Они - Алексей Шолохов

Убийца отпустил мальчика и повернулся к ней лицом. Ей вдруг показалось…

– Леша?

– Что вы тут разорались?

Жанна отпрыгнула от двери, словно в комнату вошел кто-то еще страшнее, чем душитель ее сына.

– Что происходит? – еще раз спросил Леша и включил свет.

Жанна хотела закричать: «Ты что, не видишь?» Быстро повернулась к мужчине, который стоял у кровати. Там уже никого не было. Стасик сидел, опершись о стену, и потирал горло. Алена спала, укрывшись с головой. Жанну обуяла такая злость на эту маленькую мерзавку! Она подбежала к ней и резко содрала одеяло.

– Ты ничего не слышала?! Вставай, мерзавка! – Она схватила дочку за руку. Девочка заплакала.

– Ты что делаешь?! – взревел Алексей и оттолкнул жену.

Жанна посмотрела на мужа, потом на дочку.

«Нет! Я не Маня, я не гребаная хомячиха, запихивающая в пасть своих детей при малейшей опасности!»

– Доченька, прости меня. Пожалуйста, прости. – Жанна присела к Алене на кровать и обняла ее. Кроха успокоилась и обвила шею матери.

– Что здесь все-таки произошло? – Леша чувствовал себя полным дураком, не знающим ни одного ответа в «Своей игре».

– К нам кто-то проник в дом, – вдруг выпалила Жанна.

– С чего ты взяла?

– Здесь кто-то был и душил Стасика, – проговорила Страхова и погладила по головке засыпающую Алену.

Леша посмотрел на сына.

– Сынок, ты знаешь, кто это был?

Жанну затрясло. Она положила Кроху на кровать. Подошла и села рядом со Стасиком.

– Может, ты где-нибудь его видел? – спросила она и глянула на мужа.

«Сходства могло и не быть».

Стасик посмотрел сначала на Жанну, перевел взгляд на Лешу, потом снова на Жанну и мотнул головой.

– Хочешь, чтобы я осталась с тобой?

– Нет.

– А папа?

Стасик замотал головой.

– Может, оставить ночник? – спросил Леша.

– Не надо, пап. Правда, все нормально.

Жанна встала и пошла к двери. Алексей пошел за ней.

– Папа, – вдруг позвал Стасик.

– Да, сынок, – ответил Алексей от двери.

– Подожди.

Леша снова вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Только когда он сел на кровать, Стасик спросил:

– Папа, а я правильно сделал, когда не сказал, что это был ты?

Леша проверил весь дом снизу доверху. Все окна и двери были целы. Это значило, что либо душитель где-то в доме и, скорее всего, один из них (папа, а я правильно сделал, когда не сказал, что это был ты), либо это был сон, галлюцинации, к которым он уже привык.

И тут до него дошло. А что, если это еще один пункт сговора против него? Андрей с Жанной вырыли яму. Когда у них не получилось его оставить в ней, они закапывают ее. Только малыш Стасик пробалтывается. Черт! Они даже его завербовали! Когда потерялась Кроха, Стасик пробалтывается, что в сарае все-таки была яма. Теперь они хотят его обвинить в том, что он якобы пытался задушить Стаса.

Стоп! Вот тут одна поправочка. Тебя никто не обвинил. Мальчишка просто спросил, хорошо ли он поступил, утаив, что его душил отец. А если это такой план?

Надо мыслить здраво. Если к ним в дом кто-то проник (через закрытые окна или двери, через трубу), это плохо. Он знает ход и поэтому может вернуться снова. Если душитель среди них, то это не просто плохо, это хреново. Он знает, кто и чем живет, и обязательно доведет начатое до конца. А если это очередная каверза против него, то это очень, очень, очень хреново. Потому что он начинает злиться и у него есть ружье.

Леша проверил окна и двери первого этажа и собирался уже идти спать, когда услышал звонок в дверь. Небольшой беспроводной звонок он поставил только вчера. Кнопка располагалась на заборе у калитки, а пищалка в прихожей. Когда Леша его устанавливал, даже и не подозревал, что это чудо техники станет его головной болью. Никто не предполагал, что какому-нибудь придурку вздумается трезвонить в… Он заглянул в гостиную. На часах было 9:47. Да нет же! Сейчас не может быть без тринадцати десять. Часы встали. Звонок раздался снова. Алексей, чтобы не быть голословным, решил прихватить с собой веский аргумент в виде ружья соседа. Жанна, наверное, была в ванной, поэтому он смог это сделать беспрепятственно.

Звонок уже трезвонил без остановки. Страхов не знал наверняка, что произойдет раньше: сядут батарейки звонка или он отстрелит голову полуночному визитеру.

– Какого хера тебе не спится?! – закричал Алексей, когда выскочил на улицу.

Перед калиткой никого не было, звонок умолк. Леша осмотрел дорогу, освещенную тусклыми фонарями. Никого. Скорее всего, нарушители спокойствия прятались где-то рядом, иначе бы он увидел убегающие силуэты детей. Почему детей? Что-то он с трудом представлял себе детей, вышедших на ночную прогулку. А мысль о взрослых, вытворяющих подобное, Леша просто отогнал как жуткую и не поддающуюся осмыслению.

Он еще раз глянул на дорогу. Нет, они точно где-то рядом. Эх, сейчас бы пальнуть для острастки. Хотя бы в воздух. Он решил ограничиться устным предупреждением.

– Еще раз позвоните, – крикнул Леша, – я вам яйца отстрелю!

Годится. Кто бы ни сидел сейчас в тени забора – беспризорные дети или жуткие взрослые, – остаться без яиц из-за глупой шутки не входило в их планы.

Леша вошел в дом, посмотрел в окно на калитку, запер дверь и пошел наверх, спать.

– Елкины, почему ты им ни хрена не рассказал? – спросил Сафин. Он снова был пьян, что, собственно, и подталкивало его к нравоучениям. – Ты же и сам видел, что здесь происходит.

– Я тогда был пьян, – возразил старик, но как-то неуверенно. – Я был пьян, вот и привиделось.

– Я всегда пьян! – с вызовом произнес Рома. – И что, по-твоему, мне тоже все привиделось?

Дед Семен пожал плечами. Мозг человека и не на такое способен. Особенно после злоупотреблений алкоголем. Чертов алкоголь сглаживал границы между мирами и тем самым сохранял здравомыслие, естественно, после протрезвления. Что и произошло с Семеном Игнатьевичем несколько лет назад.

– Баламут, иди домой, проспись.

– Дядь Семен, я в норме. Может, выпьем? – с надеждой спросил Рома. – Елкины, мы ж с тобой лет пять не пили.

Сафин попытался обнять Семена Игнатьевича, но тот отмахнулся и встал, опираясь на клюку.

– Вот как раз пять лет назад я свое и выпил. Иди, сынок, проспись.

Старик вошел через калитку в свой двор и, украдкой поглядывая на окна соседского дома, вошел в сени. Прошел в небольшой коридорчик справа, снял калоши и в шерстяных носках прошествовал в большую, четыре на пять, комнату. В углу, напротив входа, стоял небольшой телевизор – подарок старшего сына. Сразу у входа – диван, над которым висели портреты родных людей. Сыновья, внуки, а в центре дед Семен с Зиной. Еще молодые. Зинка красавица. Вот именно такой он ее и увидел пять лет назад на этом злополучном участке. Почему он увидел женщину, дожившую до семидесяти восьми лет, в возрасте невесты? Может, души наши остаются молодыми? Бог его знает.