Суррогаты - Сергей Михонов

— И что ты предлагаешь?

— Оставить послание.

— Действительно — недурная мысль, — уступил майор. В наличии имелся планшет, а в нём тетрадь в клеточку. На одном вырванном листе он от руки на русском языке написал небольшое и короткое послание, демонстративно прикрепив на металлический штырь. Помахал на прощанье рукой, поднятой над головой. — Уходим! Гони, Онищенко!

Загремев ладонью по корпусу самоходной зенитки, Азаровский спрыгнул вниз, располагаясь на месте стрелка. Было бы лучше, если занял командирское, но надо же куда-то девать Москаленко. А капитан СБУ уже делом доказал, чего-то да стоит — не промах, успевает реагировать на появляющиеся цели.

Сейчас же их не было видно на ближайшие десять с лишним километров в округе. Небо чисто.

— Эх, ударить бы с воздуха по тем раздолбаям, — отметил к слову майор.

— А почему бы и нет, здесь где-то должен располагаться аэроклуб, — ввернул лейтенант.

— Какой ещё аэроклуб — с парапланами или иными летающими швейными машинками?

— Кукурузник…

— С времён Второй Мировой и разложен на взлётной полосе по деталям, либо на ней же развалится при попытке взлететь и не в небо, а на небо вместе с экипажем самоубийц…

— А что мы теряем?

— Действительно, бульбаш, всё-таки авиация… — намекнул недвусмысленно Москаленко. — Вдруг появится у нас?

— Как далеко и расположен этот твой аэроклуб юных любителей, летёха? — заинтересовался Азаровский предложением командира "Акации". Оказалось, что по пути — дороге на Ровно. Знать не зря они выбрали данное направление движения, преследуя колонну бронетехники "гастарбайтеров". И если предположит: скорость их передвижения средняя, достигает порядка 30–40 км/час, а им можно добиться и выше до 60 км/час, ну хотя бы 50 км/час, то реально сократить расстояние и ещё до рассвета.

Азаровский понимал: "гастарбайтеры" действуют по заранее отработанному шаблону — нападают в предрассветный час в промежутке времени от 4 до 5 часов, когда сон наиболее крепок и уже довольно светло для ведения боевых действий без применения наружного освещения. Цели легко различимы.

И в их случае без диверсии не обойтись. Сейчас бы он точно не отказался полетать и на "кукурузнике" без парашюта, но со связкой противотанковых гранат — и не все ручными, а и парочкой штурмовых. Но не было их у них — склад Панасюка накрылся вместе с хуторянином.

На его отпрыска до сих пор без слёз не взглянешь, тот выглядел как вырванный с корнем из земли сорняк — чах на глазах.

— Ничего, сынок, мы ещё повоюем с тобой, — подмигнул озорно Азаровский. — У тебя будет возможность разобраться с тем, кто заварил эту кашу! Я даже знаю кто, и если нам повезёт столкнуться с ним, предоставлю возможность поквитаться за отца!

Слова майора подействовали на паренька, тот занялся осмотром оружия, приводя в порядок.

Принцип был прост — армейский — займи солдата делом, чтобы у него не болела голова от насущных проблем, а была занята и он сам нужным делом, чем бездельем. Что было хуже всего для Азаровского, вот и придумывал себе постоянно на марше разного рода нюансы, постоянно теребя то тех, кто находился по соседству с ним в "Тунгуске", то лейтенанта в "Акации".

— Слышь, летёха…

— Да, товарищ майор… — откликнулся тот на связи.

— А у тя чё там за боекомплект — полный или…

— Лучше не спрашивайте…

— Чё, типа не ответишь? Стыдно? Так, когда устроим заварушку с "гастарбайтерами" не до того будет, ноги бы унести! Давай, повествуй, а я послушаю, заодно отвлекусь от гнетущей действительности! Бухти…

— Под моим началом улучшенная модель "Акации". За счёт укладки барабанного типа боекомплект с 46 снарядов увеличен на 15 до 61 снаряда (максимально)…

— Это интересно, и понятно, но, сколько по факту при нас — обладает твой экипаж?

— Что-то около двух десятков…

— Вот! Уже лучше, а то пытался расстроить меня, когда напротив порадовал…

— Я ещё не всё сказал относительно боекомплекта…

— Продолжай… и радовать…

— Нечем…

— Почему, летёха? Что не так?

— Из двух десятков снарядов только половина кумулятивно-бронебойные, остальные ОФС…

— Отлично! ОФС отработаете по той технике, которую облюбовали "гастарбайтеры", точно тараканы крошки хлеба, а иные — кумулятивными!.. Что ещё есть?

— НСВТ калибра 12,7-мм, а к нему недокомплект патронов…

— Сколько? Обычно их от 300 до 500…

— Какое там, товарищ майор…

— Короче, Склихасовской… — прозвучала из уст Азаровского киношная классика. — Не в Чечне, на ровной местности стрелять проще и легче — цель видна как на ладони…

— И мы сами в том случае…

— Нет, ты явно не понял меня, лейтенант…

— 100 патронов калибра 12,7 х 109-мм.

— Не беда, сколько ни есть, а все расстреляем — и "жмуриков" с "мудаками"…

Разговор ещё довольно долго продолжался, так как дело было уже ночью и перевалило за полночь. На небе звёзды, а луна — светло почти как днём. И это август, а не июль. Очередной каприз природы — нонсенс.

И снова населённый пункт без опознавательных знаков при въезде. Всё-таки бетонные конструкции пусть и были менее долговечны, но всё же более практичны. Они разваливались от времени, и никто не помышлял их снимать на строительный материал, или как железные при сдаче на цвет-мед.

— Приготовиться, — насторожился Онищенко. — Если те, кого мы догоняем, побывали здесь, жди беды…

Люди и впрямь могли дать отпор "партизанам" — сами оказаться ими. Подобных личностей стоило опасаться в большей степени уголовникам в грузовике при "Васильке".

— Стоп, машина! — настоял Азаровский.

"Тунгуска" замерла у разрушенного от времени строения, где из земли возвышался фундамент на метр, и местами торчали колонны, которые без техники не свалить и не стащить. Майор вновь прильнул к оптическому прицелу ночного наблюдения, изучая окрестности на триста метров.

"Партизаны" являлись прекрасной мишенью. Поблизости в руинах им было замечено шевеление. Зверь или человек, сразу навскидку не определишь.

— Все на пол кузова! — скомандовал Азаровский народу в грузовике.

Внутри "ЗИЛ" засуетились. Оттуда послышалась возня и недовольные возгласы. Уголовники столкнулись нос к носу с солдатами, выказывая неприязнь, и за благо: пока на словах — дело не дошло до рукоприкладства.

Да всех разом усмирил одиночный выстрел. Азаровский засёк огонёк во тьме среди руин коровника — не иначе. Здесь когда-то в советские времена была колхозная ферма.

— Не стрелять! Я сам разберусь! — заорал он в открытый люк башни "Тунгуски" наружу. Шмыгнул в траву, и залёг под гусеницами.

К нему присоединился…

— Петя?!

— Петро я… — выдал грубо шёпотом пацан.

Спорить с ним сейчас было бессмысленно — упустишь не только драгоценное время, но и стрелка, спешно меняющего позицию для очередного выстрела. И снова выстрелил по грузовику, пробивая тентовое покрытие кузова.

— Возьмём его живьём?

— А то, — заверил Петро.

— А слабо без единого выстрела?

Парень не согласился с доводами майора. Тот опасался спугнуть ответными действиями местного стрелка из вольнонаёмных "партизан". Поспешил обойти, а Пётр выстрелил, заставив залечь селянина на месте, не давая оторвать головы от земли, грозя ему отстрелить её, если повторит попытку отползти в сторону.

— Идиот, меня подстрелишь! — закричал Азаровский.

Теперь он отвлёк стрелка на себя от парня и тот сделал то, что собирался лично майор — произвести захват сельского недоумка.

— Куда? Стоять! — не выдержал Валера, и сам рванул наперерез стрелку, стараясь обогнать прыткого паренька. Да где там — не угнаться. Он первым навалился на селянина и…

Каково же было удивление, когда оба узрели перед собой…

— Девчонка!? — угодил ей светом от фонарика в лицо, прикрепленного слева на оружии Азаровский.

— Дура! — вторил ему Пётр. — Ты шо дуркуешь?

Та не ответила, продолжала молчать, исполняя до конца роль "партизана".

— Мы не те, кто наведался к вам на село вперёд нас, и как давно? Пытаемся нагнать их и…

— Ничего я вам не скажу, хоть убейте! А пытайте…

Зашуршали кусты. Кто-то ещё приближался.

— Свои… — выдал на-гора лейтенант.

— Какого лешего ты оставил орудие?

— А сам, майор?

— У меня в зенитке экипаж…

— Так и у меня в самоходке…

Лейтенант уставился на девчонку.

— Это она обстреляла нас?

— И хорошо, что не мужик — охотник, а то бы не разговаривали тут с тобой и оба с Петром лежали в канавке с пробитыми головами.

— А чё так, и было здесь? — заинтересовался подробностями лейтенант.

— Молчит и даже не мычит, не то что не говорит, а отказывается!

— Мы свои, девка! Наши мы! И гонимся за теми, кто напал на вас, также как и на нашу воинскую часть! Они должны быть в оранжевых робах рабочих! Ты видела их и как давно?