Улей. Игра в кошки-мышки - Михаил Баковец

Несколько рёбер у меня, точно сломано или треснуто. Мда, с такими повреждениями мне только вдоль стеночки передвигаться. Не уверен, что смогу нормально пользоваться Даром, который ещё толком не восстановился даже.

И это мне сильно, просто фантастически повезло, что элитник лишь хотел подцепить меня, как кошка мышку когтистой лапой, но из-за тесноты дверного проёма и толщины стены смазал удар. Реши меня прикончить сразу, то его когти пробили бы меня насквозь!

Сверху, внезапно, раздалась заполошная стрельба и громкое урчание мутанта. Чуть позже раздался взрыв, громкость которого съели толстые стены и перекрытия здания.

Пока, где-то там, сектанты пытались подороже продать свои жизни, я занялся собой. Скрежеща зубами и почти плача, стянул остатки одежды, обнажив торс. Залепил раны ватным тампоном с лейкопластырем, потом автоматным ремнём стянул грудь как можно туже. Дышать теперь мог только частыми и мелкими «глотками», но и боль потеряла свою остроту. Эх, вот когда пригодился бы цыганский спек! Вколоть немного, чтобы боль убрать и прибавить уверенности, но сектанты забрали его, вместе со всеми моими вещами.

От злых мыслей про детей Стикса, отвлекли громкие звуки с улицы, только я перевёл взгляд на дверь, как в неё влетел мощный топтун, который буквально рухнул сверху на оглушённых сектантов.

Кто-то из людей перед смертью даже успел прийти в сознание и истошно безнадёжно закричать, пока когти мутанта не разорвали ему горло.

Через минуту в дверь втиснулась ещё одна тварь, вроде бы мелкий рубер, который сбросил топтуна в сторону, с кучи человеческой плоти, и громко зачавкал, вырывая огромные куски мяса с кусками костей и в несколько движений проглатывая. Рядом, недовольно урчал топтун, но мешать трапезе своему более сильному собрату, не рисковал.

На меня, оба мутанта внимания не обращали, то ли не видели, то ли посчитали, что мне деться некуда, и я для них останусь на десерт. Даже топтун ждал, когда рубер насытится и ему то-то оставит, а не направился ко мне.

Автомат, к счастью, при ударе не пострадал, хотя и оставил на моей спине кучу синяков при падении. Патрон в патронник я дослал с самого начала, когда затрофеил оружие. Сейчас мне просто нужно было направить оружие в сторону тварей, активировать Дар, и нажать на спуск.

Стоило щёлкнуть переводчику огня и оба мутанта тут же замерли на мгновение и развернулись ко мне. И это несмотря на то, что наверху ещё шла войнушка, заглушающая всё на свете, да и рубер создавал ещё тот шум, разгрызая кости и пожирая сырое мясо.

«Какие суки чуткие».

Первая очередь прилетела в топтуна, раскроив тому голову и забрызгав черной кровью стену за ним. Никакой киношности, когда от одной пули у человека половина головы остаётся на стене: автоматные пули вошли и вышли сквозь толстую кость, вырвав с собой немного мозга и капельку крови.

От отдачи у меня перехватило дыхание в повреждённой груди, и я едва успел отвести глаза руберу, когда он своротил решётку и оказался совсем рядом со мной. Застыв в метре от меня соляным столбом, он превратился в прекрасную мишень, подсвеченную «зайчиками» и красной нитью.

Очередь из автомата вошла заражённому под подбородок, в светлую костяную пластинку брони, наиболее выделяемую световым пятном моего Дара. На этот раз пулям не хватило сил пробить изнутри череп мутанта и если бы не кровь сектантов, в которой тварь была вымазана с головы до ног, отличить мёртвого рубера от спящего, не смог бы никто.

— Об, мля! — вскрикнул я, когда мутант чуть не придавил меня, рухнув в считанных сантиметрах.

И как специально стихла перестрелка наверху.

К появлению элитника я готовился, ждал его, не отводя взгляда от лестницы, и всё равно едва не пропустил. Лишь на миг моргнул и вдруг увидел его рядом с покореженной решёткой. Показалось, что на его морде, похожей на крокодилью, покрытую круглыми серыми костяными щитками, мелькнула усмешка.

Сквозь решётку тварь прошла, словно та была сделана из мокрых газетных трубочек.

Очередь! Ещё одна! И ещё!

В узком коридоре, перекрытым одной целой и одной смятой решёткой начались очередные мои кошки-мышки.

Стрелять удавалось только в моменты, когда мутант попадал под воздействие отвода глаз и замирал на пару секунд, давая возможность наложить «нить» на «зайчика». Уязвимые точки на теле твари были крошечные, все солнечные «зайчики» не превышали ширины детского пальца или бутылочной пробки из-под минералки. Я измочалил левую верхнюю лапу мутанта в локте, и теперь она болталась, как ватная, исковеркал правое колено, правда, не так сильно и тварь кое-как могла наступать на ногу. Десяток пуль вбил в тело, в район сердца, но на подвижности элитника никак не сказались эти раны, выбил один глаз и несколько зубов.

Мутант в свою очередь загонял меня так, что я с каждым вздохом выплевывал сгустки крови и слушал клокотание в груди, перед глазами стояла кровавая пелена, и с каждым разом применять свои способности становилось всё труднее.

Очень быстро опустел магазин «калаша», который я сменил на револьвер. И вот тут дело пошло уже гораздо лучше, когда тяжёлые пули стали находить лазейку в броне мутанта. Это вам не шильцем ткнуть, после которого рана сомкнётся, а мышечные волокна не рвутся, а расходятся на пути острия, если сравнить инструмент сапожника и автоматную пулю. Тяжёлая револьверная «маслина» рвала всё на своём пути и передавала энергию выстрела в несколько раз большую, чем из «калаша», когда попадала «по месту», как говорят охотники.

К сожалению, мутант ни разу не повернул ко мне свой уязвимый затылок, где за бронёй скрывался споровой мешок — кощеева игла любого заражённого этого мира.

Когда в револьвере оставалась последний патрон, а сил моих оставалось на одну активацию любой из способности, элитник вдруг попятился от меня, низко опустив костяной лоб, прикрывая избитую нижнюю челюсть и второй повреждённый глаз. Сейчас мы вновь оказались в первоначальных позициях — он у первой решётки, я у второй, за время догонялок помятой тварью. И вот этот момент элитник выбрал, чтобы отступить. Здорово, да? Неплохо… но ведь у этой твари регенерация такая, что через пару часов она вернётся мне мстить. А у меня, к тому времени, максимум кожа на груди корочкой покроется.

Мутант пятился до самой лестницы, не сводя взгляда единственного уцелевшего глаза с меня, а я делал вид, что старательно целюсь в него и даже начал медленно, по крошечному шажку идти к нему, показывая, что нас фиг задразнишь, мы ого-го! Боюсь, если покажу слабину, то мутант рискнёт прикончить меня прямо сейчас, наплевав на новые болезненные раны. Потому и приходится отрывать ноги от пола и идти ему навстречу с одним патроном в барабане.

Оказавшись рядом с лестницей, мутант зацепился здоровой конечностью за неё и одним движением поднялся вверх, чтобы через секунду исчезнуть из вида.

Молясь про себя, чтобы это не оказался хитрый финт ушами со стороны противника, я доковылял с максимальной скоростью до разорванных тел сектантов, поднял измазанный в крови автомат и высадил половину рожка в верхний пролёт лестницы.

Просто «шоб було».

Перезарядив оружие и отыскав среди луж крови и рваных внутренностей, нужные магазины и забрав фляги с трупов, я поковылял обратно за решётку в коридор, где собирался хоть немного отсидеться и прийти в чувство. Шёл, точнее, пятился, как только что элитник, чтобы держать в поле зрения изуродованный дверной проём.

В коридоре сел на прежнее место, с которого меня подняли топтун с рубером и тут же опустошил свою флягу с живчиком. Через пять минут состояние резко стало улучшаться, одновременно с приятными ощущениями появилось чувство голода, да такое, что захотелось сожрать хоть что-то, даже от старой сапожной подмётки не отказался бы сейчас.

Через полчаса, после второй опустошённой фляги, появились силы, чтобы встать на ноги и направиться к лестнице. Я не исключал, что элитник может торчать наверху меня поджидаючи, поэтому поднялся на второй пролёт под отводом взгляда, замер и просидел несколько минут, вслушиваясь в окружающий мир.

На втором этаже планировка была похожая — решётки и коридоры. Первые, в данный момент, оказались смяты. Несколько дверей сорваны с петель и валялись на полу. Стены, потолок и пол исклёваны свежими пулевыми отметинами, витал густой запах сгоревшего пороха и убоины, именно так пахнут мясные цеха на рынках, пропитанные кровью.

Больше всего здание было похоже на больницу, с определённым уклоном. Двери со смотровыми окошками, комнаты небольшие, обстановка никакая, нашёл одну без двери, где всё было обито коричнево-рыжими матами, которых полно в спортзалах старых школ, до коих не дошли субсидии.

Не ошибусь, если скажу, что попал в психушку, с крайне жёстким режимом содержания больных. Или здание тут из той эпохи, когда больных лечили, как и чем попало: от лоботомии до ледяного душа, от электрического стула до приёма препаратов, которые в двадцатом веке признаны самыми страшными медленными ядами.