«Крокодил» - Коллектив авторов

— У вас, видно, и с головой не все в порядке.

— Вы так думаете, доктор?

— Убеждена. Надо голову проверить, и в первую очередь. К невропатологу вам надо, дорогой, к невропатологу. А как только головку наладите, так сразу ко мне. И все тут же пройдет.

— Ладно, доктор, я пойду. Значит, все, что у меня в портфеле: икру, крабы, кофе — все это к невропатологу нести? Счастливо, доктор.

БЕЗ ОГЛЯДКИ

Послушайте, что это мы на них все время оглядываемся? Я имею в виду заграницу. Чуть что: «А как на это посмотрят за границей? Что они о нас подумают?»

Да какая нам разница, что они о нас подумают? Мы уже столько лет думаем, что они вообще загнивают, а они покупают у нас за валюту икру, крабов, меха и загнивают себе дальше.

Зачем об этом говорить? «Они подумают, что у нас не хватает валюты». Конечно, не хватает, иначе бы мы эту икру сами лопали, пусть из мисок, но ложками. А мы им продаем, а на валюту у них же покупаем оборудование, станки.

Зачем об этом говорить? «Они могут подумать, что мы сами не в состоянии делать эти станки». Да. не в состоянии. Нет, мы можем сделать их вручную. Три штуки в год, а нам их нужно десять, причем тысяч. Не знаю, сколько, знаю, что мы столько пока выпускать не можем. Что значит — пока? Ну. ближайшие сто лет. Поэтому покупаем у немцев, так же. как мебель покупаем в Финляндии.

Почему не говорить? «А то они подумают, что мы не можем делать свою». Можем, но для них. А для себя мы такую мебель делаем, что на ней хорошо лежать только в белых тапочках.

Поэтому мы им продаем лес, а у них покупаем мебель. Почему сами не делаем? Потому что нет у нас машин, станков, оборудования. Да. мы продавали им икру и закупали у них на валюту станки. Но там попался какой-то бестолковый из наших. И станки оказались не те. А которые те, их послали не туда. А которые туда, они все равно не работают. Мы не знаем, как они должны работать. Да, мы посылали туда толкового. Он все изучил, все понял, во всем разобрался и остался там навсегда. Поэтому мы туда больше толковых не посылаем.

Что тише? «Они могут подумать, что у них там лучше условия жизни». Они об этом не могут подумать. Они это давно уже знают. Условия жизни у них действительно лучше — кое-где пока. То есть давно и везде. Почему? Потому что они работают, а мы боремся за повышение производительности труда.

А если мы сами начнем работать, мы сами будем есть икру, ходить в мехах, сами будем выпускать хорошие станки. И плевать нам на то, что они о нас думают… Мы о них думаем еще хуже.

Для чего выносить сор из избы? Для того, чтобы в ней легче было дышать!

ЧУШЬ КУРЯЧЬЯ(А. ИВАНОВ)

Дед бил, бил, не разбил,

Баба била, била, не разбила.

Мышка бежала, хвостиком махнула.

Яичко упало и разбилось.

Дед плачет, баба плачет…

Сказка «Курочка Ряба» Посмотрим, что тут, в сущности, случилось. Скандал, как говорится, налицо. А что стряслось? Всего-то лишь разбилось Какое-то поганое яйцо. Позвольте, но они же сами били, Пытаясь золотишко раздолбать. Разбив яйцо, об этом позабыли И почему-то начали рыдать. Курячья чушь, глупейшая идейка. Не стоит даже говорить о том. Бездельник дед, и бабка — прохиндейка, А мышка — тварь, и серая притом. Тут автор сказки будто в лужу дунул. Сознавшись в том, что полный идиот. Мне возразят — «ее народ придумал». Народ? Возможно. Но какой народ? Десятки лет, а может, даже сотни Мусолят эту сказку тут и там. На кой она вообще сдалась сегодня? Да пусть она идет ко всем курям. И вдруг я понял, вот что получилось. Пусть сказка — бред и пусть сюжет не нов. Она лишь для того на свет явилась, Чтобы на ней кормился Иванов!

Римма Казакова

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390}) САПОЖНИК Ах, сапожники, невозможники! Невозможно без вас прожить. Можно туфельку сбросить с ноженьки, можно все по новой прошить. А один с усмешкой задорною так приветлив, будто влюблен, — он со мной, как с писаной торбою… Мой сапожный Ален Делон! И когда я с тобою чинненько наш любовный кручу политес, не понять тебе, в чем причина, что в дух вселился веселый бес. Я не верю тебе, и, может быть, доконал бы вконец меня, но мои приключенья сапожные — пусть и тоненькая, да броня! Ты — замученный и закрученный, он — улыбчивый и простой. От ухмылки твоей заученной тянет плесенью, пустотой. Ты что, можешь ходить по радуге? Чем ты так уж, прости, хорош? Он — сапожник, а ты что — в парламенте? Ну а если и да, так и что ж? Я, конечно, не стану сапожничьей ни возлюбленной, ни женой. Но и ты торговлишкой розничной совладать не сможешь со мной. То цветочек за поцелуйчик, то омарчик за что-нибудь… Я пойду дорогой покруче. Не к тебе, от тебя этот путь. Он веселый, ты полусонный, он трудяга, ты трутенек. Стричь купоны и стричь газоны — не одно! Иль тебе невдомек? Я куплю себе булочку маковую. Я скажу спасибо судьбе. И пойду я, туфлями помахивая, от сапожника… Не к тебе. КИНОГЕРОЙ Я люблю киногероя и ищу боевики, где снимается порою он, предмет моей тоски. Существует на экране и в контексте не моем, но в моей сердечной ране обитаем мы вдвоем. Мне б чего-нибудь попроще… Не желаю! И к тому ж не ревную я к партнерше, к той, чей он бойфренд иль муж. И не важно, что, должно быть, в жизни он совсем иной — до экстаза, до озноба этот он владеет мной! Сердце бьется, сердце любит, длится больно, как ожог, киноповесть, киноглупость, киносказка, киношок. Ну а если смело, споро явит жизнь особый шик, если вытеснит актера из меня живой мужик? Все равно я буду помнить и беречь в своей крови наваждение бесплотной фантастической любви!