Хочу бабу на роликах ! - Екатерина Вильмонт

- Нет, я никого не жду и меньше всего ждала вас...

- Мне уйти?

- Боже сохрани! Просто все так неожиданно... Но я рада, я очень рада...

И вдруг во мне опять зазвучала мелодия, но на этот раз не "Половецкие пляски" и не "Танец с саблями", а одна из самых упоительных и романтических мелодий двадцатого века - вальс Хачатуряна к "Маскараду". Интересно, отчего это при Алексе во мне все время звучит музыка?

- Раздевайтесь. На чем вы приехали?

- На машине, взял в аэропорту напрокат, но, пока вас отыскал, думал сойду с ума. Лучше было взять такси... Саша, милая, я.., я уж думал, что окончательно вас потерял, и вдруг портрет в "Огоньке"!

Я кинулся к Тарасу, чуть душу из него не вытряс, и он сжалился, свел меня с этой Эммой - и вот я здесь...

- Вам Эмма дала адрес?

- Да, я растопил ее ледяное сердце своими жалкими мольбами... Саша, если я вам неприятен, что ж, вы скажите прямо, я найду, где переночевать...

- Алекс, не дурите, я рада, я правда очень рада...

- Но вы надеялись увидеть на моем месте вашего мужа, так?

В который уж раз я поразилась его проницательности, но в душе не было ни малейшего разочарования, только вальс Хачатуряна...

Мы так и стояли в холле. Он гладил меня по щеке.

- Какой чудный цвет лица, Саша... Можно я возьму из машины свою сумку?

- Ну конечно. И поторопитесь, скоро Новый год, по крайней мере, будет кому открыть шампанское, а то я не была уверена, что справлюсь.

Он выбежал на улицу, а я кинулась ставить на стол второй прибор. Надо же, никогда не думала, что мой любимый композитор Хачатурян. И еще немножко Бородин...

- Саша, я тут привез вам московские лакомства.

Он начал вытаскивать из сумки какие-то пакеты и банки.

- Алекс, вы с ума сошли, у меня все есть!

- Не правда, у вас нет икры, нет моченых яблок.

- Боже, и вы все это перли на Майорку?

- Да. Я помню, что вы говорили про моченые яблоки...

Я чуть не заплакала. Ну надо же, и вправду как в сказке - принц с мочеными яблоками...

- О, ну и котище! И такая женщина встречает Новый год одна с рыжим котом... Я обожаю вас, Саша! Можно, я не буду переодеваться?

- Конечно, вам очень идет этот свитер. Сколько там до Нового года?

- Семь минут. Я загадал, если успею найти вас до двенадцати...

- То что?

- То все будет хорошо. У нас с вами. Можно, я вас поцелую?

- Но тогда мы пропустим Новый год, - неуверенно пролепетала я, ибо больше всего на свете мне хотелось с ним поцеловаться.

- А у меня часы с будильником... - хрипло проговорил он.

Но когда заверещали его часы, я забыла обо всем на свете.

- Ох, Саша, а может, ну его к бесу, этот испанский Новый год, а? Встретим через два часа наш, русский?

- По-моему, гениальная идея...

...Но мы пропустили и русский Новый год, мы вообще очухались часам к пяти утра, вернее, к этому часу мы уснули в полном изнеможении. И новогодний пир состоялся уже около полудня, при ярком свете солнца.

- Я тебя люблю, - шептал он, обнимая меня. - Ты это поняла наконец, правда?

- Правда.

В эту ночь я вообще многое поняла. Например, то, что, несмотря на все, я хочу быть свободной, и потому с некоторым страхом ждала, что Алекс вот-вот снова предложит выйти за него замуж.

- У меня в жизни еще не было такого роскошного Нового года, - сказал он с улыбкой. - А я так много новых годов встречал...

- А мне никогда раньше не нравились мужчины с темными глазами.

- Ну еще бы, голубые глаза Глеба Ордынцева уже стали притчей во языцех у московских дам. Ну не хмурься, я ревную, хоть сейчас ты со мной, но почти вся твоя жизнь прошла с ним, и меня это, должен откровенно признаться, бесит. Поэтому умоляю, не напоминай мне о нем.

- Очень интересно, ты сам о нем заговорил.

Мне показалось, что черные глаза красивее, хотя это было для меня странно... И в этих черных глазах отражалась такая нежность, что у меня от нее даже живот заболел. Или это от того, что мы как безумные накинулись на еду?

После завтрака мы решили выйти погулять. Медленно брели вдоль набережной, а море бесновалось, хотя светило солнце и настроение у нас было поистине безоблачным, как новогоднее небо над Майоркой. Время от времени мы целовались. Народу было совсем мало. И вдруг сзади я услышала цокот копыт.

- Алекс! - воскликнула я.

Он оглянулся и все понял без слов. Поднял руку, и к нам подкатила пролетка. И пусть на мне нет ни большой шляпы, ни даже длинного шарфа, но со мной мужчина, в которого я конечно же влюблена.

Воплощение оказалось куда лучше мечты, такое бывает редко. Неужели в новом году будут сбываться мои мечты? А разве они у меня есть? Это все так, маленькие мечтенки... Но сейчас ни о чем не мечталось, и без того было невозможно хорошо.

- Ты о чем задумалась, Сашутка?

- Так, ни о чем. Мне просто хорошо. Послушай, Алекс, а ты надолго приехал? - вдруг испугалась я.

- У меня билеты на шестое...

- Билеты?

- Я надеюсь, что ты полетишь со мной.

Начинается. Надо сразу расставить все точки над "и". Я не хочу второй раз наступить на те же грабли.

- Нет, Алекс, я никуда не поеду.

- Но почему? Тебе разве плохо со мной? Я хочу жениться на тебе. Неужели ты не поняла?

- Это ты не понимаешь! Я начала совсем новую жизнь, и я хочу в этой жизни состояться.

- Ты полагаешь, что можешь состояться, вкалывая на Эмму? Сашенька, я же не собираюсь запирать тебя в клетку. Ради бога, делай что хочешь, я буду только рад...

- Алекс, ну давай не будем сейчас об этом. Ты пойми, я обещала Эмме год работать на нее.

- Ну так ты нарушишь это обещание. Она хорошая баба, и к тому же, я уверен, она к этому готова, раз не утаила от меня твои координаты.

- Но я дала слово. И еще, я бесконечно ей благодарна, она помогла мне именно в тот момент, когда я в этом нуждалась. И потом, я тут сама начала писать...

- Об этом я тоже знаю от Эммы. Тогда тем более.

- Алекс, я написала пьесу, я не знаю, хорошая это пьеса или никудышная, но для меня она безумно важна, пойми.

- Нет, я не понимаю. - Он уже начинал сердиться. - Почему ты не можешь писать у меня в доме, то есть у нас, в нашем доме, там тихо, чудесная природа... И я буду рядом... Саша, поверь, у тебя будет все, что ты пожелаешь.

- Понимаешь, Алекс, я, наверное, дура...

- Даже наверняка, - ласково улыбнулся он.

- Так вот, пусть я дура, но я привыкла добросовестно относиться к своим обязанностям, я была хорошей женой, и если я когда-нибудь еще выйду замуж, то опять буду хорошей женой... Но сейчас просто не чувствую в себе сил. И еще я обещала Эмме и не могу ее подвести. Что же, одну книжку сделала и бросила?

- Да на таких условиях она найдет десяток людей, готовых ее переписывать.

- Это уже сказка про белого бычка, - рассердилась я. Он не хотел меня понять, а мне не удавалось ему как следует объяснить. Нет, в пролетке лучше было ехать одной. Он, кажется, почувствовал, что действовал чересчур напористо, и сбавил тон:

- Ну хорошо, давай пока не думать об этом, давай просто наслаждаться жизнью.

- Давай, - довольно вяло согласилась я. Мне казалось, что он должен был проявить какой-то интерес к моей пьесе, а он даже не спросил, как она называется. Видимо, считает это блажью... Ну и пусть! Какой он был чуткий и проницательный, пока добивался своего, а добился - и вот пожалуйста, оглох и ослеп. Нет, к черту всех мужиков. Проводить с ними время приятно, но в душу пускать нельзя, они там натопчут... Какой же из этого следует вывод? Я буду проводить с ним время, пока он тут, а дальше - скатертью дорожка.

Надо признать, время мы проводили прекрасно, но он ни разу так и не спросил меня о пьесе.

Пятого января вечером у нас состоялся тяжелый разговор.

- Сашутка, так ты со мной не хочешь ехать?

- Нет, я уже говорила.

- Это окончательное решение?

- Да.

- Значит, тебе на меня наплевать?

- А вот этого я не говорила.

- Просто я дурак, я думал, что ты тоже меня полюбила, это было наивно, где уж мне соперничать с голубоглазым секс-символом, и я понимаю, почему ты пишешь именно пьесы, почему хочешь остаться одна и, как ты выражаешься, "состояться". Все очень просто, даже примитивно. Всякая оскорбленная женщина мечтает утереть нос оскорбившему ее мужчине. И ты, наверное, написала прекрасную роль для своего героя - что ж, все элементарно, только я не убежден, что это на него произведет впечатление, он вылетел уже совсем на другую орбиту, играет за границей, снимается, у него куча ослепительных женщин... Боюсь, у тебя, детка, не тот замах. Не дотянешься.

Я даже задохнулась. Он явно хотел меня обидеть, причинить боль...

Все мелодии в душе умолкли. Там было тихо и тоскливо.

- Алекс, у меня к тебе одна просьба. Если не трудно, сними на эту ночь номер в гостинице. Я не хочу больше быть с тобой...

- Саша, прости, прости меня, я... Мне так больно, что я хотел и тебе причинить боль. Поверь, я действительно тебя люблю.

- Я не хочу никакой любви, Алекс, я устала. Мне казалось, ты особенный, все понимаешь, а ты понимаешь, пока тебе это надо.