Баронство Комес - Вадим Крабов

— Знаю, но выхода у нас нет, придется надеяться на спасителя, что не нашли наш к а н а л. Ну и словечко! Следующая связь по второму варианту.

— Если я смогу, — усмехнулся Валет, — вы можете передать привет жене и дочери, ради спасителя!

— Вы же знаете, это была не моя идея! Нет у меня к ним доступа, но сделаю все, что в моих силах, — очень проникновенно ответил Терус, — я бы вас отозвал еще тогда, когда не удался захват, не дураки же они, но… альтернативы нет, приходится рисковать. Тем более по вашим словам весь замок знал об отъезде, и вы ни сколько не больше.

— К войне готовятся?

— Готовятся. Крестьянских детей в отряды понабирали. Я вам рассказывал. С приездом барона ничего не изменилось. Магическая поддержка мощная будет, это да, такие амулеты — закачаешься! И все уверены, что отобьются, вот что поразительно.

— Я не военный, не мне судить, но победа Лавийцев — ваш последний шанс. Чем быстрее хозяева оттуда уберутся к нам, тем счастливее все для вас закончится.

— Вы знаете, о ком я переживаю! — резко ответил Валет.

— Не нервничайте, вам еще выступать предстоит.

— Конец связи, не стоит так откровенничать в эти амулеты.

— Следующая по второму варианту. Удачи вам, бард!

— Чего это Терус так разоткровенничался в рацию? — задумчиво произнес я.

Рон развалился на стуле и по привычке барабанил пальцами по столу, значит думает.

— Он ничего не теряет: слушают — хорошо, нет — еще лучше. А Валет, оказывается, за страх работает, не только за совесть, — ответил мне друг, — и он тоже знает, что разговор могут подслушать…

И продолжил бомбардировать стол.

— Нас ждут в Шелдоне и я, кажется, понял, кто Лавийцам подсказывал. Ну, Твердь, вот сволочь! — возмутился я, — и плюнь ты на эти многоходовки!

— Ты как вчера родился, — фыркнул в ответ Рон, — его можно понять, он на границе и мы ему нужнее. А что такое многоходовка?

— Понять? Понять можно любого, но методы… попросил бы прямо! — я не стал объяснять игру в шахматы.

— И ты бы все бросил и пошел? А методы… вполне обычные для политики. Это лично для меня и тебя они неприемлемые. Кстати, ты сейчас барон и если бы встал такой выбор, то как бы поступил? — и сам же ответил — Можешь не отвечать, знаю, что не так.

— Вот и нечего спрашивать. Каждый на своем месте. А многоходовка, это… ох, как объяснить то, — я встал в тупик. В Эгноре была похожая игра с фигурами, называлась Варг, от названия столицы империи, но её правил я не знал совершенно.

— Короче, когда заранее просчитывают несколько вариантов действия и своих, и противника.

— Комбинации что ли?

— Верно.

— Вечно ты заумь несешь, говори проще. Ладно, лирику в сторону. Что делать будем?

— Тоже, что и раньше, план составлен, ты нам сроки дай, численность и направления!

— Будут, будут, напали на одну ниточку из местных, надеюсь, выведет…

Она и вывела. Через три дня.

Резидентом оказался один из посадских, портной. Я удивился этому факту: раз у нас в посаде поселились портные, значит есть спрос на их продукцию. Прям настоящий город! На глазах вырос.

Шпион завел у нас целую сеть из подмастерий и прислуги, а один агент даже в наше ополчение входил. Через него и вышли.

Завербован он был классически: не хватило денег расплатиться за платье зазнобе, и портной вошел в положение, дал отсрочку и даже в кабак пригласил, обмыть обнову. Слово за слово и парнишка соглашается принести показать свой табельный "арбалет" с огненными стрелами. Конечно, это строжайше запрещено, но что только не сделаешь для хорошего человека, которому обязан. Тем более спор произошел, не верит штатский и все тут, хвастуном называет. Сам ополченец был конюхом, и далеко не военным, но в душе давно себя воином считал.

Смешной он, этот портной, солидный дядя, а любопытный, как ребенок. И добрый. Принес, показал. Портной возьми и забери его в залог. Никакие мольбы не помогали, а возвращаться надо с амулетом, без него кранты! Снова уговорился мастер, правда расписку взял, которую ополченец подмахнул не глядя, не до того было, и радостный убежал, пообещав заплатить все в срок.

А завтра сам портной в конюшню наведывается и бумагу показывает, а там… сотрудничество с Лавией. Дальше шантаж, вознаграждение и готов агент. Почти месяц работал. Выболтал все, что знал и о чем слышал, все амулеты, к которым имел доступ описал, про тактику, которой учат, рассказал и за все это щедро получал. На этом и прокололся: Роновские ребята обратили внимание на внезапно разбогатевшего конюха. Начали негласно проверять и практически сразу "под колпак" — уж очень любопытные доходы и странное поведение. Через неделю взяли портного — пришел за тайником. Личных встреч у них давно не было. Хорошо, что у всей группы захвата, трех крепких парней, были "ловчие сети" — с третьей попытки удалось его вырубить, уж очень ловок оказался шельмец, сам двоих покалечил. Учиться нам еще и учиться!

Резидента поместили в подвале, в нашем единственном "каземате". Приковали и, на всякий случай, одели "браслетик", теперь он был усилен до блокировки астрала.

Впрочем, задержанный не был магом, это мы с Роном сразу определили, максимум — видящий, их от простых людей отличить практически невозможно, на чем мы чуть не прокололись с Валетом.

На первый допрос мы явились вдвоем.

— Буди, — сказал я Рону, — обрати внимание, у него печать клятвы.

— Так сними.

— Сейчас скопирую, — я коснулся рукой головы шпиона и отошел, — буди. Я рядом постою, послушаю твои методы и печать потихоньку разматывать буду.

Рон ухмыльнулся:

— Как знаешь.

Разбудил задержанного. Пока тот приходил в себя, тряся головой и осматривая камеру мутными глазами, Рон ударил его поддых. Портной задохнулся и согнулся пополам. Глаза наполнились осмысленным страданием.

— Как собирался передать сведения, когда, где, отвечать!

— Это ошибка, господин комендант, — выдавил из себя резидент. У Рона было несколько официальных должностей: комендант крепости, командующий "армией" и начальник тайной службы.

— Ага, ты гулял и случайно сунул руку в неприметную щель между сараями и надо же, там оказался кошель с бумагами. Какое совпадение!

— Не так все было! Меня попросили! — сквозь натуральные рыдания произнес шпион, — теперь меня повесят, да? И зачем я согласился! — сказал с такой досадой, что мы с Роном переглянулись. Если бы не показания ополченца, то этого солидного, плачущего мужчину вполне можно было признать благонадежным гражданином, раскаявшимся в неблаговидном поступке.

— Да? — любопытствовал Рон, — рассказывай, может, искупишь вину.