Привет, любимая (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна

      Тетя Нина сидела рядом с Ванечкой. Поправляла одеяло. Держала за руку. Смотрела на меня пустыми глазами.

      Наконец врачи приехали. Осмотрели сына.

      - Ложный круп, - сказал пожилой.

      Я взглянула на тетю Нину. Она охнула и прикрыла рот рукой. Это что, так страшно?

      - У вас сода есть?

      Тетка побежала на кухню. Молодой врач забрал у нее пачку соды и пошел в ванную комнату. Тетка - за ним. Пожилой спросил у меня:

      - Отец есть?

      Я кивнула.

      - Сейчас где? На работе?

      - В Африке.

      - Где? - он снял очки. Кожа на его лице напоминала шкуру носорога - свисала толстыми пористыми складками.

      Господи! Да не все ли равно, где? Главное, не здесь. А был бы здесь, я бы "скорую" не вызывала.

      - В Африке, - повторила я с отчаянием.

      - Группу крови сына знаете?

      - Да. У него не моя группа крови. А что?

      - Вероятно, потребуется донор. На станции никогда не бывает нужной группы. Или очень мало. Донора ищите сейчас. Не теряйте время. Мало ли что?

      Я прекрасно знала, в каких случаях бывает нужен донор. Все-таки жена врача. Знала. И потому испугалась. Смотрела на врача, пытаясь по его лицу понять, как на самом деле обстоит дело. Из ванной донесся шум льющейся воды. Тетка прибежала. Схватила Ванечку и прямо в одеяле потащила его в ванную.

      - Что ... что они с ним будут делать?

      Я рванулась за теткой. Пожилой Айболит поймал меня за руку, не пустил. Сказал спокойно, слегка дребезжащим голосом:

      - Не волнуйтесь. Содовая ингаляция. Ненадолго поможет. Лучше ищите донора.

      Господи, боже мой! Да что же это такое? Где же я ночью донора найду?!

      - Не волнуйтесь так. Подумайте, - он усадил меня на диван и похлопал по плечу. - Может быть, среди родни мужа?

      Конечно. Как я сразу не сообразила? Роман так похож на брата. У него должна быть такая же кровь!

      - Тетя Нина! - крик мой мог переполошить весь дом. - Где визитка, которую Роман дал?

      И помчалась на кухню - рыться в полках. Тетка ее куда-то туда запихнула. Вот. Вот она.

      Врач мне говорил, мол, они забирают Ванечку, но я слушала в пол-уха. Трясущейся рукой набирала номер.

      - Романа Анатольевича, пожалуйста!

      Через минуту он взял трубку.

      - Роман Анатольевич? Это Аля...

      Секундное молчание. Потом укоризненно:

      - Я же просил вас не звонить мне домой!

      Я и забыла совсем. Столько времени прошло. Два года. Да и не тот случай, чтобы церемонии разводить.

      - Я виновата, виновата, но... Какая у вас группа крови?

      - Что? - растерялся он.

      - Ванечке плохо. Срочно нужен донор. Какая у вас группа крови?

      - Вторая.

      - А резус?

      - Положительный.

      - Роман Анатольевич! Голубчик! Я вас умоляю! Приезжайте сейчас. Немедленно. Спасите сына. Я все для вас сделаю! Все! Берите такси и приезжайте!

      - Подождите, Аля. Это что, так серьезно?

      Вместо ответа я заплакала.

      - Не ревите. Через пятнадцать минут ... Максимум, через двадцать, я буду у вас.

      - Вы не успеете так быстро. Его сейчас увезут.

      - Глупости. У меня машина. Если я не успею, оставьте адрес больницы.

      Он повесил трубку.

      Врачи записывали адрес детской больницы, куда-то звонили. Тетя Нина одевала Ванечку. Я лихорадочно собиралась. Ощущение было такое, что время помчалось вскачь. Не успевала до конца осознавать происходящее...

      В машине мне разрешили сидеть возле носилок, на которых лежал Ванечка. Но в больнице дальше приемного покоя не пустили. Минут через десять вынесли его одежду. Я взяла ее и заплакала ... Одежда была теплой. Страшная мысль пришла в голову. Я громко зарыдала. Регистраторша, - или кто там она? - покосилась на меня неодобрительно, возмущенно фыркнула. Вот сволочь! У меня сын умирает, а она фырчит, гнида! Но в руки себя взяла, реветь перестала. Так и сидела на жесткой кушетке, держа на коленках Ванечкину одежду.

      Время все тянулось и тянулось, как подсыхающий резиновый клей. Представлялось, что сижу не меньше часа. Хлопнула входная дверь. Вошел Роман Анатольевич. Я взглянула на свои часики. Только десять минут, оказывается, прошло. Деверь шел ко мне. Уверенный. Спокойный.

      - Ну что?

      Я сбивчиво пересказала события вечера, стараясь объяснить все коротко и ясно.

      - Не волнуйтесь. Обязательно обойдется.

      Глаза его улыбнулись. Почти, как у Мишки. Только смешинок нет.

      - Сейчас узнаем, - и пошел к регистраторше.

      Он еще не дошел до стола, а та уже приняла боевую стойку.

      - Мы справок не даем, - злобно тявкнула ему.

      - Насколько я знаю, ваша работа заключается именно в выдаче справок. Извольте ответить, - с металлом в голосе сказал он. - Вам привезли сейчас тяжелобольного ребенка. Кузнецова Ивана Михайловича, восемьдесят третьего года рождения.

      Оглянулся на меня. Спросил:

      - Восемьдесят третьего, Аля?

      Я кивнула. С восхищением смотрела на деверя. От него сейчас за версту несло большим начальником. Регистраторша, приоткрыв рот, слушала ...

      - Он - сын известного в городе хирурга, - тем же номенклатурным тоном продолжил мой деверь.

      Зачем же так спекулировать? И потом, какой же Мишка известный хирург?

      - Михаила Анатольевича? Кузнецова? - ахнула регистраторша, повергая меня в изумление. Роман Анатольевич согласно кивнул.

      - Что же вы сразу-то не сказали? - с укором спросила она меня. И снова Роману Анатольевичу:

      - Я все сейчас узнаю.