Магам можно все - Марина Дяченко

Он был тренирован и силен, мой бывший друг. Его меч знавал лучшие времена — согласно легенде, по две головы сразу случалось сносить этому клинку; умелым маневром барон развернул меня лицом к солнцу, и я в одночасье почти ослеп.

Это был, наверное, самый неприятный момент нашей схватки. Я видел силуэт врага и летящий белый блик на месте меча; в панике отскочил назад, но чуть-чуть не успел. Фамильное баронское острие коснулось моей груди, мне показалось, что я мертв, уже умер; тогда из белого солнечного марева вынырнуло оскаленное лицо Ила, на этом лице вместо радости была досада, и, ухватившись рукой за окровавленную рубашку на груди, я догадался, что ранен не серьезно.

Царапина.

— Продолжаем, барон!

Барон был рад стараться.

Я парировал удар за ударом, отступал, пятился; Ятер был вынослив, а я уже устал, мое преимущество в скорости сошло на нет. Минуту за минутой жизнь моя висела на гнилой соломинке.

И тут Ятер совершил ошибку!

Ярость подвела его, фамильная ярость Ятеров. Войдя в раж, Ил на секунду открыл левый бок, я понял, что мне дается последний шанс, кинулся в атаку…

И поскользнулся на ровном месте, на сухой траве!

Падающая сталь над моей головой; отчаянный блок, потеря равновесия, падение; у меня хватило сил тут же перекатиться на бок, а в то место, где я лежал, с хрустом вошел клинок Ятера.

Я ударил Ила ногой — промахнулся, удар соскользнул по его бедру. С коротким звуком «хряп!» Ил выдернул меч из земли; я перекатился снова — Ил коротко, четко ударил меня по запястью носком сапога и тут же наступил на мой упавший меч.

Поединок был, по сути, окончен.

Благородный барон Ил де Ятер занес надо мной славную сталь своего воинственного дедушки.

За плечом у Ятера висело солнце, маленькое и злое. Против солнечных лучей монументальная фигура моего друга-убийцы казалась плоской, будто вырезанной из жести… Мышцы моего живота свело судорогой — так они хотели оттолкнуть падающее с небес железо.

Мгновение.

Использовать магию в честном поединке — значит покрыть себя позором.

Мгновение…

Поединок-поединком, но сейчас на росистой травке окажется две половинки Хорта зи Табора, а это неправильно и несправедливо, это не лезет ни в какие ворота, я не самоубийца, в конце концов, и не дурак, шутки кончились, началось безобразие…

И тогда я беззвучно шевельнул губами.

Мое заклинание «от железа» способно удержать падающий кузнечный молот. Я ждал, подобрав живот.

Сверчки предусмотрительно молчали.

Ил шумно вздохнул — и отступил, опуская оружие. В первый момент мне показалось, что он увидел мою броню и сейчас возмутится столь явным нарушением правил; я ошибся. Ил не был магом и не заметил противозаконной защиты.

Он просто раздумал меня убивать.

Он нечленораздельно рыкнул, повернулся ко мне задом и зашагал прочь; широкая спина его имела вид усталый и угнетенный.

Я полежал еще — а потом осторожно, боясь спугнуть присевшую рядом бабочку, отменил заклинание против железа.

Ил уходил. Шагал, свирепо попирая ногами полевые цветы. За его спиной возобновляли свой стрекот сверчки, а на противоположном берегу реки, в кустах, переговаривались птицы.

Ил ничего не понял и не заметил. Ил — провинциальный барон, каковому и пристало быть неудержимым поединщиком. А я бился с эдаким бычком почти на равных — это делает честь моим фехтовальным навыкам, моей силе, ловкости, отваге, в конце концов! Я продержался достаточно долго, а ведь схватка с Илом — не кулачная потасовка со столичными магами…

Ил остановился у воды. Раздраженным жестом приказал сбежавшимся было слугам убираться прочь.

Я остановился у него за спиной — в пяти шагах.

— Скотина ты, — сказал Ятер. — Я давно знал. Еще когда ты мне уголь в штаны подсовывал…

Я молчал.

— Все из-за бабы твоей, — тоскливо пробормотал Ятер. — Околдовала она меня… Ну чисто околдовала. Я… отца вспомнил, как он за сучкой своей, за Эфой, ковриком ползал. Вот как Эфа отца… Так и она меня околдовала. И тебя!

Он резко обернулся. Я увидел, что лицо его утратило серую бледность, но не утратило обреченности:

— Она на Эфу похожа. Не лицом… Так. Повадками. Все они похожи, эти сучки… Убирайся, колдун. Видеть тебя не желаю.

На груди у меня кровоточила здоровенная царапина, правое запястье было сплошной кровоподтек, ныли суставы и подрагивали мышцы — но в целом я отделался легко. Вот только рубашку придется выбросить.

Госпожа Шанталья поджидала меня на дороге, у ворот. И лицо у нее было встревоженное, даже преувеличенно-встревоженное, я бы сказал.

— Вы живы, слава сове…

Я смерил ее внимательным взглядом.

«Околдовала она меня». То есть знаем мы, как столичные дамы околдовывают бесхитростных баронов. Ля-ля, тра-ля, две-три улыбки, и вот уже отец семейства увлекает новую знакомую, дабы осмотреть с ней охотничьи трофеи…

А что? Имеет право. Барон. И все в замке, от поваренка до госпожи баронессы, с полной уверенностью подтвердят это право: да, имеет.

Но я-то тут при чем?! Кто она мне — жена? Невеста? Нет. Немножко орудие, немножко обуза, немножко… зверька. Погоня сквозь росистую траву, ТОТ запах…

— Что с вами, Хорт? Вы ранены?!

«Она меня околдовала. И тебя».

А вот это вздор. Кокетничать, конечно, никто не запретит — все эти игры, трава, роса, апельсиновые искорки… А вот попытку привадить меня с помощью магии я уловил бы раньше, чем Ора бы на нее решилась. Так что барон не прав, нет, не прав мой друг Ятер…

— Почему вы так смотрите, Хорт?

— Зи Табор, — сказал я запекшимися губами. — И желательно господин зи Табор.

Она захлопала ресницами; у нее был в этот момент такой беззащитный, такой невинно-обиженный вид…

Недотрога.

Мне захотелось снять с пояса глиняное воплощение Кары — и если не отломить ему голову, то хотя бы посмотреть, как изменится ее взгляд. Напугать ее по-настоящему. Хоть один раз.

Я прошел в дом — Шанталья отшатнулась с моей дороги. Постанывая от боли, я стянул куртку; для стаскивания сапог служила специальная подставочка у дверей, она была расторопнее любого лакея, ей только ногу протяни…

По-хорошему следовало разогреть баню и как следует вымыться — но сил не было совершенно, я решил, что сперва немного отдохну, а потом уже… Вырезанные из дерева совы, поддерживавшие полог, поблескивали в полутьме спальни круглыми бронзовыми глазами.

Ил столь же непредсказуем и импульсивен, как его сумасшедший батюшка. Ора явилась в замок в качестве моей спутницы, а значит — для Ила она под запретом! Он решился на подлость — и нарвался на подлость ответную, а потом, выбив меч из моей слабеющей руки, почему-то решил проявить великодушие…