Русская фантастика 2011 - Василий Мельник

— Угу-угу, — улыбнулся Федя. — Несообразно, но красиво, для фантастики потянет. А вообще помнишь стишок?

 Был этот мир извечной тьмой окутан. Да будет свет! И вот явился Ньютон.Но сатана недолго ждал реванша,Пришел Эйнштейн, и стало все как раньше.

— Помню, — кивнул Игорь. — Маршак, кажется? Но я не случайно про эту книжку вспомнил. Вот смотри, как интересно получается. Если принять на веру эту несообразную гипотезу, то получается, что мир меняется только пока есть люди, которые… Как там у классиков? Которые хотят странного. Иначе говоря, создают новые смыслы. Причем важно, чтобы они не оставались в одиночестве, чтобы у них находились последователи, единомышленники. Теперь вспомним про интеллектуальную энтропию. И закономерно приходим к тому, что с какого-то момента мир перестанет меняться. Но что, если изменения необходимы? Что, если вот эта истинная реальность, постичь которую мы не в силах, — тоже как-то меняется? Не получится ли так, что когда мы замрем на некой точке, наше восприятие настолько оторвется от истины, что просто разрушится? Заржавеет, осыплется, и ничего не придет ему на смену. Тогда мы останемся лицом к лицу с реальностью, которую не сможем вместить. С человеческой точки зрения это и будет концом света… небесная твердь поколеблется, звезды посыплются, вода отравится, земля сгорит…

Федор восхищенно посмотрел на него.

— Признавайся, Игорь, книгу пишешь? Под эту бредятину тебе еще сюжет бы динамичный забабахать — и будет бестселлер…

— А если серьезно? — спросила доселе молчавшая Настя.

— Если серьезно, — улыбнулся Федор, — то это бредятина в квадрате. Если насчет интеллектуальной энтропии хотя бы спорить можно, то космос, прогибающийся под мысли Васи Пупкина… да хотя бы Алика Эйнштейна… полная чушь.

Игорь натужно улыбнулся. Он и так уже сказал больше, чем хотел, но Федя так и не уловил связи. Сейчас он слишком счастлив, чтобы поверить, и уж тем более, чтобы, поверив, согласиться, наступить на горло собственной песне. Что же с ним все-таки делать?

— Ребята, все это ужасно интересно, — вмешалась Настя, — но время — десятый час. Завтра понедельник, я работаю, Темка учится. Пора бы нам и по домам. Драконоборец наш, кстати, уже засыпает…

— Сны драконоборца — это святое! — согласился Игорь. — Я вас сейчас до дома подброшу.

— А я пойду провожу, — добавил Федя. — А то в подъезде у нас по вечерам всякая шелупонь ошивается. Когда-то ведь был приличный дом. А… — махнул он рукой.

12

Ремонта здесь не было, наверное, с брежневских, а то и с более древних времен. Побелка вся потемнела, потрескалась, местами даже штукатурка посыпалась. Стены выкрашены в ядовито-зеленый цвет. Правда, линолеум чисто протерт, окна тоже мытые — но это, по всей видимости, максимум, на что способен был персонал больницы.

Больница, впрочем, считалась хорошей — здесь работали медики старой закалки, не лишенные своеобразного дари. Игорь весной делал интервью со здешним главврачом, толстым сердитым стариком Арменом Григорьевичем Степанянцем — доктором наук, профессором и лауреатом государственной премии. Именно поэтому их сюда и взяли, хватило пары звонков.

Игорь повернулся к Насте. Была она сейчас как бумажный фонарик, по которому прошлась чья-то большая и равнодушная нога. Темка примостился рядом, положив голову ей на колени. Все-таки задремал.

— Настя, — мягко произнес он, — ну что толку сидеть тут всю ночь? Что от этого изменится? В реанимацию нас все равно не пустят, никакие мои журналистские корочки не помогут. Завтра Федю переведут в обычную палату, тогда и приедем, как раз лечащего врача застанем. Тут-то мы чем поможем?

Настя посмотрела невидящим взглядом.

— Ну как же так? — потерянно выдохнула она. — За что? Сперва эти дела с дачей, потом Федя исчез, потом… — кивнула на спящего сына. — А теперь вот и это…

Игорь ничего не ответил, только осторожно коснулся напряженного плеча. Да и что он мог ответить?

Все случилось как-то быстро и по-дурацки. Оделись, спустились вниз. Игорь забрался в машину — прогревать мотор, дареная «восьмерка» все-таки не могла сравниться с удостоившимся огненного погребения «паркетником». Надо бы, конечно, купить новый джип — но со всей этой чехардой последних дней было не до того. Деньги-то ладно, деньги были, их он сделал еще когда ожоги залечивал. Заодно и проверил, как пополняются силы, достаточно ли их уже для занятий Искусством.

Технология была несложной. Сперва входишь в Сон Действия, протискиваешься узким лазом, где со всех сторон тянутся из земли скрюченные корни, потом, отряхнувшись, выбираешься на свет, взмываешь над обрывом — и летишь над серой плоскостью, ищешь свое маленькое, чуть зеленоватое озерко. Теперь надо источник найти. Их полно, местность вся усеяна большими и малыми озерами, морями, прудами и бесчисленными лужами.

Вот это большое озеро — деньги Министерства внутренних дел, та лужа — состояние Ивана Геннадьевича Булкина, гендиректора строительной фирмы, вон то необъятное море — столичный бюджет, рядом океан Газпрома, плещутся волны, вода вся в радужных пятнах от бензина, а вон тут — какое-то мутное болотце: ага, игорный бизнес. Вот отсюда не стыдно и отсосать.

Игорь взял лопату и начал рыть канал от болота к своему озерку. Канал устроен был хитро — он пересекал множество прочих водоемов, воды смешивались и в родное озерко впадали уже вполне чистыми.

Со стороны это выглядело так: игорные деньги утекали с резервного счета, совершали сложное путешествие, число транзакций не поддавалось контролю, а в итоге все это падало Игорю на банковскую карту. Даже люди Ильича — и то не отследили бы всю цепочку.

Словом, деньги были уже, «восьмерка» была еще. И, как всякое отечественное изделие, на морозе капризничало. Искусство тут почему-то не спасало. Пришлось открывать капот, разбираться с изделием по-родственному. Тем временем Федор пытался показать засыпающему Темке Большую Медведицу, но драконоборец к звездам оказался неожиданно холоден…

А потом, рассказывала Настя, к ним подошел невзрачный какой-то мужичок, одетый, впрочем, относительно прилично, попросил у Феди закурить. «Год как бросил», — недовольно ответил Федя. «Жалко. Лучше б не бросал», — спокойно ответил мужичок и неторопливо удалился куда-то за детскую площадку.

Через несколько минут Федя упал. Лицо его сперва потемнело, потом побледнело, на губах выступила пена — это Игорь уже видел сам, прибежав на Настин крик.