Смута в Московском государстве - Коллектив авторов

Лучшая пехота состоит, как было сказано выше, из стрельцов и казаков, о которых еще не было речи; помимо десяти тысяч аркебузиров в Москве, они есть в каждом городе, приближенном на сто верст к татарским границам, смотря по величине имеющихся там замков, по шестьдесят, восемьдесят, более или менее, и до ста пятидесяти, не считая пограничных городов, где их вполне достаточно. Затем есть казаки, которых рассылают зимой в города по ту сторону Оки, они получают равно со стрельцами плату и хлеб; сверх того, император снабжает их порохом и свинцом. Есть еще другие казаки, имеющие земли и не покидающие гарнизонов. Из них наберется от 5000 до 6000 владеющих оружием. Затем есть настоящие казаки, которые держатся в татарских равнинах вдоль таких рек, как Волга, Дон, Днепр и другие, и часто наносят гораздо больший урон татарам, чем вся русская армия; они не получают большого содержания от императора, разве только, как говорят, свободу своевольничать как им вздумается. Им позволяется иногда являться в пограничные города, продавать там свою добычу и покупать что нужно. Когда император намеревается обратиться к ним, он посылает им пороха, свинца и каких-нибудь 7—8 или 10 тысяч рублей; обычно именно они приводят из Татарии первых пленников, от которых узнают замысел неприятеля. Тому, кто взял пленного и привел его, обычно дарят хорошего сукна и камки, чтобы из того и другого сделать платье, 40 куниц, серебряную чашу и 20 или 30 рублей. Они располагаются по рекам числом от 8 до 10 тысяч, готовясь соединиться с армией по приказу императора, что происходит в случае необходимости. Казаки с верховьев Днепра держатся чаще всего в Подолии, отряжая по одному человеку с каждых ста четвертей; все это крестьяне, более способные управляться с плугом, чем с аркебузой, хотя их не отличишь по одежде, так как они должны быть одеты по-казацки, именно в платье ниже колен, узкое как камзол, с большим воротником, отвернутым назад, доходящим до пояса. Половина из них должны иметь аркебузы, по два фунта пороха, четыре фунта свинца и саблю.

Остальные подчиняются тем, кто их посылает, и должны иметь лук, стрелы и саблю или нечто вроде рогатины, пригодное скорее для того, чтобы проткнуть медведя, вылезающего из берлоги, чем для всего того, что им делают. Не нужно забывать про саблю. Кроме того, и купцы должны при необходимости снаряжать воинов в соответствии со своими средствами, кто трех, кто четырех, больше или меньше.

Как замечено выше, казаки обычно в начале великого поста приводят пленников, от которых узнают, не собирается ли татарин, и в соответствии со сведениями по всей стране отдается приказ, чтобы, пока лежит снег, все отправляли съестные припасы в города, у которых решено встретить неприятеля. Эти припасы перевозят на санях в сказанные города; они состоят из «сухарей», то есть хлеба, нарезанного на мелкие кусочки и высушенного в печке. Затем из крупы, которая делается из проса, очищенного ячменя, но главным образом из овса. Затем у них есть толокно, это — прокипяченный, затем высушенный овес, превращенный в муку; они приготавливают его по-разному, как для еды, так и для питья: всыпают две-три ложки названной муки в хорошую чарку воды, с двумя-тремя крупинками соли, размешивают, выпивают и считают это вкусным и здоровым напитком. Затем соленая и копченая свинина, говядина и баранина, масло и сушеный и мелко толченный, как песок, сыр, из двух-трех ложек его делают похлебку; затем много водки и сушеная и соленая рыба, которую они едят сырой. Это пища начальников, так как остальные довольствуются сухарями, овсяной крупой и толокном с небольшим количеством соли. Они редко выступают в поход против татар, пока не появится трава. Относительно других врагов придерживаются того же порядка, если только они не являются неожиданно. Таким образом, и во время войны, и без нее император почти ничего не тратит на воинство, разве только на вознаграждения за какие-нибудь заслуги, именно тому, кто возьмет пленного, убьет врага, получит рану и тому подобное, так каким в соответствии со званием дарят кусок золотой парчи или другой шелковой материи на платье.

Русские императоры имеют сношение с римским императором, королями английским и датским и шахом персидским; также имеют и имели с древности с королями польским и шведским, но в настоящее время только для виду, так как они постоянно подозревают друг друга, не зная, когда разразится война. Что касается турок, то с тех пор, как они сняли осаду Астрахани, которую осадили около сорока лет назад с ногайскими татарами и некоторым числом пятигорских черкесов, то есть грузин, в России побывали всего лишь два турецких посла и два русских — в Константинополе, так что хотя они вовсе не воюют друг с другом, но меж ними не было переписки и приветствий в течение тридцати лет, как если бы они были гораздо более удалены. С тех пор не было войн, кроме как с крымскими татарами и пятигорскими черкесами, то есть грузинами, потому что на их землях и границах были построены четыре или пять городов и замков, главные Терский городок и Самара. В 1605 году грузины взяли один из ближайших к их границам замков при некоторой помощи турок, но это дело было несерьезное. Грузины — люди воинственные, лошади у них весьма хороши и большей частью легкой верховой породы; они вооружены легкими нагрудными латами превосходного закала, весьма ловки и все носят пики или дротики; они могли бы нанести большой урон России, если бы были столь же многочисленны, как прочие ее соседи, хотя их и разделяет Волга, так как они живут между морем Каспием и Понтом Евксинским.

Вернемся к Борису Федоровичу, ставшему императором первого сентября тысяча пятьсот девяносто восьмого года и в большем благоденствии, чем при любом из его предшественников, мирно вкушавшему власть; который изменил обычаю выслушивать каждое ходатайство и прошение особо и вместо того скрывался, показываясь народу редко и с гораздо большими церемониями и неохотой, чем любой из его предшественников. У него был сын, по имени Федор Борисович, и дочь. Тогда он начал действовать с целью породниться с какими-нибудь чужеземными государями, чтобы утвердиться на троне самому и закрепить его за своими родственниками. Кроме того, он начал ссылать тех, в ком сомневался, и заключал браки по своему усмотрению, соединяя узами родства со своим домом важнейших из тех, кем надеялся воспользоваться; и в городе Москве осталось лишь пять или шесть домов, с которыми он не породнился, а именно дом Мстиславского, неженатого и имевшего двух сестер, одна из которых вышла за царя Симеона, другую, незамужнюю, он отдал против ее воли в монахини и не позволил Мстиславскому жениться; затем был дом Шуйских, их было три брата; чтобы породниться с названным домом, он выдал за среднего брата, по имени Дмитрий, сестру своей жены, не разрешив жениться старшему, князю Василию Ивановичу Шуйскому, ныне правящему в Московии, о котором будет подробно говориться ниже, из опасения, чтобы какие-нибудь дома, соединившись, вместе не оказали бы ему сопротивления. В конце концов он отправил в ссылку царя Симеона, о котором пространно говорилось выше, женатого на сестре Мстиславского. Когда тот был в ссылке, император Борис послал ему в день своего рождения, день, широко празднуемый по всей России, письмо, в котором обнадеживал его скорым прощением, и тот, кто принес письмо и посланное одновременно Борисом испанское вино, дал ему и его слуге выпить за здоровье императора, и спустя немного времени они ослепли, и царь Симеон и поныне слеп, этот рассказ я слышал из его собственных уст.

Во второй год своего правления он сумел заманить в страну Густава, сына шведского короля Эрика (который был низложен своим братом, шведским королем Иоанном), пообещав дать ему в жены свою дочь, если тот оправдает его надежды. Он действительно был принят с большим великолепием и удостоен больших подарков от императора, именно серебряной посуды для всего двора, многих тканей — золотой и серебряной персидской парчи, бархата, атласа и других шелковых тканей для всей его свиты, драгоценностей, золотых и жемчужных цепей, многих прекрасных лошадей с полной сбруей, всевозможных мехов и суммы денег, которая поистине не соответствовала дарам, именно десяти тысячам рублей. Он въехал в Москву как принц, но проявил себя не лучшим образом; в конце концов, как впавший в немилость, был выслан в Углич (город, где, как полагали, был умерщвлен Дмитрий Иоаннович); его годовой доход, при надлежащей экономии, поднимался до четырех тысяч рублей.

В тысяча шестисотом году явилось великое посольство из Польши, именно Лев Сапега, нынешний канцлер Литвы, с которым был заключен мир на двадцать лет; его долго задерживали против воли, и он жил в Москве с августа до конца великого поста 1601 года, поскольку Борис был тогда болен. В день, когда он получил свои грамоты, он поцеловал руку императора, сидевшего в приемной палате на императорском троне, с короной на голове, скипетром в руке, золотой державой перед собой; сын его сидел рядом по левую руку, вельможи из Думы и окольничие сидели на скамьях кругом палаты, одетые в платья из очень дорогой золотой парчи, обшитые жемчугом, в шапках из черной лисы, по обе стороны от императора стояли по два молодых вельможи, одетых в платья из белого бархата, снаружи кругом обшитые горностаем на ширину в полфута, в белых шапках, с двумя золотыми цепями крестообразно на шее, и каждый с дорогим боевым топором из дамасской стали, они держат их на плече, словно готовясь нанести удар; все это олицетворяет величие государя. Большая зала, через которую проходят послы, полна скамей, на которых сидят прочие дворяне, одетые так же; никто не смеет присутствовать там без платья из золотой парчи; они не шевельнутся, пока посол не проследует по проходу, оставленному для этой цели, и там такая тишина, что можно было бы счеть палату и залу пустыми. Таков обычный порядок приема послов. Он обедал в присутствии императора, с ним и все его люди, числом до трехсот человек, им подавали на золотой посуде, которой там великое множество, я имею в виду блюда, так как ни о тарелках, ни о салфетках там и речи нет, даже император ими совсем не пользуется, и ели очень хорошую, но плохо приготовленную рыбу, так как это было в Великий пост, когда они не едят яиц, масла, ничего молочного, и много выпил за здоровье обеих сторон; он был отправлен с хорошими и почетными дарами.