Попаданка в царство фейри (СИ) - Иванова Инесса

— Почему же Одхан не забрал тебя к себе? — спросила я, удивляясь, как друид, обладающий почти неограниченной властью, позволил своей женщине работать служанкой.

— А куда он меня заберёт? Мы и так в одном доме живём. А связей с женщинами им иметь не положено. Конечно, никто в открытую не возражает, здесь не так, как у нас. Меньше лицемерия, — ответила Малвина. — Да и все здесь при деле должны быть, развивать свои Умения. Я, например, могу выходить любое растение и заставить его цвести. Вот и украшаю дом, поддерживаю тонкие связи, составляю букет так, чтобы он приносил радость всем, кто его видит. И дому, в целом. В гостиной, к примеру, уживаются только белые лилии.

Я слушала Малвину, видела, как преобразилось её лицо, когда она рассказывала о цветах, и поймала себя на мысли, что найти Умение — всего равно что обрести счастье. И вспомнила то чувство, которое посещало меня, когда я слышала, о чём говорят те, кого принято считать безгласными. Иначе как эйфорией это не назовёшь.

— И я даже знаю, почему, — улыбнулась Малвина, продолжая развивать любимую тему. — Она любит только белые лилии.

—Кто? — спросила я, насторожившись.

— Дева, превратившаяся в дерево, — понизив голос и оглянувшись, будто опасаясь, что та стоит у Малвины за спиной, ответила горничная. — Она давно там. Арту она почему-то не нравится, говорят, стояла тут с незапамятных времён строительства дома. А откуда появилась, никто не знает.

— Нарина знает, — выпалила я и только тут удивилась своей уверенности.

Малвина кивнула.

— А лилиям она нравится. Ты же знаешь, что лилии — единственные цветы, что растут в подземных чертогах?

— Нет, а ты откуда знаешь? Бывала там? — спросила я с подозрением и поняла, что сглупила. Никто оттуда не возвращается, это как царство Аида, охраняемое трёхглавым псом Цербером. Войти легче, чем выйти.

— Арта Нарина и сказала, — пожала плечами Малвина. — Она часто сидит в гостиной и, мне кажется, разговаривает с Девой.

А вот это Кайдену точно не помешает узнать. Не понимая до конца, в чём дело, я чувствовала, что наткнулась на что- то важное. И муж сможет прояснить всё неясности.

***

Отпустив Малвину, я направилась к закрытой двери кабинета Кайдена. Секретарь уже крутился там, холодно указав, что я, должно быть, ошиблась и неверно поняла арту Нарину, которая не желала ни чьей помощи.

Это было высказано таким глухим тусклым голосом, вдобавок секретарь одарил меня тяжёлым взглядом, что в иных обстоятельствах я бы и не подумала перечить и молча скрылась с глаз. Но сейчас было не до сантиментов.

— Пустите меня! Я всё равно войду. Мне надо увидеть арта, — я скрестила руки на груди и поджала губы, приготовившись к сопротивлению.

В голове проносились безумные варианты того, к чему может привести моя настойчивость. Сюда прибежит Леприка, и придётся терять время на препирательства ещё и с ней, или Нарина, желающая послушать что за сцену я тут устроила, и высказать по этому поводу претензии. Или Кайден, недовольный шумом, отчитает меня в присутствии всех троих.

Но случилось нечто четвёртое. Муж действительно выглянул из кабинета и наградил меня укоризненным взглядом, но, посмотрев пристальнее, вышел и, взяв за локоть, отвёл в сторону. Так, чтобы секретарь не услышал.

—Что случилось? — зашептал он. — Я разговаривал с королевским двором, а ты устраиваешь под дверью базарный день.

— У меня срочные новости, — ответила я холодно. — Матушка Гайте хочет знать, что именно ты привёз из поездки.

— Ну, это не новость. И тем более не срочная,— усмехнулся фейри, и мне захотелось ударить его кулаком в грудь, чтобы он перестал делать вид, что всё вокруг идёт как обычно. И что Нарина не старается извести его и не убила до этого трёх жён, моих соотечественниц.

— Так что мне ей передать? Правду?

— Когда ты злишься, то краснеешь и пыхтишь, как котелок на углях, — улыбнулся муж и, погладив по щеке, потянулся к губам.

Я судорожно вздохнула и позволила себя поцеловать. Прикосновение губ было мимолётным, еле уловимым, взметнувшим пульс до биения в горле, но всё же оно немного успокоило меня и позволило мыслить яснее. Паника улеглась, и мне отчаянно захотелось думать, что наши проблемы легко разрешимы.

Кайден обнял меня за плечи и увлёк под лестницу, где всегда было темно, но пахло не затхлостью, а цветами, правда, едва уловимо, так, будто кто-то недавно распылил здесь духи.

— Никто нас не услышит, говори, — прошептал мне на ухо Кайден, обнимая ещё крепче. Вероятно, чтобы те, кто мог за нами наблюдать, подумали, будто мы уединились, чтобы пообжиматься.

— Орхан передал, что ему нужно признание Нарины в присутствии двух свидетелей, — выдохнула я, подставляя шею для поцелуев. Дельные мысли, которые только минуту назад наполняли голову, теперь убегали, как тараканы от тапка.

— Это понятно, моя арта. Что ещё?

Дыхание фейри обжигало кожу и вызывало спазм внизу живота, заставляя дышать неровно и неглубоко.

— Статуя Девы в гостиной, — выдохнула я. — Нарина разговаривает с ней.

И волшебство любви закончилось, разрушившись от этих слов. Кайден взял меня за руку и вывел на свет, громко предложив прогуляться.

— Ты уверена? — спросил он, когда мы вышли из дома и свернули на близлежащую тропу. Та уводила вглубь ясеневой рощи, и уже от этого мне стало спокойнее. Деревья бы предупредили о нежеланных слушателях, вздумай Нарина подослать таковых.

— Да, — кивнула я и вкратце пересказала разговор с Малвиной. — Это возможно, таким образом держать связь с сидами?

— Возможно, но сиды не будут диктовать Нарине или кому-то ещё, что конкретно делать. Они ждут, пока готовый присоединиться к ним принесёт достойную, с их точки зрения, жертву, а потом сами решают, дать ему проход или нет.

— Откуда эта статуя? — спросила я, уже ничего не понимая в плане Нарины.

Она хотела уничтожить Кайдена, принести правильную жертву, не убив напрямую, это был гейс, табу для каждого живущего в Фейвильде, а действуя косвенно, через его жён. Лишив собрата по статусу так необходимой ему поддержки, она бы рано или поздно своего добилась. А приглашение в подземные чертоги стоило того, чтобы ждать.

Но при чём здесь статуя?

— Она была подарена прежнему владельцу Тары сидами, когда тот принял решение спуститься в подземные чертоги. Это было очень давно, — ответил Кайден, задумчиво потирая щёку. — Кажется, я понял. Нарина использует её для односторонней связи, чтобы получить приглашение на Самайн. Когда сиды выходят из чертогов и бродят ночами по одним им ведомым тропам.

— Почему ты поставил статуэтку в угол? — спросила я, остановившись. Почему не выкинул, и так понятно. Неуважение к предкам и сидам такой же гейс, как и убийство равного.

— Я чувствую себя так, будто она сейчас оживёт. Сиды не зря покинули землю, у каждого своё место, Дивона. И так и должно быть. Да и речь не об этом!

— Об этом, — возразила я, посмотрев на деревья, чьи стволы были такими огромными, что одному человеку не обхватить. — Нарина не хотела замуж, это её право желать себе другой судьбы.

— Поэтому я и пошёл ей навстречу! — Кайден дотронулся до моей руки, и я посмотрела в его наполненные болью глаза, впервые увидев у фейри раскаяние или что-то похожее на это. — И трое ваших умерли. Она бы не остановилась и дальше. Так скажи, может, и вправду, надо знать своё место и смириться, принять всем сердцем судьбу и то, что на несёт. Может, это и есть наше счастье, то, о котором не ведаем?

Намёк понят. Оставайся, Дивона, здесь, так всем лучше. Но сегодня я об этом думать не буду. Сначала, Нарина, потом всё остальное.

— Может, она передумала? — спросила я с надеждой. — Ведь теперь тебе больше никто не угрожает. Охотников нет, как и позволения проникать за Черту до Самайна. Друид ей помогать не станет. Всё кончено.

— Сомневаюсь, — ответил Кайден с уверенностью, не сулившей ничего доброго. — И эти переговоры со статуэткой меня смущают. Она явно что-то задумала, скорее всего спрашивала о замене жертвы.