Свидетель, не увидевший свет (сборник) - Алексей Макеев

Второй, повыше, стриженный коротко, почти наголо, все время молчал.

– Тут, – показал на шкаф Сергей. – На полке в сумке.

– Сколько там? – сощурился кавказец.

– Пятьсот тысяч… Для начала, – торопливо сказал Никитенко. – Я завтра еще соберу, Мамед.

– Да? – с прищуром посмотрел на него кавказец. – Ну ладно, давай пока свои пятьсот… Но ты помнишь, что за тобой еще в два раза больше?

– Как – в два? – не понял Никитенко. – Почему?

– Потому что дни идут, парень! Дни идут – проценты капают! Так что тебе самому выгодно быстрее с нами рассчитаться. – И Мамед засмеялся противным смехом.

– Я рассчитаюсь, – подтвердил Никитенко.

– Молодец! – хлопнул его по плечу Мамед, подошел к шкафу и уже хотел было распахнуть створки, как вдруг одна из них сама с грохотом открылась и со всего размаха ударила кавказца в лоб. Не удержавшись, он полетел на пол, а следом получил сокрушительный удар в челюсть ногой. Голова его откинулась назад, изо рта потекла кровь.

Второй кавказец от неожиданности замер на месте. В лоб ему тут же уперся ствол пистолета, и он стал медленно отступать назад. Глаза его от удивления расширились.

– На пол! – рявкнул Крячко, ткнув Гамида стволом. – На пол, мразь!

Гамид зыркнул глазами в сторону, рука его скользнула к карману джинсов.

– Куда! – Стас резко стукнул по руке кавказца рукояткой пистолета, затем согнул ногу в колене и изо всех сил ударил его в пах.

Тот согнулся и охнул, но Крячко, не останавливаясь, саданул ему в подбородок. Голова Гамида мотнулась вверх, но тут же получила удар пистолетом сверху. В конце концов Гамид упал на пол рядом со своим подельником, но Стас, окончательно озверев, продолжал наносить поочередно удары ногами то одному бандиту, то второму, вкладывая в эти удары всю свою ненависть.

Кровь заливала лица и тела кавказцев, они даже не пытались сопротивляться, лишь слабо закрывали головы руками, периодически что-то мыча.

– Сам, сам каждого убью, сам! – орал Крячко, не прекращая пинать обмякшие тела кавказцев. – Твари, уроды, скоты!

Сергей Никитенко забился в угол кресла и наблюдал оттуда за происходящим с перепуганными глазами.

– Товарищ полковник, – тихо подал он голос спустя пару минут.

– Заткнись! Обоих забью, чтоб как собаки подохли!

– У вас телефон звонит, товарищ полковник… – погромче произнес Сергей.

Стас все же заставил себя прерваться и потянулся к телефону.

– Да, Лева! Да, занят! – тяжело дыша, проговорил он в трубку. – Где? Неважно! Правосудие вершу!

– Стас, – с тревогой в голосе спросил Гуров, – у тебя все в порядке?

– У меня-то? – зло хохотнул Крячко. – У меня все отлично, Лева! Просто супер у меня все! Вот сейчас одно дельце закончу – и с чистой совестью отдыхать поеду. В родной главк!

Лев Гуров слишком хорошо знал своего друга. И по его интонациям, в которых звучала бесшабашная, шальная, отчаянная удаль вперемешку с ненавистью, сразу понял, что что-то неладно. Станислав Крячко был человеком добрым и в целом сдержанным. Серьезные вспышки гнева были ему не свойственны, он умел себя контролировать. Чтобы довести его до приступа истовой ярости, нужно было очень постараться. Но уж если это происходило, Крячко преображался. В такие минуты он был похож на потревоженного зверя, сладить с которым было не под силу. На глазах Гурова Стас дважды становился таковым, и оба раза это плохо заканчивалось для тех, на кого эта ярость была направлена. Гуров почувствовал, что сейчас, кажется, как раз такой момент…

Он не знал, чем это было вызвано, не знал, где и с кем сейчас находится Станислав, но понимал, что нужно помочь. Помочь ему самому не совершить непоправимых поступков. Спорить, возражать в такой ситуации было бесполезно – это Гуров уже изучил. Он предпринял другую тактику.

– Стас, – негромко проговорил Лев. – Стас, успокойся. Я сейчас подъеду к тебе, и мы вместе справимся. Ты где сейчас?

– Я сам справлюсь! Сам! – твердо проговорил Станислав, но тон его уже стал ниже.

– Ну, и молодец. Но со мной-то поделись, мне же надо дальше расследование продолжать. На кого ты вышел?

– Я… – начал Крячко, но остановился на полуслове и, махнув рукой, сказал: – Долго рассказывать. Одним словом, езжай в главк. Я скоро тоже там буду.

– Может, все-таки к тебе подъехать? Я же на машине.

– Ладно, Лева, – уже своим обычным голосом произнес Крячко. – Подъезжай на Преображенку, пересечение с Электрозаводской. Дом шесть, квартира сто семнадцать.

– Хорошо, через двадцать минут буду. – Лев отключил связь.

Крячко, тяжело дыша, осмотрелся. Оба бандита лежали на полу, не подавая признаков жизни. Он склонился над обоими и по очереди пощупал пульс. Оба были живы. Убить их сейчас было легче легкого, но у Крячко уже пропало это желание. Злость и ярость прошли, он испытывал к ним одно лишь презрение и хотел поскорее передать в другие руки.

– Скотч есть? – деловито осведомился он у Никитенко, который жался в своем кресле ни жив ни мертв.

Тот кивнул и, неуверенно сойдя с кресла, направился к угловому компьютерному столу. Достав оттуда моток широкого скотча, передал его Крячко.

Станислав поочередно туго-натуго скрутил руки бандитам, не особенно заботясь о возможном нарушении их кровообращения. Потом легкими пинками поднял обоих на ноги. Бандиты пытались ухватиться за мебель, чтобы устоять на ногах, но все равно валились на пол.

Крячко сел в кресло, освобожденное Никитенко, и уставился перед собой невидящим взглядом. Сергей переминался рядом, не находя себе места. Крячко не обращал на него внимания, лишь когда кто-то из бандитов начинал возиться на полу, он коротким пинком возвращал его обратно. Так, молча, он просидел до момента, когда раздался звонок в дверь.

Брезгливо перешагнув через бандитов и пройдя в прихожую, Стас открыл дверь. В квартиру вошел Гуров и сразу бросил на него беспокойный вопросительный взгляд, но Крячко ничего не сказал, лишь кивком головы показал на комнату.

Войдя туда, Гуров увидел лежавших на полу связанных окровавленных кавказцев, а у окна – молодого парня в синяках и ссадинах.

– Ничего себе, – присвистнул Лев. – Это ты тут такое побоище устроил? – повернулся он к Крячко, с мрачным видом стоявшему позади.

– Да, – тяжело произнес Станислав. – Давай грузить это дерьмо и везти в главк.

– Кто это такие? – спросил Гуров.

– По дороге расскажу, – ответил Стас и, рывком приподняв с пола одного из бандитов, потащил его к дверям. – Ты тоже давай собирайся! – на ходу бросил он Никитенко.

Гуров подхватил второго бандита, и они все вместе стали спускаться вниз. Бандитов загрузили на заднее сиденье машины Гурова, вместе с ними сел и Крячко, Сергея Никитенко посадили вперед и отправились в Главное управление.

Глава 5

Всю дорогу Крячко молчал, и Гуров не задавал ему никаких вопросов. Прибыв в Главное управление, Стас первым прошел в здание и, втолкнув внутрь обоих бандитов, обратился к дежурному:

– Этих в камеру! До утра пусть сидят!

– А я? – робко спросил из-за его спины Никитенко, потом заговорил просительно: – Только не сажайте меня с ними в камеру, хорошо?

– Да ты что, ополоумел, что ли, – буркнул Крячко и снова повернулся к дежурному: – Дай-ка мне ключ от допросной, пусть посидит пока там. И следователя дежурного вызывай!

Гуров стоял рядом и не вмешивался. Он не знал, в какое дело влез Крячко и какое отношение оно имеет к убийству на пляже, посему отложил все вопросы на потом. Отдав все распоряжения, Крячко устало произнес:

– Пойдем, Лева, в наш кабинет…

Они поднялись к себе. В этот поздний час в управлении не было никого, кроме дежурных. Станислав первым делом прошел к сейфу и, достав оттуда бутылку коньяка, хранимую для подходящих случаев, поставил ее на стол. Обычно такими случаями, когда сыщики позволяли себе выпить на рабочем месте, бывали какие-нибудь радостные события типа внеочередного назначения, рождения ребенка у кого-то из коллег или просто получение премии. Сегодня повод был печальным.

Он разлил коньяк по пластиковым стаканчикам, первым поднял свой и выпил, не чокаясь. Гуров, поскольку был за рулем, пригубил совсем чуть-чуть. Он по-прежнему не торопил Крячко с расспросами, дожидаясь, когда Станислав захочет выговориться. Тот, после совсем короткого перерыва, налил себе еще коньяка и так же молча выпил. Потом повернулся к Гурову и сказал:

– Лева, в таких случаях я очень жалею, что отменили смертную казнь.

– Знаешь, я тоже, – кивнул Гуров.

Это было немного неожиданное признание, поскольку Лев как раз всегда был против смертной казни и существовавший в настоящее время мораторий отвечал его требованиям. Такая позиция, кстати, не поддерживалась большинством его коллег, а многими даже воспринималась в штыки. Не раз на эту тему возникали и споры, но Гуров не спешил в них вступать и объяснять каждому, почему он так считает.