Чёрные горы (Восточная империя - 2) - Фред Сейберхэген

С каждой минутой все больше раненых, в основном - представителей Востока, приползало сюда. Стоны и мольбы о помощи вокруг владыки животных становились все громче. Уровень жидкости в пруду быстро понижался - скала не могла долго удерживать ее - и Драффут низко согнулся возле него, зачерпывая пригоршни лекарства, которое он вливал в уста или лил на раны. Мертвый, которого он принес, теперь сидел и стонал.

Драффут выплеснул остатки озера на обрубок руки; человек с этим обрубком вскрикнул, когда закончились его мучения; возможно, у него отрастет новая, вполне здоровая рука. Другой человек, с распоротым животом, истекая кровью полз к озерцу, и Драффут окропил его эликсиром, избавляя от невыносимой боли.

Полностью поглощенный своим занятием, Драффут не заметил, как среди криков боли позади быстро разрастающейся вокруг него толпы раздался совсем другой, здоровый голос, злой и властный:

- ...Живо на свои места, дезертиры! Враг все еще удерживает поле. Те, кто может ходить, присоединяйтесь к своим отрядам, трусы, или я... Гвардейцы! Ну же, бегом, сражайтесь за меня!

Совершенно ошеломленный всем происходящим вокруг, владыка Драффут не обратил внимания на то, что произошло, когда этот крикун, бранясь, приблизился к пруду, разгоняя раненых гвардейцев плоскими ударами своего меча. Драффут увидел еще одного калеку, с закатившимися глазами и с признаками ужасной гангрены, добиравшегося к нему. Он зачерпнул еще пригоршню жидкости и аккуратно плеснул ее на этого несчастного. Жидкость озера полетела из его руки светлой невинной змейкой. И только в это мгновение впалые глаза свирепо бранящегося человека встретились с глазами Драффута, их взгляд надолго запомнился верховному владыке животных. Только тогда Драффут понял, кто был этот человек.

Пригоршня жидкости, долетев до него, породила яркую вспышку. Безумный крик прервался на полуслове, меч со звоном выпал на землю. С тех пор никто не слышал и не видел Мертвого Сома. И он и предназначенная ему порция из Озера Жизни исчезли из мира людей.

... Клинком огненным отрезаю руки и ноги, Вырезаю язык, рассекаю его уста...

Вопли Запраноса зазвучали громче, отчаяннее и в то же время глуше.

Притупляю его зубы,

Вырезаю язык из глотки.

Сим я лишаю его речи,

Ослепляю его,

Делаю его глухим,

Вырезаю его сердце.

Пламя вилось перед глазами Чапа, и истощение от использования магии, чувство совершенно новое для него, казалось, пронизывало каждую клеточку его тела. Еще раз он попросил силы Запада даровать ему слова, так как ему становилось очень трудно думать. Затем, собирая все свои силы, он воскликнул:

Делаю так, будто его никогда и не было!

Тишина разлилась по всему изрезанному плато, где шел бой; в тишине армия Востока обратилась в беспорядочное бегство или начала сдаваться. Глядя туда, где был Запранос, Чап не видел больше ни металлических решеток, ни кучи жирного пепла, ничего.

Но повелитель демонов продолжал говорить в его мозгу: "Мой господин, уже очень мало осталось от моей жизни. Сохрани это, и тогда сможешь восстановить для себя все остальное. Моя сила может быть возрождена, чтобы создать для тебя армию, чтобы построить для тебя королевство..."

Чап очень тщательно собрал остатки волос. Рядом с ним Лиза-Карлотта пошевелила головой и снова открыла удивленные глаза.

Имени его - не существует.

Не существует его детей.

Его больше нет.

Нет ни его, ни памяти о нем;

Нет ни его, ни его потомства.

Семена его не могут прорасти.

Ростки его не могут подняться.

Он - мертв, не существует.

И его дух, и его тень, и его магия.

Так был уничтожен повелитель демонов, Запранос, и так Чап с Севера заслужил себе место в армии Запада. Его супругу искали, особенно там, где, как говорили, она спускалась вдоль нового прохода, образованного трещиной в горе. Но так и не нашли.

Когда последние капли озера иссякли, верховный владыка животных Драффут убежал куда-то, где его не могли достать крики раненых.

- Лиза? - Рольф из Разоренных Земель обращался к неузнаваемой девушке, которая, как ему сказали, раньше была его сестрой.

- Рольф. - Она узнала его, но ее голос был грустным. Она была безутешна не из-за собственных страданий, не из-за поражения Востока, не из-за кого-нибудь из погибших - или спасшихся.

- Мой Темный Витязь, - сказала она. - Мой могучий защитник. Он был для меня всем.