Группа особого назначения - Михаил Нестеров

«Вот это номер! – подумал Марковцев, застегивая на груди рубашку. – Сосед мой бросил пить. Но только потому, что помер. Ай да пацан! Ну ничего, плохиш, скоро тебя достанут. Будет тебе и банка варенья, и пачка печенья».

Главный буржуин сунул ноги в тапочки и выскочил в коридор.

Джип завелся с полпинка. Услужливый трудник, поднятый на ноги, споро работал лопатой, освобождая проезд от сугроба. Качура влез на заднее сиденье, и Ещеркин, едва не задавив трудника, дал газ.

– Будет ловить машину, – имея в виду Саньку, сказал Вадим.

– Если уже не поймал, – пессимистично отозвался Качура.

– Я задавлю его! – Ещеркин выехал на грунтовку и включил дальний свет. – С-смотри по сторонам, Олег, пацан может спрятаться. Вон его следы на перемете, видишь?

Качура кивнул головой и сосредоточил взгляд на движущихся тенях кустарника. На какой-то миг ему показалось, что Санька просто низкорослый, умело загримированный агент спецслужб. Внедрился в монастырь, все разведал и ушел. И запросто мог пропустить машину, спрятавшись в кустах, а потом спокойно идти следом.

– Нужно было посадить его в камеру с надежной дверью, – пробурчал Качура.

– Нужно было сразу убить его! Еще в котельной, – процедил сквозь зубы Ещеркин. – Как Витюшу.

– Он много знает.

– Он все знает! Если он доберется до милиции, всем нам хана! Год с лишним, блин, удачно прятались, спецы из управления по борьбе с организованной п-преступностью с ног сбились, а нашел нас сопливый пацан. Чудовище, ети его мать! Я задавлю его!

– Если только мы не опрокинемся, – заметил Качура. – Осторожнее на поворотах, Вадим.

Ещеркин ожег приятеля взглядом.

– Олег, не нервируй меня! Я и так на взводе. Ведь пошел в туалет и совсем забыл. – Вадим остановил машину и выскочил. Встал по ветру, морщась, выдавливая из себя, помочился. В свете фар, на очередном перемете, были заметны маленькие следы. Но уже более отчетливо. Стало быть, беглец совсем рядом.

Вадим прыгнул в джип и возобновил движение. С ненавистью наехал колесами на Санькины следы. Еще немного, и впереди покажется поворот на шоссе.

Пройдя вдоль шоссе метров двести, Санька понял, что смертельно устал. Руки предательски задрожали, в коленях появилась противная слабость, неожиданно к горлу подступила тошнота. Мальчик почувствовал каждую кость в теле, каким-то чутьем понял, что простыл окончательно, скорее всего у него поднималась температура.

Все, мальчик больше не мог идти. Он присел на корточки, посылая вдаль жалобный взгляд: не окрасится ли в желтоватый цвет горизонт.

Окрасился, и довольно скоро. Силы, покинувшие было Саньку, подняли его на ноги. Он заступил на край шоссе, поднимая руку. Немного постоял с открытой ладонью, потом сжал пальцы в кулак, отставляя и направляя книзу большой палец: так выглядело солиднее. Для убедительности пятился назад, показывая водителю, что торопится, появился не из кустов, а уже давно идет и, несмотря на нежелание водителя остановиться, все равно продолжит путь.

– Ну, давай, останавливайся!

По огням Санька определил легковушку – свет фар струился над самой дорогой и бил в глаза. Машина шла на приличной скорости. От нетерпения мальчик затряс вытянутой рукой:

– Останови, брат! – занемевшими губами прошептал он.

Не снижая скорости, машина пронеслась мимо. В нос ударил едкий запах выхлопных газов.

– Спасибо тебе, – пробурчал Санька.

Он снова остановился, присев на корточки, дотронулся до горячего лба рукой. Тошнота не хотела отпускать его, слабость не давала возможности приподнять голову. Появилось необоримое желание лечь на обочине и закрыть глаза, не видеть проезжающих мимо машин, не слышать рокота моторов. Уснуть, подложив под голову кулак, а перед тем, как провалиться в сон, представить на миг ослепительное солнце.

Даже на корточках сидеть было в тягость. Санька понимал, что сдается, причем довольно легко. Но внутренний голос отчего-то не шептал ему: «Вставай, иначе погибнешь». Наоборот, ему словно кто-то нашептывал: «Отдохни, Саша. Приляг – и отдохни. Баю-бай… Спи…»

Санька, присев на мерзлую землю, оперся о нее рукой, не чувствуя холода, и уже не обратил никакого внимания на очередную машину, которая пронеслась мимо.

Как сквозь густой туман, мальчик увидел слабые огоньки: красные и белые – они медленно приближались, сопровождаемые натужным ревом. Но все же сообразил: машина дала задний ход, приближаясь к нему. «Молодец, – похвалил Санька водителя. – Остановился». Потом почувствовал, как его поднимают чьи-то руки. Он покачивается в такт шагам взрослого человека.

Марковцев не находил себе места. Одевшись, вышел на подворье. Рабочий продолжал чистить возле гаража снег.

– Ну чего ты всполошился?! – прикрикнул на него Сергей. – Иди спать!

Тот, послушно кивнув, поставил лопату в гараж и прикрыл дверь.

– Кстати, ты никого тут не видел? – Сергей простер руки кругом. – Следы какие-то…

– Нет, батюшка, никого.

«Пошел ты в задницу, скотина!»

Если пацана не удастся перехватить, слово «батюшка» можно похоронить на том же монастырском кладбище. Причем не по православным обычаям – на третий день, а ближе к мусульманским – до наступления темноты. А если уж совсем быть точным, то до рассвета.

С Толкушкиным была проблема, но особого рода: тот просто не мог сдать своих товарищей. Но поступил глупо. И охота на него была скорее азартной, обеспокоенность была только денежными делами. В остальном было спокойствие. И проснулся в охоте на Толкушкина забытый было за год настоящий кураж, когда за деньги вылетали мозги предпринимателей, несговорчивых депутатов, строптивых политиков и воров в законе. Была работа, к которой Марк привык.

Он никого не тянул за собой в монастырь, просто чувствовал, что в корне необходимо поменять стиль жизни, переждать трудное время – и снова показаться в том же качестве. Его боевики – группа особого резерва, последовали за ним, все восемь человек. С одной стороны – подозрительно, но с другой – еще нужно заподозрить самого Марковцева в причастности к «Группе «Щит». А знали об этом только три человека. Два из них покойники.

Марк работал в ГРУ, «резервисты» – нет. Из них только четыре человека прошли школу в спецподразделениях. Остальные – самородки. Но не менее профессиональные. Слава Игнатьев, к примеру, подрывник, каких еще поискать, – еще ни разу не воспользовался фирменным взрывным устройством.

Возвращаясь к беглецу, Марк подумал, что если пацан доберется до милиции, то срочно придется собирать манатки. Причем без денег Вахи Бараева. Единственная надежда получить их удирала по грунтовой дороге. И впервые, наверное, за этот год Сергей обратился к богу за помощью:

– Помоги, Господи!

В машине было тепло, но мальчик не ощутил его, тело и так горело. Он открыл глаза, увидел обеспокоенное лицо незнакомого человека. Потом прикосновение его ледяной ладони ко лбу.

– Эй, паренек, ты слышишь?

Незнакомый, но участливый голос вернул Саньку к жизни. Он предпринял попытку улыбнуться, глазами сказал: да. Потом все-таки прошептал:

– Слышу.

Лицо Андрея Авдонина выразило явное облегчение.

– Ты один тут? – спросил он. – Взрослых рядом нет?

– Не-а.

– А как оказался здесь? Заблудился?

– Я сбежал из церкви, – еле выговорил Санька и приподнял руку. – Там церковь. Меня держали в подвале. Главный у них – с бородой.

Вот сейчас он подумал, что незнакомец задает слишком много вопросов, а он очень подробно отвечает. А нужно срочно уезжать отсюда. Срочно. Бодрствующий заика мог в любое время найти входную дверь открытой, а дверь камеры – видоизмененной. И за ним пустятся в погоню.

И Санька сказал фразу, которая могла убить его еще три дня назад:

– Отвезите меня в милицию. Пожалуйста. Не надо в больницу.

Андрей покачал головой. Захлопнув заднюю дверку «Жигулей», он пересел на место водителя. Обернувшись, сказал:

– Ты держись, мальчик, я мигом отвезу тебя в больницу. А уже оттуда позвоню в милицию. Хорошо?

– В милицию… Я был в плену.

Санька подтянул под себя одеревеневшие ноги и стал падать в сон.

Иван Бузов неодобрительно покачал головой, когда на огромной скорости его «КамАЗ» обогнала бежевая «пятерка». Лихач парень, подумал он, посигналив вслед «Жигулям» дальним светом: «Куда ты прешь на такой скорости, дурень!»

Иван и сам был любителем быстрой езды, но, глядя вслед удаляющейся машине, смог только посочувствовать ее водителю. Дорога вроде бы не скользкая, чистая, но именно в такое время года жди от нее сплошных неприятностей.

Бузов вез в Новоград партию отечественных телевизоров. Груз хрупкий, и он ехал не спеша. «КамАЗ» был его собственностью, он относился к машине, как к любимой женщине. В салоне уютно, чисто, нигде ни пылинки, стекла блистают идеальной чистотой. Поверх верхней кромки лобового стекла проходит бордовая бахрома. Автомагнитола «Пионер» настроена на «Русское радио», Иван Бузов ждет, когда в эфире прозвучит песня про дальнобойщиков. И будет, улыбаясь, подпевать: «В пути шофер-дальнобойщи-и-и-к. Вся наша жизнь шоссе, шоссе длиною в жизнь».