тогда удивилась.

— Его мать была в своей стране знаменитой травницей. Нашлись такие, кто объявил ее ведьмой. Со всеменем это привело ее к гонениям и смерти. Альбатрос вынес больше, чем под силу человеку.

Я не смогла удержатсья:

— Ты же говорил, что у этих людей нет прошлого?

— Они учатся хоронить его. Чтобы делать работу, подобную нашей, мужчина должен путешествовать налегке. Его не должны отягощать надежды и воспоминания. Чтобы жить, так как мы, необходимо думать только о сегодняшнем дне.

— Я знала историю Альбатроса.

— Он рассказал тебе?

Другие рассказали. У каждого из них своя история. И она не так уж глубоко похоронена. И каждый лелеет свои надежды. Ведь без них, на самом-то деле, не может никто.

— Нет.

Я решила, что самое мудрое больше не развивать эту тему.

— А тебе никогда не хотелось… — тихо спросил он. — Когда твой пациент страдает, а ты знаешь, что он все равно не сможет выжить? Ведь сделать настойку чуть сильнее так просто… И тогда, вместо того чтобы дальше страдать, человек просто заснет навсегда.

Я как раз думала о том же самом.

— Тут надо быть очень осторожным, — ответила я. — Вмешиваться в подобные вещи опасно, причем не только для жертвы. Каждый из нас двинется дальше в свой час. Так желает богиня. Я бы действовала таким образом, только если бы верила, что это она движет моей рукой.

— Ты следуешь старой вере?

Я кивнула, не желая быть втянутой в разговор о моей семье.

— Ты сделаешь это, если ему станет хуже? — спросил он.

— Тогда я ничем не буду отличаться от тебя с твоим маленьким острым ножичком и таким удобным решением. Я лечу, а не убиваю.

— Ты бы смогла, если бы не было выбора, так мне кажется.

— Мне вовсе не хочется оскорблять богиню. Кроме того, я ни за что не сделаю ничего подобного, если не буду абсолютно уверена, что именно этого хочет сам Эван. Не знаю. И не узнаю, пока не встану перед подобным выбором.

— Возможно, у тебя будет шанс это проверить.

Я промолчала.

— А ты поверила, что я способен это сделать? — спросил он через некоторое время. — Ну, то есть, прибегнуть к «такому удобному решению», если бы ты встала у меня на пути?

— Тогда — да. Я верила, что это возможно. Кроме того… этому соответствовало все, что я о тебе слышала.

— Я бы никогда не сделал ничего подобного.

— Теперь я это знаю.

— Пойми меня правильно, я вовсе не мягкосердечный. И совесть меня не мучает. Я быстро принимаю решения и не позволяю себе о них сожалеть. Но я не убиваю невиновных из простой прихоти.

— Тогда почему же ты… — вырвалось у меня.

— Почему я, что? — тон Брана вдруг стал угрожающим. Он своей мягкостью поймал меня в ловушку.

— Ничего.

— Расскажи мне. Какие сказки ты про меня слышала?

— Я… — Было совершенно ясно, что молчанием тут не отделаешься, а если я солгу, он непременно поймет. — Мне рассказывали, что как-то раз, по правде говоря, не так давно, группа воинов была начисто перерезана, когда ехала по собственной земле и везла тела своих убитых для честного погребения. Я слышала, что их командира держали и силой заставляли смотреть, как его друзья умирают один за другим — ни за что, ради чистой демонстрации силы. То, как он описал… из истории выходило, что виноват в этом ты.

— А-а-а-га. И кто рассказывал эту историю? Где ты ее слышала?

— Кем был твой отец? Где ты родился? Честная мена, помнишь?

— Ты же знаешь, что я не скажу.

— Когда-нибудь скажешь. — Меня вдруг обдало холодом, будто чей-то дух пролетел мимо и овеял меня своим дыханием. Я не знала, почему произнесла эти слова, но знала, что говорю правду.

— Ты почувствовал? — сдавленно спросила я Брана и уставилась на него.

— Да… холод, неожиданно накатило. Наверное, погода меняется.

— Может быть. — Это уже не смешно! Мало того, что я делю его кошмары, так он еще чувствует, когда меня посещает дар предвиденья! Мне явно пора возвращаться домой.

— Его зовут Эамон, — медленно проговорил он. — Эамон Болотный. У его отца была дурная репутация, и сын ничего не сделал, чтобы ее исправить. Мои люди схватили тебя у Низинки, да? Прямо на границе владений Эамона? Кто он тебе? Кузен? Брат? Суженый?