Над судьбой - Павел Крылов

ГЛАВА ВТОРАЯ

Как истинный энглиш, генерал Вэнс искренне верил в величие логики. Он никогда не сомневался что три больше двух, после сегодня всегда наступает завтра, а белое, без сомнения, не является черным.

Вера в линейность развития позволила энглишам создать могущественное государство. Но достоинства любого явления есть не более, чем продолжение его недостатков.

Ред Мистейк, познавший свое настоящее имя в резервации мэкигэнов, как метис, лучше других понимал, что нация, гордящаяся своими реальными достижениями, вовсе не склонна акцентировать свои недостатки. И чем больше успехов, тем легче воспринимаются промахи.

Ярким примером являются отношения между метрополией и колониями Континента. Для чего вообще энглиши переплыли океан и основали эти колонии? Для того, чтобы выкачивать из них ресурсы и этим повышать мощь государства.

Если в других местах местное население закабаляется и подвергается эксплуатации, то здесь его просто уничтожают. Белые колонисты, селясь на очищенных от аборигенов землях всегда считали себя неотъемлемой частью нации. В то же время, почувствовав пьянящую свежесть вольной жизни, они вовсе не хотят признавать превосходство аристократий. Они требуют, чтобы король разрешил им выдвигать своих представителей в парламент, угрожая, в противном случае, отказом платить налоги.

Противоречия нарастают, большая часть колонистов считает, что надо вообще объявить независимость и создать республику. Что, королевский двор не знает этого? Знает. Что, колонисты требуют чего-то заведомо невыполнимого?

Если в колониях начнется национальная революция, тем, кто не захотел перешагнуть через свои предубеждения, придется кусать локти.

Вот уже почти триста лет белые люди заселяют и осваивают Континент. За долгие годы у них четко сложилось мнение об аборигенах, как о людях второго сорта. Ведь нигде на огромных просторах движение колонистов так и не было остановлено.

Они психологически не готовы воспринимать шауни-алдонтинов как достойных противников. И хотя последние события настораживают, очень нелегко отказаться от привычных взглядов. Ведь всегда приятно осознавать, что ты лучше кого-то другого.

Ред Мистейк знал Вэнса еще с шестьдесят четверного года. Тогда, в сикхской экспедиции, они шли рядом. Несгибаемая воля и нечеловеческая выносливость Вэнса поражала капитана Ричарда Стоуна. Да, это великий полководец. Для достижения цели он готов применить любые средства, пусть даже волосы дыбом встают и у врагов и у подчиненных.

На алтарь победы он приносил столько жизней, сколько требовалось и не задумываясь отдал бы и свою.

Он зажигал своих солдат огнем страсти. Одно имя полководца окрыляло их. Они обожали генерала и с радостью отдавали себя во власть того, кто вел их к победам.

Но здесь в колониях впервые солдаты не любили его. Он был чужим. Нация уже не являлась монолитом и мало кто жаждал умереть во имя короля. Конечно, наказать зарвавшихся дикарей надо было обязательно, заодно подзаработать на скальпах. Но для солдат это была прежде всего карательная экспедиция, почти прогулка.

Планируя контрмеры действиям армии вторжения, Штаб Армии исходил из отсутствия у врага единства между офицерами и солдатами и его полной уверенности в неспособности краснокожих оказать сопротивление.

Разведчики следили за каждым движением противника от выхода транспортных судов из Нового Ормеала. Энглиши заслали в земли краснокожих шпионов из следопытов и союзных племен. Они увидели то, что должны были увидеть. Ни один из них не был уничтожен или пленен. Они донесли генералу, что всего в двух днях пути от переправы расположено огромное селение. Несколько тысяч женщин, детей, стариков. Оно находится у слияния Извилистов и Мутной рек, совсем не имеет никаких укреплений, а краснокожие проявляют полнейшую беспечность.

Этот поселок был выстроен специально для разведчиков Вэнса. И он клюнул на наживку. Генерал решил одним рывком походными колоннами пробиться к селению. Краснокожим не успеть отступить. Шокированные устроенной резней, они потеряют волю к победе. Генерал совершил главную ошибку. Он выбрал путь, на котором его ждали.

Едва транспорты противника стали подниматься вверх по реке, на западном берегу Отца Рек на тысячу шагов на юг от впадения Извилистой Реки и на такое же расстояние на север началась подготовка к встрече противника.

Ставка делалась на то, что противник не ждет от краснокожих такого усердия в работе. Всего за двое суток сотни воинов по всему периметру предпологаемого стана энглишей подготовили несколько десятков наблюдательных пунктов.

На высоте нескольких человеческих ростов в старом, толстом уже начинающем отмирать дереве надрезалась кора площадью, достаточной, чтобы стать подобием двери. Затем в стволе выдалбливалась ниша, в которой мог свободно стоять и сидеть воин. Кора изнутри крепилась ремешками к стволу и воин, находясь внутри, мог легко открывать и закрывать вход в укрытие.

Снаружи, даже рядом, различить что-либо было невозможно. Изнутри через несколько незаметных щелей представлялся прекрасный обзор.

Не было уверенности, что некоторые убежища не окажутся на территории разбитого врагами бивака или часть деревьев разведчики противника не используют для своих целей.

Но достаточно было лишь одного человека, сумевшего донести сообщение о расположеии воинских частей в лагере противника.

Воины, попавшие в затруднительное положение, не имели права рисковать жизнью. Они должны были дождаться, пока лагерь не сниматся и уже тогда по одному уходить на запад. Разведчики были вооружены только ножами и топорами, каждый имел запас воды и еды.

На северном берегу Извилистой реки дополнительно было расположено на пригорках несколько ям-бункеров. Находящиеся в них воины по особому мигналу должны были ликвидировать посты противника, переплыть реку, снять часовых на южном берегу и затем уходить по одному, не вступая в бой.

Догорали последние костры, лагерь засыпал. Легкий южный ветерок гнал на север гряду перистых облаков и полная луна на краю небосклона тут же покрылись ими.

Ветер постепенно усиливался и уже плотная пелена затянула небо. В тусклом ночном свете с трудом можно было различить очертания предметов.

Воздух был чист, прохладен и оттого ароматы весеннего леса бодрили по-особому, пьяня свежестью. Генерал Вэнс вышел из походного шатра, вдохнул полной грудью, почувствовав на мгновение легкую слабость.

Он испытывал ощущение какой-то необъяснимой тревоги. Совсем не спалось. Над лагерем бесшумно пронеслась стая летучих мышей. Невольно потревоженные людьми, ночные охотники никак не могли успокоиться.

Вдалеке заухал филин. Из глубины леса ему хохотом отозвался другой. Голос птицы был противным, неприятно резал слух.

- Положительно, - подумал Вэнс, - это ночь хороша для краснокожих, но вовсе не для нас.

Ему вдруг до боли захотелось, чтобы ночного боя не было. Пусть эти первые весенние цветы не обагрятся кровью. Ведь они чудом сохранились под безжадостными солдатскими сапогами. Он никак не мог вспомнить, какого же они цвета? Это был огромный ковер из цветов. Таких сочных, нежных, беззащитных.

Генерал присел, провел рукой по траве. Густая, мягкая, шелковистая, будто обихоженная строгим садовником.

Эта поляна так любимая оленями. Одному из волонтеров удалось даже подстрелить самку. После солонины ее сочное мясо показалось изысканнейшим лакомством.

Он вспомнил сикхский поход. Противник полностью окружил лагерь и ружейным огнем в упор уничтожал его людей. Почему они не прорвались через укрепления? Ведь в рукопашной уже ничто не смогло бы остановить их. Лишь Страх перед величием белого человека не дал сикхам полной победы. Была такая же безлунная ночь. В двадцати шагах вряд ли что разглядишь.

Ветер стал порывистым, похолодало. Курчавые обрывки облаков быстро уносились куда-то вдаль. В черном небе, усеянном мириадами ярких звезд, показалась луна. Ее бледные лучи осветили окрестность. На душе сразу стало легко и спокойно.

- Пожалуй, надо хоть немного поспать, - решил генерал, направляясь к шатру.

Едва транспорты энглишей показались на горизонте, Антилопа, как и другие разведчики, занял свой наблюдательный пост и приник к смотровой щели. Воин закутался в теплое одеяло, натерев перед этим тело толчеными в медвежьем жиру молодыми дубовыми почками. Внутри укрытия распространился стойкий запах зелени. Теперь даже опытному следопыту не учуять разведчика. Антилопа не мог знать, сколько ему пидется пробыть внутри старого дуба и по этому приготовился к долгому ожиданию.

Три узеньких, совсем незаметных щели, расположенных на разной высоте позволяли разглядеть многое. Он должен был точно запомнить расположение лагеря противника и, незаметно исчезнув, донести сообщение в отряд, приготовившийся к атаке. Воин не знал и не должен был знать, кто будет наносить удар по бледнолицым, когда, какими силами.