Плотина Фараона и Первая еврейская революция - Сергей Бычков

С утра у Моисея было прекрасное настроение. Ещё несколько дней — и они перейдут Иордан. Его мечта постепенно приобретает реальные очертания. Никто, даже Иисус Навин не знает, что он задумал, в самом деле. Все эти разговоры о ханаанских землях, где текут молоко и мёд, только прикрытие его настоящего замысла. Они прошли пустыню, и грабежами и убийствами мирных жителей он обучил свою армию быть жестокой. Теперь он даст ей возможность пограбить эти земли, он даст ей возможность жить легко и беспечно. Если у кого и выступит пот, то не от работы за плугом, а от рукоятки меча. Ну, а потом он бросит её на Египет. Я разобью хвалёную фараоновскую армию, и трон будет мой. Вот конечная цель!

Собираясь на встречу с Иисусом Навином, Моисей стал обдумывать кандидатуру на его место. Слов нет, Навин хороший полководец, но слишком умный. Навин уже сейчас начал показывать мне зубки, а что будет потом?

— Так вот этого потом не должно быть, — подумал Моисей, — в ближайшем бою *шальная стрела* обязательно сразит бравого полководца. Ну, а кто займёт его место, решу потом, желающих достаточно.

Поднявшись на вершину и дождавшись, пока охрана, проверив всё, удалилась, он задумался, поджидая Навина. Тот опаздывал, но Моисея это не волновало. Он любовался открывшимся великолепным видом на Ханаанскую землю. Скоро эти земли будут его, потом — Египет, ну, а потом он может бросить свою армию дальше. Может быть, он станет владыкой мира. Почему нет?

Сзади послышался звук шагов.

— Ты, почему опоздал? — недовольно проговорил Моисей, не оборачиваясь, — где ты болтался?

— Я, действительно, опоздал, когда ты, собака, убил Рама, и мне пришлось долго скитаться, чтобы найти тебя, — услышал вдруг Моисей знакомый до ужаса голос Охоса. Он резко повернулся и с расширенными от ужаса глазами уставился на с трудом узнаваемого начальника безопасности Египта. В руках Охос держал меч.

— Приглядись внимательно, Моисей, — продолжил он, — узнаёшь ли ты меня?

Моисей не мог ничего говорить, он только кивнул головой.

— Я пришёл, чтобы покарать тебя за смерь сына Фараона, за разбой, учинённый тобой в Египте и за всю кровь, пролитую тобой. Я нахожу тебя виновным и именем Фараона по египетским законам приговариваю тебя к смерти. Молись, Моисей!!

Первое, что пришло на ум Моисея, была идея сослаться на Бога. Он упал на колени и дрожащим от ужаса голосом проговорил:

— Знай, Охос, Господь послал меня делать дела сии, а не по своему произволу делал я всё. Голос мне был свыше, и я обязан был подчиниться.(1)

Очень хорошо зная Охоса, Моисей сразу сообразил, что его невозможно подкупить, поэтому Моисей и решил начать этот божественный бред, чтобы как-то выиграть несколько минут. Пока он будет дурачить Охоса, подойдёт опаздывающий Навин, и тогда появиться шанс остаться в живых.

Но Охос прервал его.

— Знаю я твоего Бога. У твоего бога, Моисей, несколько имён: подлость, мерзость и дикая жестокость. Удивительно только, как природа смогла вложить в одного человека столько злобы и ненависти.

С этими словами Охос занёс меч над головой Моисея, но он не успел пустить его в ход. Видимо от мысли, что он сейчас умрёт и никогда не станет фараоном, Моисею стало плохо. Он схватился за грудь и, как рыба, выброшенная на берег, стал хватать воздух широко раскрытым ртом. Взгляд его помутнел, замер, и он повалился на землю.

Подождав немного, Охос перевернул Моисея лицом вверх и пощупал пульс. Моисей был мёртв.

— Опять опоздал, — с досадой вздохнул Охос, — вот прохвост, и тут умудрился избежать возмездия…Но пусть он умер не от меча, а от страха за свою жалкую жизнь, правосудие, наконец-то, свершилось.

— Теперь и мне пора снять пятно со своей совести, — подумал Охос. Он направил меч в свою грудь и, падая на него, воскликнул:

— Встречай меня, Рам!

1. Библия. Чис.16:28

Хоруму доложили, что какой-то мальчишка упорно просит принять его, утверждая, что у него важное дело к начальнику безопасности Фараона. Стража пыталась отогнать упрямца, но он не уходил.

— Хорошо, приведите, — бросил Хорум охраннику, продолжая читать донесения. Через несколько минут к нему привели исхудавшего мальчишку. Он сильно истощал и выглядел, как путник, проделавший длинный путь.

— Мне надо поговорить с Хорумом, — шмыгнув носом, проговорил мальчик и нетерпеливо уставился на него. Хорум встал из-за стола и подошёл к нему.

— Я и есть Хорум, а ты-то кто?

— Меня зовут Елиша и я должен передать вам вот это, — с этими словами мальчик порылся в складках изорванной одежды и, зажав что-то в кулаке, протянул руку Хоруму. Когда он разжал пальцы, Хорум увидел на его ладони перстень. Это был перстень Охоса!

Взяв перстень, Хорум заспешил к Фараону.

— Покормите мальчугана, — приказал он, — пусть он отдыхает в моём кабинете.

Войдя к Фараону, Хорум застал его за столом, разбиравшим какой-то чертёж. Молча, подойдя к ожидавшему Фараону, Хорум положил на стол перстень Охоса. Высоко подпрыгнувшие брови Фараона выдали его волнение, он явно узнал перстень.

— Что это значит? — взволновано спросил Фараон.

— Я ещё не знаю всего, — ответил Хорум, — но в одном я уверен: даже мёртвый Охос выполнил свой долг и твой заклятый враг Моисей мёртв.

Глава 27.Школа Наина

Вот всегда так случается! Кажется, что ты попал в какой-то замкнутый круг, и выхода оттуда нет. Всё идёт наперекосяк и, всё, за чтобы ты не взялся, ничего не получается. Но, в один прекрасный момент, приходит добрая весть, затем другая и вот уже мир кажется тебе таким добрым и удачно устроенным, а ты в нём словно сказочный богатырь, который может всё.

Только вчера Наин мучался от того, что его идея открыть школу не находит поддержки и кругом одни проблемы. Негде проводить занятия, нет школьных принадлежностей, нет ничего и, вообще, кажется, что никому эта школа и не нужна.

А вот сегодня с утра его вызвал глава города и пообещал выделить немного денег на школу, а к обеду ему сообщили, что главный жрец местного храма согласился выделить помещение для занятий. Наконец-то сдвинулось с мёртвой точки! Дело даже не в деньгах и помещении, главное — его идею признали официальные лица!

Слухи об этом, по всей видимости, быстро разнеслись по городу и после обеда к Наину в кабинет потянулись люди. Первым к нему с шумом ввалился богач Финес. Плюхнувшись всем толстым телом в кресло, он, вытирая вспотевший от ходьбы лоб, отдышавшись, хитро посмотрел на Наина и предложил ему солидную сумму денег на школу.

— Я всегда знал, что у такого уважаемого мужа, как твой отец, вырастет достойный сын, — заявил он. — Бери деньги и, если ещё понадобится, то только скажи мне, Наин. Полно нам сидеть в темноте. Вот я жизнь прожил, а даже деньги сосчитать не могу, неграмотный. Так хоть сыновья наши пусть ума — разума наберутся. Тут он остановил свою речь и, сделав паузу, спросил:

— Ты ведь возьмёшь моих сыновей в свою школу?

— Ты не можешь сосчитать свои деньги не потому, что ты неграмотный, а потому, что у тебя, их столько, что сосчитать невозможно, — подумал Наин, а вслух сказал: — Конечно, твои сыновья будут первыми в моём списке. Довольный таким ответом, богач Финес поднялся и удалился по своим делам, издавая при этом столько же шума, как и при появлении, а к Наину заспешили другие люди.

Пришёл и бедный рыбак Рабсак, их сосед, промышлявшей ловлей рыбы. Он долго не решался войти в комнату Наина, мял в руках изодранный головной убор и никак не мог решиться переступить порог. Наин, увидев его в приоткрывшуюся дверь, пригласил бедняка войти.

— Садись, сосед, — предложил Наин, наливая ему воды. Рабсак вежливо поклонился и, выпив предложенную воду, потупил взгляд. Казалось, что он забыл, зачем пришёл сюда, так тихо и отрешенно он сидел на стуле. Затем, видимо, опомнившись, Рабсак начал медленно говорить.

— Ты знаешь меня, Наин, всю жизнь я только и делал, что ловил и продавал рыбу. И прадед мой, и дед, и отец делали то же самое. Мои сыновья тоже будут жить ловлей рыбы. Видимо, судьба у нашего рода такая. Мы никогда не были богаты, но я горжусь своей работой и стараюсь вырастить моих детей честными людьми. А вот младший мой, Рогав, дружок твоего Боби, — вдруг заволновался Рабсак, — …не такой он, Наин. Помогает мне, слов нет, но смотрю я на него, когда мы сеть выбираем, и вижу — не рыбак он! Не в нашу породу пошёл.

В нашей работе вытаскивание сети — самый волнующий момент. Я всегда с замиранием сердца вынимаю сеть. А у него нет этого рыбацкого азарта, трепетного ожидания — попалась добыча или сеть пуста. Ему, конечно, не безразлично, есть рыба или нет, но нет этого волнения рыбака, когда видишь бьющуюся в сети рыбу…Странный он у нас. Всё время задаёт мне вопросы, что голова идёт кругом: велика ли земля, живут ли люди на луне и всякие другие, на которые могут ответить только жрецы. Что я, всю свою жизнь проломивший рыбу, могу ему дать? Вот мы с женой и подумали, уж не возьмешь ли ты его в свою школу? Может быть, вырастет из него жрец, и он будет счастливым. Хочется, Наин, чтобы наши дети жили лучше, чем мы и были счастливы. Только вот денег нет у нас, Наин, но я буду, — засуетился Рабсак, — каждый день приносить твоей Фуидж свежую рыбу. Уж с моими-то сетями вы никогда не будете знать недостатка в свеженьких карасиках. Вот и старушка моя низко кланяется тебе, — с этими словами Рабсак встал и низко поклонился Наину.