Йи Дэи. Смерть палача (СИ) - Хаас Рид

— Здесь, — улыбнулся Учитель, отстёгивая от пояса чёрные кожаные ножны с затейливым тиснением; на рукояти алая кисточка на хитром замочке — такую можно отстегнуть в бою, сбивая внимание противника. — Здесь.

Йи бесшумно преклонил колено, принимая в руки вожделенную тяжесть Стальной Женщины.

Без ножен весь её вес стекался к рукояти. Йи казалось, что, наверное, он, и правда, умер там, на церемонии дарения оружия, чтобы теперь заново родиться в прикосновении губ к прохладному клинку. Красная кисточка игриво трепетала в струях ветра: вот ты и дождался, вот ты и нашёл меня, Смерть, что теперь, что дальше, готов мне отдать ещё чью-то жизнь, кроме своей?

— Хватит тебе моей, — тихо шепнул Йи.

А вот так, наверное, сходят с ума. Начинают говорить с оружием, и всё.

— Я тоже её слышу, — склонился к нему Мастер Оружия. — Не волнуйся, ты со временем привыкнешь. Не каждый меч — истинная Стальная Женщина, но каждая Стальная Женщина, если признает себя твоей, будет служить тебе верой и правдой... ты подумай о Сверкающей. Жаль, если ей придётся и дальше лежать здесь, ожидая судьбы.

— Но Ша...

По лезвию скользил солнечный свет. Казалось, он течёт медовыми каплями вдоль ребра к острию. В этом золотом свечении Йи чудилась гордая улыбка: я твоя с самого рождения — твоего, моего, я с тобой все последние три года, я такая же, как те мечи, с которыми ты учился боевым приёмам, нам не нужна даже церемония единения крови и стали, а дао... пусть. Пусть будет. Мы примем её в нашу семью...

Мастер Оружия поцокал языком:

— Ну ты гляди-ка!

Учитель не был Мастером Оружия, он не мог слышать чужих Стальных Женщин, но опыт жизни подсказывал ему, что могут значить игривое восхищение Мастера и жарко пылающие щёки Йи.

Стальные Женщины Йи подружились молниеносно, в тот же день.

Йи засыпал в обнимку с ними. Просыпался раньше, чтобы успевать делать те упражнения, которые показал Новый Канг. Выходил в свободные часы на тренировочную площадку — и Новый Канг тут же разнообразил отдых молодёжи тренировками боя на двух мечах разной конфигурации.

— Пара одинаковых мечей в бою — это просто. Пара совершенно разных мечей при должном умении может дать хорошее преимущество, — говорил Канг юношам.

И показывал, и становилось ясно, где молодая поросль, а где мужчина.

Новые мечи Ксиабо оказались парными дагъен, Лэя дождалась дикая цянь Пейжи85.

В один из дней нежданная гроза, налетевшая от Крокодилового хребта, разогнала молодёжь по зимним тренировочным залам и крытым галереям. Друзья решили переждать её рядом с домом целителей. Там для выздоравливающих выстроили просторные залы, широкие веранды, рядом с которыми дети клана каждую весну рассаживали красивые растения. Буря, как могла, перемалывала цветник жерновами ветра и тяжёлых капель, но в глубину веранды им тяжело было долетать.

Лэй, любуясь усеянной жемчужинами брызг паутиной на резной раме — кроме целителей никто не давал столько воли паукам — вдруг что-то вспомнил:

— Йи, вот смотри, Ша — твоё оружие по рождению, Циньхуа — оружие после рождения, а оружие до рождения у тебя есть? Было бы, и ты был бы легендой!

— Это тебе уже подмастерья оружейников разных оружейных сказок нарассказывали? — заинтересовался Ксиабо.

Йи попытался сделать вид, что не расслышал, но Лэй не привык так просто сдаваться.

— Нет, ты что, мне вообще предложили ещё раз подумать как следует, а действительно ли я хочу быть Мастером Оружейником! А про трёх Стальных Женщин, одна из которых у мужчины появляется до рождения, вторая при рождении, а третья после него, мне рассказывал дедушка. Так что, Йи? Как у тебя с оружием, которое родилось раньше тебя, но назначено тебе? Или Ша и есть оно?

Дэй вздохнул, протяжно и грустно, и попробовал отклонить тему:

— А что значит, быть легендой в таком случае, когда есть и то, и другое, и третье?

Лэй решил, что готов идти и долгим путём:

— Дедушка говорил, что такой мужчина может стать бессмертным в боях...

— Неуязвимым? — восторженно протянул Ксиабо.

— Что ты, вполне уязвимым, но его Женщины встанут на его защиту и не дадут противникам нанести смертельный удар... неуязвимость не подарят, но и ничего страшного со своим мужчиной сделать не позволят. А такой мужчина, которого невозможно убить в бою, непременно войдёт в легенды! Вот только редко такое бывает, чтобы одному человеку сразу столько Стальных Женщин досталось. Я почему спрашиваю, вот — две-то у тебя уже есть. А может, где и третья! Или третьи. Оружие бывает и парным...

— Вряд ли, — сделав вид, что усеянная каплями паутина куда интересней всего прочего, Йи отвернулся от друзей.

Он отчасти был благодарен Лэю, потому что сразу понял, на что тот и так и этак пытается намекнуть второй день подряд: Полдень и Полночь, волосяные клинки, кулоном болтающиеся на шее Лю.

Они же, и правда, то оружие, что появилось у Йи ещё до того, как он родился.

А ведь заманчивая, как ни крути, перспектива!

Ша скромно молчала, тогда как Циньхуа прям-таки вибрировала предвкушением крови: хорошо, не убить, порвать, порвать руки той жадной твари, что тянется к чужому, порвать, порвать лицо ей, чтобы каждый раз в зеркале видела урок, чужое нельзя брать!

Громы и молнии мерцали и гудели где-то вдали, на пути к Сигуану. Ливень стихал. В лазарете у целителей было пусто, а сами они под непромокаемыми плащами ушли в сторону кухни.

Йи Дэй проводил их взглядом и принял решение:

— Ксиабо... Лэй... я и Ша знаем, что родились на свет в один и тот же день. Циньхуа появилась значительно позднее. Но есть ещё Лиэр-Дьян и Шиэр-Дъен. Полдень и Полночь. Я... я, наверное, узнаю о них больше, когда возьму в руки, пока же знаю только то, что они появились на свет задолго до моего рождения. Возможно, задолго до рождения моего... отца.

Обозначить как-то ещё ту пропасть времени, которая разделяла его и волосяные клинки, у Йи не получилось.

Выговорить слово «отец» вслух почему-то оказалось непросто. Хотя, казалось бы, что такого, у каждого из ныне живущих есть родители. Кого-то они растят в любви и ласке — вон тот же Лю, мама чужим в его сторону дохнуть несвежим не давала. Но Йи... если его отец был палачом, неужели так сложно было сделать всё, согласно правилам и не оставить за собой следов? А если он не был палачом... Дэй понимал, что вряд ли когда-нибудь узнает, кем были его родители, и утешал себя только тем, что не мог думать о них иначе как в прошедшем времени: может быть, они давно уже поступили в распоряжение Небесной Канцелярии.

— Мне точно неизвестно, каким образом Полдень и Полночь попали к Лю Чу...

Ксиабо с глухим рычанием вторя рокоту дальнего грома поднялся со скамейки:

— Я убью его, сам!

— Нет. Сядь, пожалуйста... — Йи взял друга за руку. — Сядь. Послушай. Я уже пытался рассказать это Лэю... не рискнул. Расскажу теперь вам двоим. Я вижу сны.

Друзья уже знали: Йи не часто, но очень метко видит сны, которые непременно сбываются, стоит только им повториться, а Йи вспомнить, что он уже видел такое. Так случилось, когда Дэй увидел приезд в клан посланника от горных драконов — правда, так его сам и не увидел, был вызван в Столицу, — так было, когда ему снилось, что все экзамены по истории перенесут с весны на осень, потому что тяжело заболеет наставник...

— Я вижу сны. В них вижу Лю... это же он нашёл меня, ему было всего семь лет, а клинки... я же не знаю, где они были. Но теперь во снах вижу Лю, свои руки... в них — Лиэр-Дьян и Шиэр-Дъен. Мы... убиваем Лю. Я не хочу его убивать, но видел это уже столько раз, что...

Оказалось, это так просто — открыть душу тем, кого можно назвать братьями.

— А сон про то, как Лю натянули на голову мешок и долго-долго пинали по пустырю за садом — не снится? — осторожно уточнил Ксиабо. — Пусть приснится, что ли. Хотя, это всё сбудется по-любому. Уже сегодня...