На острие иглы - Илья Стальнов

– Мы хотели мира, – раздались голоса. – И мы его получили.

– Мы хотели спокойствия. И мы его получили.

– Мы хотели тишины. И мы ее получили.

– Да, – усмехнулся Ан-Бук-Гар. – Мы хотели спокойствия и отдали тысячу миров на поругание. Мы хотели тишины и отдали безграничную власть, которую держали в руках. Мы – недоразумение природы. Когда нас не станет, ничего не изменится в размеренном порядке вещей.

– Ничто не может изменить порядка вещей и порядка его изменения. Как бы сильны и могучи мы ни были, все будет смыто океаном беспредельности.

– Это слова слабых духом! Мы забыли, что такое война. И мы должны вспомнить это. Тысячи миров отданы на растерзание жестоким зверям. И эти миры по праву принадлежат нам!

– Нас мало. Мы давно разучились воевать. Что мы можем противостоять железным легионам? Да и зачем нам нужно это?

– Опять заунывные речи и ленивые отговорки. Мы обладаем бесценными сосудами знаний, из которых нетрудно выпустить демонов разрушения, уеужели мы не сможем даже этого?

– Сможем.

– Мы создали свой легион, и один наш воин будет стоить легиона курусманутов. Мы сметем их, как река смывает опавшие листья. Мы возродим в тысяче миров былую славу иглинов. И мы не будем, как раньше, скрываться по норам. Мы будем править ими. Править разумно и справедливо, как не правил до сего дня никто. Мы приумножимся числом. Мы вознесемся на небывалые высоты. Опять все будут трепетать перед одним словом «иглин».

Тут встал Тирантос – мудрейший из мудрых, колдун и алхимик, постигший самые тончайшие влияния, управляющие миром., умеющий то, чего не умеет никто.

– Конечно, Ан-Бук-Гар, это ты поведешь наше воинство вперед. Ты сияющим мечом будешь указывать путь, карая или милуя народы тысячи миров, верша суд и расправу?

– Это было бы справедливо! – запальчиво воскликнул Ан-Бук-Гар.

– В тебе говорит гордыня. И самомнение. И вряд ли твое правление будет предпочтительнее власти железных легионов. Власть – тяжелое бремя, и тот, кто несет его, должен понимать, что его орудия – это кровь и насилие.

– Ложь! Я хочу освободить миры от врага.

– Как? Выпустив Силу из Чаши Вечности? – усмехнулся Тирантос.

– Да. Выпустив Силу. Иного выхода я не вижу.

– А ты знаешь, насколько трудно не только загнать эту Силу обратно, но и просто удержать ее в руках. Смерч-от нее пройдет по тысяче миров, и жестокое правление курусманутов будет вспоминаться несчастными народами как золотой век.

– Мне удастся удержать Силу в руках! Благо руки мои сильны!

– Но не так силен твой разум. Вряд ли кто в здравом уме вознамерится вызвать разрушительного духа из запретных областей!

– Чепуха! О каких опасностях идет речь? Больше ли она, чем опасность бесславно завершить свой век на окраине миров, в забытье и тупом бездумии и бездействии, послушно превратиться в прах, презрев великие дела предков?

– Да, больше, – устало произнес Тирантос.

– И все согласны с этим?

– Все, – пронеслось по Хрустальному залу, и завибрировали водяные струи, и тонкий звон поплыл вдоль стен.

– Не раз придется вам пожелать, что вы отвергли меня! Великий народ выродился в стадо жвачных животных! Что может быть печальнее этого зрелища?

– Ничего. Только алчная гордыня, мечтающая о власти над Вселенной.

– Ха… – Ан-Бук-Гар усмехнулся и выбежал из зала – порывистый, быстрый, злой.

А Тирантос с грустью смотрел ему вслед. Он мог ощущать черты будущего и понимал, какое огромное зло принесет миру Ан-Бук-Гар. Также понимал он и то, что теперь ничем не остановить безумца. Разве только убить? Но по высшим законам обращения зла это приведет лишь к худшему. Судьба начертана свыше, и мало кому под силу изменить ее. Оставалось лишь ждать, размышляя, когда будет нанесен удар и в чем он выразится.

На то, чтобы подготовиться к свершению своего действа, Ан-Бук-Гару понадобилось восемь лет. В тот час астральные воздействия и влияние звезд, как никогда, сложились против города городов И Ан-Бук-Гар, обманом усыпив стражу ворот, распахнул их перед врагом. Стальные легионы курусманутов дождались своего часа, о котором бредили так давно. Они хлынули в ненавистный город, предавая все мечами пожарам, и в тот судный день лучшей добычей считались не каменья и драгоценные металлы, а головы иглинов.

Иглины давно устали ждать. Устали жить Они больше не отвечали ни за что и ни за кого, кроме себя Их ничто не удерживало здесь, кроме привычки жить. И они с готовностью шли навстречу своей смерти, принимая грудью удары огненных мечей То, что курус-мануты не встречали отпора, только раззадоривало их, распаляло жажду крови.

Тени метались по Абраккару, мостовые были красны от крови, Ан-Бук-Гар по трупам ступал и открывал завоевателям двери, которые сами они не могли бы никогда открыть. С сожалением и мрачным торжеством взирал предатель на агонию родного города, на гибель соотечественников. Но не было в нем и следа раскаяния.

Курусмануты знали, что этот огромный статный иглин в пышном шлеме на голове – союзник, его нельзя трогать, поскольку он может еще пригодиться. Он обещал открыть знания иглинов, он готов стать послушным оружием в руках Гуззана всех легионов. Но у Ан-Бук-Гара были другие устремления, которыми он, по вполне понятным причинам, не делился ни с кем. Он сам рассчитывал овладеть заветной Силой и сделать так, что железные легионы будут жить и дышать, сообразуясь только с его желаниями. У него получится, он знал это. И он шагнул в двери золотой башни, хозяином которой был Тирантос

– Остановись, Ан-Бук-Гар! – воскликнул Тирантос, вставая на пути жалкого предателя и поднимая в предупреждении руку. – Ты уже сотворил достаточно зла. Что тебе еще надо?

– Чашу Вечности.

– Ты не овладеешь ею.

– Овладею. Уйди с дороги, и ты получишь не только жизнь, но и власть. Я поделюсь ею с тобой, ибо мне необходима твоя непревзойденная мудрость.

– Этого тебе не дождаться.

– Тогда ты тоже умрешь, глупец. И все равно ничего не сумеешь изменить, ибо все давно взвешено на весах судьбы.

Ан-Бук-Гар знал своих соотечественников, понимал, что они не будут драться, и не слишком опасался отпора со стороны ученого. Но в Тирантосе тоже текла горячая кровь. И они сошлись в яростной схватке

В золотой башне кипел бой, а орды захватчиков стояли у ее ворот, не в силах проникнуть внутрь и помочь предателю. Мелькали молнии, плавился металл, рушились стены – это два иглина, не забывшие древнее искусство боя, дрались, не щадя живота, и каждый понимал, сколь многое зависит от его победы. Ан-Бук-Гар теснил алхимика, по лицу которого текла кровь, а на месте трех пальцев правой руки чернели обугленные обрубки. Но и Тирантос умело отбивался, нанося все новые раны противнику

Долго или нет длился бой, но постепенно верх начал брать Тирантос. И вот Ан-Бук-Гар пал наземь, чувствуя, что жизнь уходит и огромная цена заплачена им зря. Но и сейчас в нем не было раскаяния. Лишь злоба, душила его.

– Глупец ты, Тирантос. Ты должен был отдать мне Силу. Стены этой башни недолго удержат железный легион. И Чаша Вечности достанется курусманутам. Ха-ха, можешь представить, какое применение они ей найдут. Они, не задумываясь, выпустят Силу и, как ты знаешь, не смогут даже на миг овладеть ею… А я. Я нес бы добро в тысячи миров. Я изменил бы порядок вещей к лучшему. Они же способны только на зло. Тьма – источник их мощи, из нее они вышли, в нее и уйдут. Как же ты глуп, Тирантос. Ты отнял у тысячи миров последнюю надежду.

– Не было бы от тебя никому добра, Ан-Бук-Гар!

– Было бы… – Глаза предателя закрылись, и душа его, отягченная страшнейшими грехами, рухнула в бездну.

Тирантос знал, что он тяжело ранен, что смерть стоит на пороге и вскоре доберется до него. И еще он знал, что Ан-Бук-Гар, умирая, сказал сущую правду – стены башни не устоят. Курусмануты получат чашу. По глупости и невежеству они выпустят Силу, и чудовищный катаклизм потрясет все существующие миры до основания.

Истекая кровью, Тирантос полз по ступенькам. Он полз вверх. К чаше. Уничтожить он ее не мог. Но он мог пойти на отчаянный шаг – выпустить Силу, самую ее малость, чтобы смести врага.

И он сделал это. Он снял печати. Открыл двери. Сокрушительная мощь ринулась в мир.

И повернулась Ось мироздания. Время и безвременье слились воедино. Слова теряли свой смысл, а вещи свои свойства. Свет тек медленно, как расплавленная г, лава, изрыгаемая разогревшимся вулканом. Из рук.

Тирантоса вырвался и взметнулся вверх смерч – он шел по улицам города, настигая вражеские орды, и никому не было от него пощады, Он возмутил черные воды, омывающие перламутровую скалу, и ничто не могло помешать ему. Содрогнулся небесный свод. Закружились звезды. И некому было их остановить.

Перед смертью Тирантос смог сделать то, на что у него было мало надежды, – он не выпустил смерч за пределы Абраккара, не дал ему смертельным вздохом пройтись по планетам тысячи миров. Смерч окружил город городов в вечном кольце, из которого нет выхода и в котором отныне ему предстоит пребывать в полном забвении. Мертвый город с прекрасными строениями, крепостными стенами, шпилями, гигантский резных башен, сделанных из лунного света. Город, равных которому нет, не было и, может быть, не будет теперь никогда. Он находится нигде. К нему не ведут дороги, к нему не приплыть на корабле и не бросить якорь в его гавани. К нему не долететь на звездных колесницах, движущихся в пустоте со скоростью мысли. Абраккар закрыт.