Хочу бабу на роликах ! - Екатерина Вильмонт

- Живу. Мне нравится.

- И давно?

- С начала сентября.

- В сентябре тут, наверное, рай. Простите меня за мое многословие, знаете, это как в поезде - встречаются незнакомые люди и выбалтывают друг другу всю подноготную, зная, что больше никогда не встретятся. Послушайте, я вспомнил! Я точно вспомнил, где я вас видел!

- Да? И где же?

- В "Огоньке"! На обложке "Огонька"! Там ваш портрет! Совершенно точно!

- Значит, все-таки он появился! - воскликнула я.

- Да, я купил этот номер в Шереметьеве. А вы не знали?

- Нет. То есть мне обещали, что будет портрет в журнале, но я не верила...

- - Знаете, у меня есть этот номер, я вам его отдам.

Ну подумать только, какая встреча. А я еще удивлялся, где это Асламазян нашел такое лицо. Но как же вам никто не сообщил?

- Некому. Впрочем, скоро приедет моя подруга, она, вероятно, привезет журнал.

- Нет-нет, зачем же ждать, вам наверняка любопытно взглянуть! Давайте завтра встретимся здесь же, и я вам его вручу.

- Правда? Спасибо большое. Но вас это не затруднит?

- Нет-нет, что вы, мне будет только приятно. В котором часу вам удобно?

- Может быть, часов в пять?

- Отлично, договорились. В пять часов я вас жду с "Огоньком" в руках. В моей юности в шпионских фильмах так назначали встречи.

Он улыбался. Улыбка была милая.

***

На следующий день, собираясь на встречу в кафе, я сообразила, что мы даже не познакомились, я не знаю его имени-отчества. Ну ничего, узнаю сегодня.

Когда я вошла в кафе, он поднялся из-за столика, а в руках у него и вправду был свернутый в трубку журнал и маленький букетик фиалок.

- Добрый день, мы вчера даже не успели познакомиться. Меня зовут Виктор Сигизмундович, а вас?

- Александра Андреевна. Постойте, вы сказали - Виктор Сигизмундович?

- Да, а что вас так удивляет?

- Ваша фамилия Литман?

- Господи ты боже мой, откуда вы меня знаете? - искренне поразился он.

- Вы хозяин дизайнерской фирмы?

- Совершенно верно. Вы у меня работали? Но я не мог бы забыть такие глаза...

- Нет-нет, я никогда с вами не встречалась, но много о вас слышала.

- От кого, если не секрет?

- От Ульяны Михайловны Тороповой.

- С ума сойти! И что же милая Ульяна Михайловна обо мне говорила? Ругала последними словами?

- Отнюдь.

В его глазах появилось какое-то отрешенное выражение.

- Можно я возьму журнал?

Он словно бы очнулся.

- Ох, простите, бога ради, я вдруг задумался. Конечно, вот возьмите!

Я никогда в жизни не мечтала об известности, никогда не жаждала увидеть свою физиономию на какой-нибудь обложке, боже упаси. Но сейчас я, как говорила соседка Лика, проперлась! Теперь уж я точно знаю, что Глеб этот портрет увидит. Кто-нибудь непременно сунет журнал ему под нос. А еще и Алекс увидит. Хотя он, наверное, вообще забыл обо мне...

- Можно мне в силу возраста называть вас просто Сашей? - словно бы издалека донесся до меня голос Виктора Сигизмундовича.

- Что? Ах да, конечно.

- Саша, что вам заказать? Хотя будет лучше, если заказ вы сделаете сами, уж очень тут хозяйка бестолковая.

- Я бы выпила джин с соком.

- А я, пожалуй, выпью текилы... И как насчет сырного пирога? Он мне вчера очень понравился.

- Нет, спасибо, мне есть не хочется.

Когда нам принесли напитки, он вдруг, смущаясь, спросил:

- А вы близко знакомы с Ульяной Михайловной?

- Да, она была подругой моей мамы. Теперь и я с ней дружу.

- Знаете, она очаровательная женщина, я, как ее увидел, почувствовал какое-то волнение, забытое уже. Как в старину говорили - взыграло ретивое. И возникло ощущение, будто мы давным-давно знакомы, никак наговориться не могли. Мне даже показалось, что наконец я встретил ту единственную женщину, с которой мне интересно. Мне всегда быстро надоедали женщины. А тут... Но я уже старый, у меня налаженная, спокойная жизнь. И я элементарно струсил. То есть я продолжаю с ней сотрудничать, она очень талантливый дизайнер... И вероятно, я наделал каких-то глупостей, потому что теперь она держится со мной как-то отчужденно, холодно. Одним словом, я ее упустил. И мне от этого плохо, грустно. Надо было бы, наверное, поговорить с ней откровенно, но я боюсь... Когда ее вижу, то чувствую себя молодым, это заставляет меня болтать всякую чепуху... Вот и выходит, что я все испортил... Ведь могли же быть у нас нормальные дружеские отношения. Знаете, вы не смейтесь, любви и вправду все возрасты покорны...

Он залпом выпил уже третий стаканчик текилы.

- Вам, вероятно, смешно: сидит старый хрыч и несет что-то несусветное. Но вы почему-то располагаете к откровенности, вам хочется все рассказать.

Как и ей... Я ей столько успел наболтать о себе, сам диву даюсь. А с другой стороны, наверное, я ей совсем и не нужен...

- Виктор Сигизмундович, поверьте, вы ей нужны! Еще как нужны, она в вас влюбилась, честное слово!

- Она вам это сама сказала? - задохнулся он.

- И не один раз! После встречи с вами она стала другой, как будто очнулась от многолетней спячки. Но она всегда говорила: он не понимает, что мне ничего от него не нужно, просто интересно с ним говорить, и легко... Она говорила то же самое, что и вы.

- Вы меня не обманываете? - закашлялся Виктор Сигизмундович.

- Зачем мне вас обманывать?

- Действительно. Значит, вы думаете, что я ей нужен не только как работодатель?

- Я в этом убеждена! Уверяю вас, Ульяна Михайловна - редкий человек, вот вы сказали, что сразу выложили ей многое о себе. Это ведь значит, что вам не с кем особо откровенничать, да?

- Увы...

- А ей вы можете сказать все, она всегда поймет, выслушает... И она вполне способна просто дружить с мужчиной.

Он вдруг покраснел и как-то смущенно рассмеялся:

- Вы, наверное, думаете, что я безнадежно стар...

Нет, меня еще рано списывать со счетов. И я, наверное, свалял дурака... Саша, скажите, если я вернусь в Москву и позвоню ей... Просто так, без дела... Она не очень удивится?

- Она обрадуется! Виктор Сигизмундович, пожалуйста, позвоните ей и скажите, что встретили меня, что у меня все хорошо, очень хорошо... Знаете что, вы можете передать ей от меня какой-нибудь маленький подарок?

- Ну разумеется, - обрадовался он. - Только завтра я рано улетаю...

- Посидите здесь, я вернусь минут через пятнадцать, хорошо?

- Не волнуйтесь, я подожду.

Я выскочила на улицу, в ближайшем магазинчике сувениров купила маленького очаровательного ослика, я вспомнила, что Уля неоднократно называла Сигизмундыча "ослиной". Мне его красиво упаковали, так что Сигизмундыч не увидит, что именно я с ним посылаю. Похоже, я еще устрою Улину жизнь! Если, конечно, он до Москвы не охолонет и не выкинет ослика в какую-нибудь мусорную корзину. С него станется... Хотя он мне понравился, этот "ослина".

***

Возвращаясь домой, я смеялась. Чего только в жизни не бывает! Зимним вечером на Майорке встретить Улиного Сигизмундыча... Как говорится, нарочно не придумаешь. И вдруг меня как что-то стукнуло - ведь именно этого и не хватало в моей пьесе! Вот такой немного нелепой любовной истории. Если ее сыграют хорошие актеры... Я как будто увидела в роли Ульяши Анну Леонову, дивную характерную актрису, а в роли Сигизмундыча - Евгения Паладьева, он немного неуклюжий, но добрый и ужасно обаятельный. Я прибежала домой и сразу села за машинку. Дело пошло. Как будто второе дыхание открылось.

За неделю до Рождества позвонила Эмма:

- Сашка, как ты смотришь на Рождество в Париже?

- В Париже? Ты не приедешь к нам?

- Я хочу наоборот, чтобы вы втроем приехали в Париж на рождественские каникулы. Быстро решай, я закажу билеты. Ты даже вообразить себе не можешь, как сейчас сложно с билетами.

- Эмма, я не поеду!

- Но почему?

- Я тут кое-что для себя пишу...

- Мне Дунька говорила. И что, не можешь оторваться?

- Но ведь у тебя уже следующий роман готов, правда?

- Ну и что?

- Я, перед тем как за него браться, хочу закончить свое... И вообще, никуда сейчас не тянет, понимаешь? К тому же Фабио жалко оставлять одного, и птичек...

- Ну за ними есть кому присмотреть. Сашка, угадай, что лежит передо мной?

- Наверное, "Огонек" с моим портретом?

- А ты почем знаешь?

- По телефону долго рассказывать.

- Значит, не хочешь в Париж?

- В Париж хочу, только не сейчас.

- Ну, как говорится, была бы честь предложена.

А жалко, мне хотелось с тобой повидаться.

- Мне тоже, но...

- Ничего, я на обратном пути заеду, привезу Дуньку с Верой Ивановной, и мы с тобой поболтаем.

- Это когда будет?

- Восьмого января. Я хочу и наше Рождество тоже в Париже справить. Все равно до пятнадцатого вся жизнь в Москве замирает, сама знаешь. Ну все, пока, подруга, счастливо тебе. Кстати, издатели мои чуть не уписались, когда твою текстуху увидели. Все пытались узнать, кого это я нашла. Но хрен им в грызло...

Значит, в издательстве мою работу одобрили?

Меня это здорово вдохновило.

Дуня ужасно расстроилась, что я не еду с ними в Париж. А я с наслаждением представляла себе тихие рождественские праздники и Новый год. Странно, я всю жизнь ждала от Нового года каких-то чудес, а они все не случались. И когда мне стукнуло тридцать, я их ждать перестала. Так что Новый год меня не волнует. Зажгу камин, включу хорошую музыку и выпью бокал вина за собственное здоровье.