Нужно просто остаться в живых - Игорь Шелег

Видя огромный прогресс, я просто не желал останавливаться. Если подумать — это просто уникальная система подготовки. Сначала силовая часть, потом работа на технику, с помощью боли меня заставляли работать до конца, выдыхаясь, отдавая все силы и постоянно их восстанавливая.

Помню, когда–то давно читал то ли в журнале, то ли в книге о том, как готовили агентов спецслужб. Они должны были смотреть на картинку и говорить, что видят, сложность в том, что картинка очень быстро исчезала. Конечно, вроде ничего сложного, но перед этим их сажали в кресло и надежно фиксировали, а потом одевали на голову шлем, который бил курсанта током, если тот неправильно отвечал на вопросы. Не знаю, правда это или нет, а может даже выдумка самих спецслужб, чтобы посмеяться над нами, обывателями. Но сейчас я чувствовал себя тем самым курсантом, которого бьют током, добиваясь правильной реакции.

Очень обидно было, до слез, хотя я пытался это контролировать, но слезы позорно стекали по щекам. Часто, почти всегда, хотелось крикнуть: — Стойте! Остановитесь! — но ничего не изменилось бы, и я перестал это делать. Огромное моральное напряжение давало о себе знать. Сначала боль, которая уничтожает, потом тело, полное энергии и сил. Отсутствие возможности говорить и излагать свои мысли очень серьезно на меня повлияла и даже изменила характер, по крайней мере, я так думаю, попросту балаболить я уже не буду.

Единственное яркое событие, по моему мнению, за прошедшее время — это переход из пехотинца в конника. Во время очередного спарринга с Лексом появился сэр Генри. Еще секунду назад его не было и вот раз — он тут.

— Так, стоять! Мечи все на место, больше мы сюда не вернемся.

Мне даже показалось, что я ослышался. Сказать, что я был рад, это ничего не сказать, я пытался считать, сколько времени прошло, но потом сбился, а потом и вовсе забил, подумать у меня было над чем.

Недалеко от входа нас ждали кони, высокие, жилистые, мышцы переливались под кожей, как ртуть. Я не разбираюсь в конях, даже никогда не читал ничего про них, только видел по телевизору, но кони, несомненно, боевые, по крайней мере, один, тот, который черный, точно. Взгляд у него был совсем недобрый, казалось, он сейчас бросится на кого–нибудь и убьет, и первым это будет тот, кто на него сядет. Да ну его.

Второй мне понравился больше — весь огненно–рыжий и только на морде белый ромб шерсти выделялся. Этот был как–то менее агрессивен, стоял, не дергался, наклонил голову и смотрел настороженно, внимательно.

— Кому, какой? Подходите, выбирайте, — я сразу пошел к рыжему, черный, видя как я прохожу мимо, пытался меня мордой толкнуть, но повезло, под уздцы его держали крепко. Рыжий же, когда я подошел, уши прижал и начал дрожать. Так осторожно, медленно, подходя сначала аккуратно, а потом быстрее, стал его гладить по шее. Не знаю, почему и как, но я почувствовал, что напряжение уходит, и конь расслабляется. Как назвать я не думал, в голове сразу пронеслась мысль о том, что хочется назвать как–то по родному, по–нашему.

— Борька, — одними губами произнес я. Конь всхрапнул и помотал головой, наверно понравилось, то, что я мог говорить, было для меня открытием, и Ивн мог бы и сказать, гад, ладно, потом разберусь, сейчас нужно было с конем подружиться, потом времени не будет, взял у конюха из корзинки зеленое яблоко и угостил. Раз — и яблока нет. Хороший знак.

— А чего они маленькие такие, сэр Генри? — этот вопрос Лекса застал меня врасплох. Вроде нормальные кони, большие.

— Других не было, — поморщился рыцарь. — Во время осады был голод. Беженцы одно время даже траву и листья ели. Кто в таких условиях будет коней растить, когда есть становится нечего? Это потом помощь с провиантом подошла. Эти одни из последних оставшихся боевых. Других давно уже разобрали, да и за этих пришлось по пятьдесят золотых отдать.

— Да вы что, сэр Генри, это же такие деньги! — воскликнул Лекс, схватившись за голову. Даже прислуга, что коней держала, удивленно пялилась на рыцаря.

— Да ладно, это все равно не мои. Это его, — указал пальцем на меня. И заржал. — Кстати, тебя искал мастер Ториус и мастер Бонг. Поэтому переодеваетесь, тебя, Олекс, это тоже касается, будешь его сопровождать. Поедете в карете, делаете свои дела и на праздничный ужин, пора вам уже официально познакомиться с моими домашними.

Общение с мастерами прошло плодотворно. Мастеру Ториасу я показал пару хитростей, которые вспомнил во время тренировок. Мастер Бонг вообще намекал, что такому перспективному молодому человеку нужно учиться, а не в походы ходить, но я сделал вид, что ничего не понял. Изрисовав десяток листов и объяснив основные моменты, засобирался. Честное слово, надоело все.

По приезду нас представили семейству Вайс. Семья у них купеческая, чем они занимались, я не понял, да и на тот момент мне было все равно. Долго мы не сидели, около часа и на улице окончательно стемнело, спать захотелось ужасно, давила не физическая усталость, скорее моральная и хотелось только отдохнуть перед дорогой, и, видя наше с Лексом состояние, нас отпустили.

Подъем, быстрый сбор и отбытие. Сумки нам собрали. Так и прошли две недели подготовки к походу. Хорошо, что для меня только этим и закончилось, я плелся в конце конников и чуть сбоку, чтобы не глотать пыль, а впереди меня ждала неизвестность.

Движение уже давно не навевало скуку, очень интересно было послушать о военных буднях конников, о гулянках и приключениях. Сей люд был неприхотлив и прост, еще совсем недавно ходившие по краю, сейчас они беззаботно веселились, пытаясь скоротать время. Я ехал, слушал и запоминал, стараясь ничем не выдавать своего интереса, что у меня прекрасно получалось от того, что седло из–за неправильной посадки натирало. Причем натирало изрядно. Я часто морщился и тихо ругался, странно, но я как будто чувствовал, что моему Борьке тоже тяжело тащить такого неумеху как я. Все благородные рыцари, их оруженосцы и прочий люд были в голове отряда, я же ехал за конными стражниками. И, несмотря на то, что тут интересно, я бы уехал вперед и попросил бы Лекса или Ивна, как нашего отрядного целителя, они бы не отказали, но всегда есть одно но. Я просто не мог стартануть и прорваться к ним, потому что любое резкое движение поднимало волну боли из–под седалища.

— …И ходила она после этого как… как, вон оруженосец едет, так и ходила.

Дружный взрыв хохота был ему ответом. Причина этого хохота была проста. Один конник рассказывал, как он отдыхал с какой–то красоткой, которую соблазнил. И не мог придумать ничего другого, как посмеяться надо мной. Время к полудню, а еще никто не подъехал ко мне и не спросил как дела, как я сам. А учитывая мое никакое управление конем, это все вместе было настораживающим и говорило о том, что я в опале. Но это ведь было не так, к тому же я подозреваю, что в той среде, где я сейчас обитаю и собираюсь обитать, такое не прощается, в особенности от простолюдина. Хоть сам я и несильно волнуюсь над такими шутками, но здесь меня просто неправильно поймут. А значит, играем на публику, сначала приблизиться, благо сам шутник был в пяти метрах спереди и справа от меня.