Новый год плюс Бесконечность - Сергей Челяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слева от сосны стояла сплошная стена деревьев. Справа же светлела прогалина. Она была завалена снегом, и Тирд, не будучи совсем безрассудным, полагал, что в случае неудачи он сможет дотянуть до нее и переночевать в сугробе. А поутру повторить свои попытки вновь. Голубь оживился и весело поклевывал отдающую хвойной смолой кашу.
Напоследок он решил еще раз глянуть вниз, чтобы определиться с площадкой для приземления, когда будет выбираться из дупла. И тут же похолодел до самых косточек, точно со всего лета обрушился в ледяную воду.
Внизу из снега торчал прут.
Очевидно, это был ствол одного из кустов редкого ивняка, растущего неподалеку. Прут был длинный и прямой, его конец был небрежно обструган и обломан. Прут воткнули глубоко в снег, и он был хорошо виден и из-за деревьев слева, и справа, от прогалины. Тирд смотрел на него, не веря своим глазам, и чувствовал, как его маленькое сердце сжимает ледяная когтистая лапа ястребиного страха. Этот прут был пометкой. Его срезал и воткнул в снег охотник, перед тем, как уйти вслед за собакой в чащу.
И означала эта метка только одно: человек обязательно сюда вернется.
Глава 21
Кусочек шелка
Сизая голубка прилетела уже в сумерках. Все это время Тирд сидел мрачный, съежившись в дупле. Он втянул голову и не чувствовал ни тепла, ни холода. Тирд знал, что в любую минуту может появиться охотник со своей проклятой собакой. Услужливое воображение рисовало одну и ту же страшную и вполне вероятную картину. Человек быстро и сноровисто срубает сосну огромным топором, вынимает беспомощного Тирда из разгромленного дупла и кладет на сосновый пенек. Затем вынимает острый нож и норовит отрезать Тирду лапку. Вместе с берестяной торбочкой и письмом внутри. А рядом стоит собака, с кровавой жадной пастью, в вожделенном ожидании, когда ей бросят изуродованного голубя в награду за труды.
Тирд бесконечно рисовал себе эту картину, всякий раз избирая все более мрачные краски. Наконец голубка скользнула в дупло и уселась рядом, внимательно оглядывая Тирда чудесными лучистыми глазками.
— Чем ты опечален, милый друг? Силы твои прибавляются, крылья крепнут. В чем же дело?
— Человек, который охотится на меня, оставил внизу примету. Он вернется и отыщет меня.
— Ты надежно спрятан, — возразила Госпожа Леса. — Он уже побывал здесь и не сумел тебя отыскать. Мой верный ворон уводит их отсюда в лесную чащу. Ты в безопасности, королевский посланец.
— Только пока, — упрямо прошептал Тирд. — Человек знает, что я упал где-то рядом. У него мое перо. И он вернется — для того и оставил пометку.
— А мы не можем ее убрать? — с надеждой спросила голубка. — У меня есть слуги, которым это под силу. Человек вернется и не найдет своей приметы. Тогда он, быть может, уйдет.
— Вряд ли, — ответил Тирд. — Он, конечно, запомнил окрестности. Это умный и опытный охотник. К тому, же ему служит собака. Даже если твои слуги и уберут примету, это только породит у него новые подозрения.
— Что же делать? — озадаченно проворковала птица с сизым опереньем.
— Выход только один. Мне нужно улетать. Сегодня ночью, если человек не вернется, я обязательно попытаюсь это сделать.
— Ты еще слишком слаб, — мягко возразила голубка. — Крылья могут не удержать тебя, и ты сломаешь маховые перья. А то и кости. И тогда уже никогда не доберешься до своей цели.
— Меня ждут, — упрямо пробормотал Тирд. — Я должен попробовать.
— Ты все время думаешь о письме, что должен доставить? — задумчиво спросила голубка.
— Да, — кивнул почтовый голубь. — Это — мой долг. Моя служба.
— Служба? — качнула изящным клювиком Госпожа Леса. — Мне трудно понять. В этом лесу птицы служат только мне. Да и то потому, что я в свое время помогала многим из них, еще когда они были несмышлеными подростками-слетками.
— Сколько же тебе лет? — удивился Тирд, еще раз с удовольствием окидывая птицу осторожным, бережным взглядом.
— Я — вечно юная, — улыбнулась голубка, изящно поведя клювом и сделав быстрое, неуловимое движение прелестной головкой, точно отряхиваясь от капелек теплого майского дождя. Тирд смотрел на нее зачарованно: он был не в силах понять, шутит ли с ним эта загадочная птица или говорит серьезно.
— Ну, наверное, — неуверенно проквохтал он. — Но я ведь — королевский гонец. Мой долг сильнее меня. Он неуклонно зовет, требует, чтобы я поскорее летел. Неизвестно, что может случиться, если письмо не будет доставлено вовремя. Знаешь…
Тирд помолчал, угрюмо покачивая клювом.
— У меня отчего-то очень тревожное предчувствие. Мне кто-то неуклонно нашептывает, что я и так уже опоздал. И каждый час промедления делает случившееся все более непоправимым и ужасным.
— А что должно случиться? — воскликнула сизая голубка.
— Я не знаю, — тихо сказал Тирд. — Но, наверное, об этом знает письмо.
— Письмо… — задумчиво прошептала Госпожа Леса. — И ты, конечно, не знаешь, о чем оно?
— Я всего лишь почтовый голубь, — простодушно ответил Тирд. — Хоть я и ношу секреты королевского двора, откуда мне знать их?
— Разумеется, — согласилась голубка. Она замолчала и некоторое время, казалось, размышляла, искоса поглядывая на Тирда. Голубь же мрачно ждал темноты. Или охотника.
Наконец Госпожа Леса внимательно посмотрела на него.
— Скажи мне, Тирд: что связывает тебя с твоей службой? Зачем ты носишь чужие письма?
Тирд посмотрел на голубку в великом изумлении.
— Как это — что? Мой долг. Я тебе это уже говорил.
— Я помню, — кивнула голубка. — Но кому ты отдаешь его, этот долг? Ты разве кому-то должен?
Тирд смешался, в первую минуту не зная, что ответить. И как сделать так, чтобы эта чудесная птица, живя здесь, в глухом лесу, поняла его, городского, почти что столичную штучку. К тому же причастного к великим тайнам королевского двора, пусть даже и косвенно.
— Знаешь, Госпожа, это трудно объяснить. Вот так, просто, с одного прыжка — и сразу в небо… Могу только сказать, что, наверное, я так устроен. Такое мне дали воспитание в почтовой Службе, там я узнал жизнь и познал себя. Я обязан своей службе всем. Вот и все, наверное.
— Как просто, — задумчиво проговорила голубка. — Но ведь ты не родился почтовым голубем, королевским гонцом, правда?
— Почему? — удивился Тирд. — Я вылупился из яйца как раз в гнезде, принадлежавшем почтовой Службе. Мои родители были почтовыми голубями. Правда, отца я не знал, но мать запомнил хорошо. Я помню ее и сейчас.
— Разве у почтовых голубей нет отцов? — тихо спросила голубка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});