Саламандра - Елена Никитина

Я уже собралась отвернуться, не найдя ничего достойного своего внимания, но тут вошедший сделал резкое движение головой, и капюшон немного съехал назад, на миг осветив лицо. Упасть со стула мне не позволила разве что спинка, на которую я обессиленно откинулась.

Значит, я рановато порадовалась, что никто меня не ищет, рано почувствовала себя в безопасности и слишком опрометчиво решила, что лучше вернуться домой. Не будет отец меня прятать и защищать, он даже слушать меня не захочет, отдаст обратно этому змееглазому Полозу, который сейчас стоит на пороге трактира и выискивает глазами свободное местечко, как миленькую еще и свяжет, чтобы не рыпалась. Я готова была провалиться сквозь землю, только бы оказаться подальше отсюда. Паника накатила на меня горной лавиной. Что делать? Куда бежать? Где спасаться?

Я продолжала завороженно смотреть на вошедшего мужа, пытаясь разглядеть его уже вновь скрытое капюшоном лицо. Он медленно окинул взглядом переполненный зал и направился к барной стойке. Если он меня и увидел, то внимания почему-то не обратил. Ну конечно! Он же так ни разу меня и не видел в человеческом облике, а к отцу за портретиком, насколько я успела его изучить, он не пойдет, гордость не позволит. Как же это он меня искать собирается, интересно? Неважно. Главное теперь, убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Сейчас он меня не узнал, но еще неизвестно, чем дальше дело обернется. Не стоит искушать судьбу.

Если бы я не была так сильно занята в этот момент собственным мужем, то заметила бы, что моя новая знакомая с невозмутимым видом высыпала что-то из маленького флакончика в мой стакан с недопитым соком. Но все мое внимание было направлено на так не вовремя появившегося Великого Полоза.

— Когда ты, сказала, уезжаешь? — сдавленным шепотом спросила я, поворачиваясь к Эмме и пытаясь справиться с дрожащими руками. Сердце бешено стучало в висках, мне даже показалось, что этот грохот невозможно не услышать, в горле пересохло. Чтобы немного прийти в себя и успокоиться, я схватила стакан и залпом осушила его. Вкус сока показался мне несколько странным. Неужели успел прокиснуть, пока стоял на столе?

— Через пару часов. У тебя есть еще время. — Эмма встала и сняла со стула свой дорожный плащ.

— Я еду с тобой!

Она удивленно посмотрела на меня, и в ее глазах появился хищный блеск, но я не придала ему значения, приняв за проявление радости, что ей нашлась неплохая компания на время пути.

Мы вышли на улицу. Тучки еще бродили по небу, но были уже не такими мрачными. Солнце все чаще и чаще выглядывало из-за них, подсушивая промокший насквозь город. Ребятня весело пускала по ручейкам кораблики, мешаясь прохожим. В общем, налаживалась привычная суета и круговерть.

— Ты где остановилась? — спросила меня Эмма, подставляя солнечным лучам лицо и с наслаждением щурясь, как кошка.

— Вон там, третий этаж. — Я указала рукой на гостиницу по другую сторону площади.

— Иди собирайся, я за тобой зайду. У тебя лошадь есть? — Я отрицательно покачала головой. — Вот заодно и транспорт тебе найду. Я знаю, где можно по дешевке сторговаться.

Собираться мне было недолго, поскольку я и разбираться-то еще даже не начинала. Только высохшую одежду запихала в сумку да меч на пояс прицепила, вот и все мои сборы. Делать было абсолютно нечего, а выходить на улицу я побоялась. Во-первых, Эмма могла не застать меня на месте и уехать, а во-вторых, встречаться с мужем мне совершенно не улыбалось. Я даже представить себе не могла, что он сделает, когда найдет меня. Сразу не убьет, это точно, но мучиться буду долго.

В общем, когда часа через полтора в дверь постучали, я уже успела накрутить себя до такой степени, что чуть не встретила мою попутчицу в боевой стойке с оружием в руках и зверским выражением лица, готовая отстаивать свою свободу не на жизнь, а на смерть.

— Ты чего такая взвинченная? — удивленно воззрилась на меня Эмма. Она переоделась в удобный дорожный костюм из черной кожи, сбоку висел простой меч. — Можно подумать, все это время, пока меня не было, к тебе целое кладбище упырей ломилось.

Тоже мне шутница нашлась. Еще неизвестно, что для меня лучше — кладбище оживших мертвецов или один муж.

— Просто хозяйка слишком настырная попалась, пыталась с меня лишний золотой ни за что ни про что выбить, — не растерялась я, хоть и выглядело мое оправдание не слишком убедительно. — Только не на ту напала.

— Понятно. Мы едем?

— Конечно.

Я подхватила дорожную сумку, быстро осмотрелась по сторонам — ничего ли не забыла, и направилась следом за Эммой, накинув на голову капюшон во избежание ненужного узнавания. Кто знает этого настырного Полоза, вдруг он все же, поправ свое владыческое самолюбие, с моим папашкой успел пообщаться и узнать, как я выгляжу. Нечего искушать судьбу.

Лошадку Эмма для меня нашла далеко не из царской конюшни, но все лучше, чем тащиться пешком. Если эта кляча, по которой только лошадиную анатомию изучать, продержится хотя бы половину пути до Пармены, то ей стоит памятник поставить из самого прочного в мире материала за удивительную живучесть. Не удивлюсь, если Эмма ее на живодерне за бесценок приобрела, таких больше нигде не держат.

Сама же моя зеленоглазая спутница легко запрыгнула на спину породистого огненно-рыжего жеребца велистанской породы. У меня тоже такой был, мне отец на совершеннолетие подарил. Потрясающие лошади, очень сильные и выносливые. Вот только характер у них вредный, упрямый. Наверняка ей тоже жених с барского плеча в качестве подарка преподнес.

Я снова с тоской взглянула на свое скелетообразное транспортное средство и попыталась взгромоздиться в седло. Именно попыталась, потому что подпруга упорно не хотела туго затягиваться на впалом брюхе животного и седло постоянно сползало набок при малейшей попытке поставить ногу в стремя.

— Ты вообще верхом-то ездить умеешь?

Если Эмма и хотела надо мной поиздеваться, то у нее это неплохо получилось. Но вот только она не учла моей безграничной упертости. Потерпев несколько раз поражение в схватке с болтающимся седлом, я ножом проделала в подпруге еще несколько дырочек и все-таки взгромоздилась на то, что лошадью назвать язык не поворачивался. Лошадь, крякнув под моим весом, широко расставила ноги, чтобы не упасть, и скосила на меня правый глаз, будто говоря: «У тебя совесть вообще есть?» Совесть у меня если и была, то в данный момент вышла по нужде. М-да, повезло, ничего не скажешь. Ладно, до ближайшей деревни доберемся, а там видно будет. И если бы не мое безумное желание как можно скорее умотать из этого города, я бы раскошелилась и купила себе вполне приличного коня. Не велистанца, конечно, но не такого задохлика точно.

— Готова? — нетерпеливо поджав губы, спросила зеленоглазая бестия.

— Вполне, — сквозь зубы ответила я, стараясь не сорвать на ней свое раздражение. Все-таки человек не поленился, лошадь для меня нашел. Какую — это уже не так важно. Другой бы ради постороннего и пальцем не шевельнул, а тут хоть какой-то да транспорт. К тому же денег за конягу Эмма с меня даже не спросила пока.

Мы тронулись в путь. День уже настойчиво клонился к вечеру, но это обстоятельство меня нисколько не пугало. Даже ночевка в лесу и встреча с мифическими эльфырями не внушали должного трепета по сравнению со встречей с моим благоверным.

Благополучно миновав городские ворота, мы направили копыта наших лошадей в сторону Пармены. Никто нам не препятствовал, никто не догонял, никто не проявил к нам ни малейшего интереса. Даже стражники проводили нас скучающими взглядами. Мало ли народу туда-сюда шастает? За въезд заплатили, и ладно, а выезд мало кого волнует, главное, что не ночью.

Дорога сначала петляла среди засеянных всякими полезными овощными культурами полей, на горизонте темнела узкая полоска леса, которая постепенно приближалась. Я несколько раз обернулась, не в силах совладать со страхом преследования, но дорога была пустынна. Чем дальше мы отъезжали от города, тем сильнее на меня накатывали слабость и чувство отрешенности. Это, наверное, от сильного переживания, шутка ли — мужа встретить!

Эмма была молчалива и постоянно искоса на меня поглядывала. Что это с ней? Обдумывает, не поступила ли опрометчиво, взяв меня в попутчицы? Зря, я не капризное домашнее существо, которое начинает ныть при малейших неудобствах. С одной стороны, я чуть не проявила глупое малодушие, поддавшись трудностям и решив вернуться домой, но теперь от этих помыслов не осталось и следа, благо стимул вовремя появился, и я готова была вытерпеть что угодно, только бы поскорее исчезнуть из Мальперны.

— Ночевать придется в лесу, — напряженно проинформировала меня Эмма, въезжая в тень первых редких еще деревьев. — До ближайшего селения доедем только завтра к обеду.