Компаньон её сиятельства - Эванджелина Коллинз

— Ах ты, шлюха!

Большая ладонь схватила ее за руку выше локтя, чуть не вырвав из гнезда. Он рывком поднял ее на ноги. Она заметила его глаза, дикие от ярости, прежде чем он швырнул ее о стену. Лопатка больно ударилась об острый угол картинной рамы. Она инстинктивно вскинула руки, закрывая лицо.

Она старалась не кричать, не молить о пощаде, когда он осыпал ее ударами.

— Грязная шлюха!

За мгновение до того, как боль поглотила ее, одна странно связная мысль промелькнула у нее в голове. Либо его кулаки крепче, чем она помнит, либо он бьет ее чем-то. Чем-то, похожим на подсвечник. Возможно, тот серебряный, который стоял на маленьком столике рядом с дверью.

Вид особняка вырвал глубокий вздох облегчения из груди Гидеона. Молясь, чтобы мужа Беллы не оказалось дома, он натянул поводья взмыленной лошади и спрыгнул на землю. Колени на мгновение подкосились, прежде чем он усилием воли заставил их работать. Привязав поводья к железной коновязи, он решительно поднялся по каменным ступенькам и постучал в парадную дверь.

Было поздно, но он надеялся, что Белла еще не легла. Он торопливо застегнул сюртук и похлопал по рукавам, подняв маленькое облачко дорожной пыли. Иисусе, вид у него, должно быть, тот еще. Он ни разу не брился и не мылся с тех пор, как выехал из Лондона. Возможно, стоило остановиться и привести себя в порядок, прежде чем…

Дверь распахнулась, и перед ним предстал дворецкий Беллы с угрюмым лицом.

Гидеон расправил плечи.

— Я к леди Стирлинг.

— Леди Стирлинг нет дома.

— А где она?

— Леди Стирлинг нет дома для посетителей, — пояснил дворецкий, презрительно глядя на Гидеона.

Он покачал головой. Почему до него не дошло? Дворецкий имел в виду, что ее не вообще нет дома, а что она не принимает.

— Скажите ей, что к ней мистер Роуздейл.

— Леди Стирлинг нет дома. — Дворецкий сделал движение, чтобы закрыть дверь.

Гидеон вставил ногу в проем и схватился за дверь, не дав закрыть ее.

— Скажите ей! — в отчаянии потребовал он.

Наполовину скрытый частично закрытой дверью, дворецкий повернул голову. Гидеон услышал женский голос, но не Беллы. Гримаса скривила тонкий рот дворецкого. Затем он кивнул и открыл дверь, за которой появилась домоправительница Беллы. Лицо ее выражало тревогу.

— Вы приехали, — изумленно произнесла она.

 — Где леди Стирлинг?

Миссис Кули попятилась, но дворецкий держался твердо, невозмутимый страж Боухилла.

— Лорд Стирлинг здесь? — спросил Гидеон с замиранием сердца.

— Нет, — ответила она, покачав головой. Тревога сдавила грудь.

— Он был здесь?

Серые глаза, полные сожаления и печали, ответили на его вопрос.

Гидеон оттолкнул дворецкого и помчался к лестнице.

— Мистер Роуздейл! — Голос миссис Кули эхом разнесся по холлу, ее шаги звучали у него за спиной.

— Белла, — позвал он, подойдя к двери. Ручка повернулась, но дверь не открылась. Должно быть, Белла заперла ее. Он налег плечом на дверь, но дверь не сдвигалась с места. Должно быть, Белла чем-то заблокировала ее. Стрелы страха с быстротой молнии разлетелись по всему телу и вонзились в мозг. Он в отчаянии потряс ручку. — Белла!

— Мистер Роуздейл. Прекратите! — Это бесполезно. Я уже отперла двери, но ее светлость не отвечает.

— Вы рассказали ему? — Каждый мускул напрягся в тревоге. Если он навлек ярость графа на Беллу… Гидеон судорожно сглотнул.

Оскорбленная, она вздернула подбородок. Презрительная ухмылка скривила рот.

— О том, что у леди Стирлинг был в гостях мужчина, который не доводится ей кузеном? Нет.

Последовал короткий, очень короткий момент облегчения, прежде чем возможная истинная причина заблокированной двери проникла в его сознание.

Почему он никогда не спрашивал Беллу о ее муже? Она говорила ему, что была подавленной, зажатой, давала ему шанс, но он не воспользовался им. Гидеон старался избегать подобных тем.

Не думая о том, что побудило Беллу добавить к замку стул, Гидеон рассматривал дверь. Она была большой, внушительной, толстой. Слишком толстой. Но не все двери в этом доме подобны этой.

— Мистер Роуздейл?

Гидеон, не обращая внимания на экономку, прошел в незапертую графскую гостиную. Помимо запаха лимонов и воска свежеотполированного пола, тут был отчетливый запах мужчины. Комната в последнее время была обитаема. Инстинктивно задержав дыхание, Гидеон прошел через спальню в гардеробную. Повернул ручку двери, но дверь не открылась.

Гидеон постучал и тихо позвал Беллу.

Ответа не последовало.

Он сделал шаг назад и врезался в дверь плечом. Дерево затрещало, но устояло. Он отошел еще на шаг и изо всех сил ударил ногой ниже ручки.

Дверь распахнулась от натиска. Среди звука расщепляющегося дерева послышался лязг металла. В комнате было темно, занавески плотно задернуты.

— Белла, это Гидеон. Не бойся. — Он зажег свечу у нее на туалетном столике и увидел фигурку, съежившуюся на огромной кровати. Он бросился к ней, поставил колено на матрас и отвел спутанные белокурые волосы с лица. — Белла-Белла, — прошептал он с болью в голосе.

Фиалковые глаза распахнулись.

— Гидеон? — Белла глазам своим не верила.

— Да, Белла. Я здесь.

Он хотел обнять ее, но она отшатнулась.

— Ш-ш, — попытался он ее успокоить.

— Больно, — прошептала она.

— Где больно?

— Везде.

— Ты можешь встать?

— Я не хочу.

— Пожалуйста, Белла. Позволь мне помочь тебе. Я должен взглянуть на тебя.

Белла кивнула и позволила ему помочь ей подняться с кровати. Он осторожно и медленно расстегнул ее платье. Оно соскользнуло с рук, стекло фиолетовой волной на пол, открывая взору знакомую белую шемизетку. Окаймленный кружевом край достигал икр.

Когда он потянулся к крошечным пуговкам лифа рубашки, она снова вздрогнула. Он шептал что-то ласковое, умоляя ее довериться ему. Пальцы коснулись гладкой теплой кожи груди, когда он расстегивал пуговицы. Она молча подняла руки, он стащил рубашку через голову и бросил на пол.

Белла стояла перед ним обнаженная, дрожа как осиновый лист на ветру. Единственная свеча не давала много света, но и того, что достигало кровати, было вполне достаточно. Синяки на верхней части туловища и внешней стороне бедер резко выделялись на фоне бледной кожи. Он была намного худее, чем он помнил. Твердые груди потеряли часть своей полноты. Ключицы выступали сильнее, а бедра утратили свою нежную округлость.

— Ты мало ела, — сказал Гидеон.

Белла кивнула.

— Он заставляет меня нервничать.

Тёмные круги под встревоженными фиалковыми глазами, наверное, походили на его собственные. Но на прекрасном лице он не увидел ни единой отметины, зато предплечья были сплошь покрыты синяками.