Семь светочей архитектуры. Камни Венеции. Лекции об искусстве. Прогулки по Флоренции - Джон Рескин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
XIV. Давайте теперь изучим устройство западного фасада собора Святого Марка в Венеции, который, будучи во многих отношениях несовершенным, по своим пропорциям и по богатству колористической фантазии представляет собой прекраснейшую мечту, которую когда-либо создавало человеческое воображение. Однако читателю, вероятно, интересно будет услышать противоположное мнение по этому вопросу; и после того, что я говорил на предыдущих страницах о пропорциях в целом, а особенно о неправильности уравновешенных соборных башен и других регулярных решений, а также после моих частых обращений к Дворцу дожей и кампаниле Святого Марка как образцам совершенства и моего восхищения особенно тем, как первый из них выступает над своей второй аркадой, следующие отрывки из дневника архитектора Вуда, написанного им по приезде в Венецию, могут иметь в себе приятную свежесть и показать, что я утверждал не такие уж банальные или общепринятые истины.
«Эту странного вида церковь и огромную безобразную кампанилу нельзя спутать ни с чем. Снаружи эта церковь поражает прежде всего своим крайним уродством».
«Дворец дожей даже еще более уродлив, чем всё, что я упомянул до этого. Если говорить о мелких деталях, я не могу представить себе никаких изменений, которые могли бы сделать его сносным; но если бы эта высокая стена была спрятана позади двух ярусов небольших арок, то здание приобрело бы вполне благородный вид».
После дальнейших рассуждений о «некоторой правильности пропорций» церкви и о впечатлении богатства и могущества, которому он приписывает благоприятное воздействие, мистер Вуд продолжает: «Некоторые считают, что неправильность является одним из ее выдающихся достоинств. Я решительно против такого мнения, и я убежден, что полная симметрия здесь была бы гораздо предпочтительнее. Пусть удлиненная площадь, обрамленная хорошей, но не очень вызывающей архитектурой, ведет к хорошему собору, которому следует находиться между двумя высокими башнями и иметь перед собой два обелиска, а с каждой стороны этого собора пусть другие площади частично сообщаются с первой, а одна из них пусть простирается вплоть до гавани или морского берега, и вы получите вид, равный которому не сыщешь».
Почему мистер Вуд оказался не в состоянии оценить своеобразие собора Святого Марка и воспринять величие Дворца дожей, читатель поймет, когда прочтет два следующих отрывка, касающиеся братьев Карраччи и Микеланджело.
«Картины здесь (в Болонье), на мой вкус, гораздо предпочтительнее венецианских, ибо если венецианская школа имеет превосходство в цвете и, возможно, в композиции, то болонцы решительно превосходят ее в рисунке и выразительности, и Карраччи блистают здесь, как боги».
«Чем же так восхищает этот художник (Микеланджело)? Некоторых восхищает великолепие композиции в линиях и расположении фигур; этого, честно говоря, я не понимаю; однако, признавая красоту определенных форм и пропорций в архитектуре, я не могу твердо отрицать, что подобные мотивы могут существовать в живописи, хотя я, к несчастью, не в состоянии их оценить».
Я думаю, эти отрывки ценны тем, что показывают влияние ограниченного знания и плохого вкуса в живописи на понимание архитектором своего собственного искусства; и особенно показывают, с какими любопытными понятиями или отсутствием всякого понятия о пропорциях это искусство иногда осуществляется. Ибо обычно рассуждения мистера Вуда никак нельзя счесть неразумными, а его критические заметки о классическом искусстве зачастую весьма ценны. Но те, кто любит Тициана больше, чем Карраччи, и кто находит достоинства у Микеланджело, возможно, захотят продолжить вместе со мной бескорыстное изучение собора Святого Марка. И хотя нынешний ход событий в Европе предоставляет нам некоторую возможность видеть претворенными в жизнь изменения, предлагаемые мистером Вудом, мы все-таки можем считать, что нам посчастливилось, ибо мы успели сначала узнать, в каком виде все это было оставлено строителями одиннадцатого века.
XV. Весь фасад состоит из верхнего и нижнего этажа арок, ограничивающих пространства стены, украшенной мозаикой, и поддерживаемых рядами колонн, причем в нижней аркаде есть верхний ряд колонн, установленный на нижнем. Таким образом, имеется пять вертикальных членений фасада, то есть внизу два ряда колонн и арочная стена, которую они поддерживают, и наверху один ряд колонн и арочная стена, которую они поддерживают. Однако, чтобы связать два основных членения вместе, центральная нижняя арка (главный вход) возвышается над уровнем галереи и балюстрады, которыми увенчаны боковые арки.
Соотношение пропорций колонн и стен нижнего этажа настолько великолепно и разнообразно, что потребовались бы многие страницы описания, чтобы дать о нем представление; но его можно в целом выразить так: если высоту нижних колонн, верхних колонн и стены обозначить соответственно как a, b и c, то a будет относиться к c, как c относится к b (причем a является наибольшей), а диаметр колонны b в основном относится к диаметру колонны a, как высота b относится к высоте a или несколько меньше, учитывая большой цоколь, который зрительно уменьшает высоту верхней колонны; и, когда таково соотношение их толщины, одна колонна вверху стоит над одной колонной внизу, причем иногда вставляется еще одна верхняя колонна, а в крайних арках одна колонна внизу поддерживает две вверху, и соотношение их рассчитано с точностью ветвей дерева; то есть диаметр каждой верхней равен двум третям диаметра нижней. Таковы три члена пропорции в нижнем этаже, а верхний, разделенный только на два основных члена, чтобы вся высота не делилась на четное число, имеет третий член, добавленный в виде пинаклей. Это то, что касается вертикального членения. Горизонтальное членение еще более искусно. В нижнем этаже семь арок, и, если обозначить центральную арку как a и отсчитывать к краю, они уменьшаются, чередуясь в следующем порядке: a, c, b, d. Верхний этаж имеет пять арок и два добавленных пинакля, и арки уменьшаются в регулярном порядке, центральная является наибольшей, а крайние – наименьшими. Таким образом, одна пропорция является восходящей, а другая – нисходящей, как партии в музыке, и при этом все здание
