Апостол Павел - Мария-Франсуаза Басле

Впрочем, получив освобождение, Павел практически и не мог оставаться в Риме. Поскольку его дело, кажется, так и не было в действительности окончено, то он подвергался слишком большому риску: ему вновь могли приписать ту или иную пагубную деятельность. По примеру других иностранцев, вызывавших сомнения, он тогда отступил и, конечно, мог воспользоваться тем, что Испания в то время очень часто принимала изгнанников из Италии[1085]. «Деяния Петра» — биографический роман, написанный в 180 году, подтверждает реальность испанского путешествия и истолковывает его как новый этап евангелизации языческого мира: видение Христа предшествовало решению апостола так же, как видение предопределило его путь в Европу; он получил призвание быть «врачевателем Испании», и для выполнения этой задачи его римские последователи дали ему год[1086]. На самом деле ни одно местное предание не содержит упоминаний о миссии Павла, упоминается о нем только в Галлии, хотя в высшей степени маловероятно, чтобы он мог избрать такой окольный маршрут. Христианский мир Арля ссылается на Трофима, ефесского обращенного, из-за которого разразился скандал в Иерусалиме; христианское общество Нарбонны — на проконсула Сергия Павла; общество Лютеции — на «Деяния Ареопагита», который присоединился к Павлу в Афинах… но имя это ни послания, ни даже «Деяния» впоследстрии не упоминают![1087] На самом деле именно альпийским путем благодаря римским евангелистам христианство достигло Галлии, а вовсе не со стороны Средиземного моря[1088]. Если миссия и проходила на Западе, то она провалилась, не получив ни малейшего отклика.

Послания к Титу и Тимофею относятся к годам, проведенным Павлом в Азии до времени последнего ареста: не определяя их подлинность[1089], скажем, что они несут свидетельства — по крайней мере, о современниках апостола, — по которым не могли в конце первого столетия сделать столь соответствующий времени обзор той обширной сети отношений, воспоминания о которых хранятся на Востоке; сведения о личностях и местах, не несущие определенной смысловой нагрузки, придают им исторический характер.

Итак, Павел отправился в Азию из Испании или из Рима. Скорее всего он избрал наиболее оживленную дорогу — ту, по которой уже путешествовал, дорогу, проходившую через Сицилию, Крит и Кипр. Прибыв в порт на острове Крит, он оставил там Тита, место миссионерской деятельности которого предание определяет вокруг Гортины, в иудейской среде[1090]. Сам Павел отправился прямо к Северной Сирии и зимовал в Никополе, совсем рядом с киликийской границей, на полпути от Антиохии к Тарсу[1091]. Его сопровождали многие из ефесской группы — среди них был Тихик и вновь прибывший Артем[1092]. Аполлос, который также свидетельствует о его прибытии, вероятно, тоже заходил в порт на Крите.

В благоприятное время года Павел посещал свои церкви Азии и Европы, путешествуя преимущественно морем, разумеется, уже по причине возраста и недомоганий. Из Никополя и Тарса он мог тем не менее добраться до Ликаонии путем «Portes de Cilicie» («Порты Киликии» — горный проход). В Иконии к нему присоединился Онисифор, который следовал за ним до конца. Это был именитый гражданин, имеющий большое семейство[1093].

В Ефесе, который стал следующим этапом, дела снова пошли плохо. Первое письмо к Тимофею говорит о мощном семитском наступлении[1094], предпринятом толкователями Закона, которые считали себя все уразумевшими и учили непонятно чему, иудеями, кичившимися своей знатностью и традициями — в первом столетии было много таких[1095], — которые противопоставляли свои «мифы» и свои «родословные» вере верующего.

Но еще более Павел скорбел об изменах, резко определяя их как вероотступничество[1096]. Среди тех, кто «потерпел кораблекрушение в вере» и допустил богохульные речи, недостойные верующего, были названы некто Именей и еще Александр, ефесский иудей, который имел свое небольшое металлургическое производство: далеко ушло то время, когда он пытался защищать Павла перед разъяренной толпой…[1097] Отступников Павел предал анафеме, имея такое право применительно к ним[1098]. Вскоре он уехал, оставив за собой разобщенное общество, раны которого предоставил перевязывать Тимофею; но принимая во внимание серьезность положения, он планировал скорое возвращение[1099].

Павел отправился в Македонию и, возможно, продолжил свое путешествие в Европу, до Коринфа, где встретил Ераста — это он сопровождал его в Азии[1100].

Несомненно, последние месяцы Павла на свободе проходили именно так, если учитывать детали, которые содержатся в Послании к Титу и в Первом послании к Тимофею. Второе послание к Тимофею представляет собой воспоминания и наставления узника, проведшего в заключении долгие месяцы судебного разбирательства и перенесшего новое и тяжелое препровождение в Рим.

Арест Павла произошел в Азии[1101], и, конечно же, в Ефесе. На этот раз все случилось из-за борьбы различных христианских групп за влияние, которую обострила горячность апостола во время его первого же пассажа: это то, что Павел и Климент Римский назвали механизмом «зависти» (zélos)[1102]. Эти распри можно проследить еще в азиатских писаниях конца первого столетия, хотя их невозможно точно датировать и увидеть явные намеки на Павла.

Согласно писаниям Иоанна серьезные личные обвинения потрясали Ефесскую Церковь после того, как были изобличены «те, которые называют себя апостолами», и изменник, который «оставил первую любовь свою»; христиане-примиренцы — те, кто потреблял приносимых в жертву животных (idolothytes), были также недвусмысленно названы[1103]. Эта борьба групп закончилась приблизительно через двадцать лет, когда Онисим — обращенный Павлом раб — занял свое положение среди руководителей местного христианского мира, где тогда серьезно опирались на писания Павла: Онисим держал под контролем дисциплину своих последователей и подчеркивал, что всякая ересь вырвана с корнем; но до этого нужно было избегать некоторых сект и изгонять новых миссионеров, преподающих вредное учение[1104]. Что касается группы Петра, то она приписала несчастье Павла тенденциозным толкованиям, содержащимся в некоторых его посланиях: «несведущие» и «нестойкие» извратили их смысл[1105]. Мы не имеем возможности сделать более точное заключение, но нужно принять к сведению жизнеспособность иудаизма в Азии и то, какой глубокий отпечаток он наложил на христианские общества Ефесской области[1106].

Разумеется, и в этом случае причиной ареста Павла стало обвинение в разрушительной деятельности: это событие непосредственно связано с народными собраниями-диспутами, которые начал проводить в Ефесе Александр после своего разрыва с Павлом[1107]. Было и другое предательство — предательство Фи лита, который вместе с Именеем участвовал в контрмиссии. Были и новые измены: измена Фигелла — ефесянина, принадлежащего к старинному роду[1108], и измена Ермогена, который имел в этих краях репутацию льстеца и лицемера[1109]. Но Павел не остался в одиночестве: ему хранили верность Тимофей, несущий свое служение; Акила и Прискилла, вернувшиеся в Ефес; Трофим Ефесянин и Ераст Коринфянин, а также Тихик, который по-прежнему исполнял обязанности курьера[1110]. Онисифор, сколько мог, посредничал в Ефесе, чтобы избавить Павла от обвинений[1111].

Неважно, были ли обвинителями Павла те же люди, что и в 53–54 годах, и насколько новый оборот могла принять борьба групп, поскольку совершенно ясно, что проконсул хотел как можно скорее избавиться от такого трудного заключенного, который легко мог запутать судебное разбирательство! Он очень быстро принял решение, которое благодаря Феликсу и Фесту отсрочивалось в течение двух лет, и снова отправил обвиняемого в имперский суд.

Эта пересылка проходила в гораздо более тяжелых условиях, чем в 57 году, в основном из-за того, что путь был выбран пешеходный, и потому что узник чувствовал себя объектом безразличия и неприязни почти повсеместно. На Востоке осенью 57 года, когда они заходили в порт в Сидоне и Мелите, его принимали и заботились о нем, несмотря на его цепи; в этот раз никто не поддержал его, никто не предложил ему даже пить; все отвернулись… кроме одного — Онисифора, который пытался тогда своим участием поддержать честь христианского общества Азии[1112].

Земной путь предполагал продвижение по Виа Эгнатии и, следовательно, пересечение Македонии. В последний раз Павел спускался в Александрийский порт в Троаде и садился в одну из небольших лодок, идущих в плавание до Неаполя. Около Пятнадцати лет прошло со времени открытия им Европы… Без сомнения, именно теперь, в Троаде, он оставил свою дорожную одежду и книги на хранение Карпу: либо чтобы облегчить свой багаж, так как ему предстояло, как он и предчувствовал, долго и утомительно идти пешком, либо в залог, чтобы иметь с собой хоть немного денег[1113].