Вкус свежей малины - Изабеля Сова

– Завтра. У меня и билет уже куплен.

– Как там, справишься? Деньги у тебя есть? – Чего ради я спрашиваю, все равно ведь ссудить я его не смогу.

– Да не беспокойся ты за меня так, Малина. Все будет хорошо. Я ведь еду не в неизвестность. Жена у отца – славная тетка. Ты знаешь, что она прислала письмо? На маму она немножко обиделась после той программы, но это она меня пригласила. В сущности, чужой человек. Нет, вовсе это не значит, что я имею что-то против отца с его диабетом.

Он замолчал, словно ожидая, что я скажу. А я искала соответствующие случаю высокие слова.

– Значит, уезжаешь? – нашлась я наконец.

– Знаешь, я даже рад, потому что позавчера сосед начал ремонт. Целый день сверлит дрелью.

– А как мама реагирует?

– На соседа или на мой отъезд?

– На твой отъезд.

– Делает вид, будто ей безразлично, но немножко обижена. Отыгрывается на соседе. А вот и она пришла. Дать тебе ее?

– Давай. Ну что ж, Ирек, будем прощаться. Крепко целую тебя и держу кулаки. Не забывай польский.

– Не забуду. Обещаешь мне кое-что?

– Что?

– Что будешь огорчаться не больше чем по два часа в день. Слово?

– Попробую.

– Ну что, Малинка, сестричка, без пяти минут магистр, до радостного.

Ответить я не успела, потому что мама взяла трубку. Я только услышала, как она поправляет Ирека: «Надо говорить «до свидания»». И почти сразу же она рявкнула мне прямо в барабанную перепонку:

– Наконец-то у тебя пробудился интерес к родному дому и семье! Ты даже не представляешь, что я тут переживаю!

– Почему же? Представляю. – Мне тоже горько из-за отъезда Ирека.

– Нет, это невозможно представить! Это надо пережить! Этот Хаберек из четвертой квартиры совершенно озверел. Сверлит уже третий день!

– Я слышала, – сказать, что от Ирека, я не успела.

– Раз уж ты слышишь по телефону, то что говорить нам?

– Кошмар, – согласилась я.

– Слово «кошмар» – это эвфемизм. Каждые десять минут он сверлит, и так весь день с восьми утра до семи вечера. Ты знаешь, сколько за это время можно просверлить дырок?

– Много?

– Примерно сто девяносто, – быстро прикинула мама. – И все это на одной стене. Смежной с нашей квартирой, а точнее, с гостиной.

– Откуда ты знаешь?

– Догадалась по грохоту. Малина, ну скажи мне, зачем Хаберекам столько отверстий?

– Может, у них много картин? – предположила я.

– И знаешь, что хуже всего? Что приходится выносить все неудобства, связанные с ремонтом, понимая, что у тебя ничего не изменится.

– Да у нас уже нечего менять. Все подвернуто до последнего винтика. – Я ничуть не преувеличиваю. Наша квартира отделана, как Ленни Кравитц. Только что с меньшей фантазией.

– Ты к нам не приезжаешь, поэтому не знаешь, – поставила меня мама на место.

– А кроме ремонта что?

– Ирек уезжает, но это ты уже знаешь.

– Да.

– Я ему столько твердила, чтобы он взялся, наконец, за учебу! Но он предпочитал на компьютере играть и вот теперь должен убегать от армии, – тяжело вздохнула мама. – Ничего у меня в жизни не удалось. Муж болен диабетом и к тому же живет с иностранкой. Представляешь?

– Мама, но не каждой же быть принцессой Вандой.

– К сожалению, – снова вздохнула она. – Так хоть бы вам в жизни везло. Но нет! У других дети стоят на своих ногах. Приторговывают, не успеешь оглянуться – уже образование получили. А тут Ирек даже в Академию физвоспитания пройти не смог, ты шестой год учишься. Твои подруги уже в мае защитились, нашли хорошую работу, мужей.

– Какие подруги? – нервно поинтересовалась я.

– Да хотя бы дочка Кабатовой. Знаешь, какой у нее муж? Каждую неделю покупает теще розы, а иначе обеда не получит.

– Мама, во-первых, дочка Кабатовой никакая мне не подруга, а во-вторых…

– К словам придираешься? Поссориться хочешь?

– Нет, просто хочу, чтобы все было конкретно. Так какой же моей подруге так везет?

– Да, например, Анке. Закончила Академию.

– Уже два года назад и до сих пор не вышла замуж!

– Зато у нее хорошая работа, а после твоего «Управления» самая большая безработица.

Большущее спасибо. Это называется поддержка со стороны семьи.

– Что ж, буду тогда сидеть дома и ходить на дармовой суп к брату Альберту, – нагло заявила я.

– Хочешь окончательно добить мать? Мало того, что Ирек уезжает в голубую даль, так еще и ты начинаешь? Ну давай, давай! Бей лежачую! Только смотри, чтобы потом не пришлось выступать в программе «Прости меня».

– В отличие от некоторых я вовсе не собираюсь устраивать представление из своей унылой жизни! – выпалила я и положила трубку, прежде чем мама успела отреагировать.

А через минуту у меня начались жуткие угрызения совести.

– Ирек? Это опять я. Дай маму.

– Она не хочет подойти. Лежит и всхлипывает в подушку. Упоминает о скорых похоронах.

– Все как обычно.

– Поэтому тебе нужно привыкнуть. Я уже давно привык.

– И однако ты уезжаешь.

– Но вовсе не из-за мамы. Я тебе вот что скажу, Малина. Боюсь, что в Германии мне будет не хватать ее занудства, претензий, нелепых теорий насчет мужчин, счастья и вообще жизни. И я тут подумал… Может, ты запишешь мне маму на кассету?

– Почему я?

– Во-первых, потому что мне уже не успеть, а во-вторых, потому что только ты пробуждаешь в ней особое вдохновение. Ну так как?

Тоже мне вдохновение. Вот в «Красивых и дерзких» – это вдохновение! К примеру, Бруки придумала новый космический материал и все по причине восхищения Форестерами. Кстати, раз уж зашла речь о «Красивых», не пора ли включить телевизор?

3.09. Ирек уехал. Мама молчит. Эва возвращается только через три недели. Иола исчезла неведомо куда. Лешек растворился. Сколько можно разговаривать с шимпанзе и золотой рыбкой?

Хорошо, что есть телевизор.

6.09. Ни о чем не мечтаю. Ничего мне не хочется. Ничего не жду (разве что «Красивых и дерзких»). Ни о чем не думаю. Может, это и есть нирвана?

9.09. Сегодня состоялось жестокое пробуждение. Звонок из института. Через четыре дня у меня защита!

– Я все лето пыталась дозвониться, – оправдывалась секретарша пани Чеся.

– Я сменила адрес.

– Теперь я уже знаю, от твоей мамы. Ой, девочка, что я пережила! Срок назначен, а тебя нет. И вдруг вчера чудо. Представь себе, я смотрю «Кассандру» и слышу голос Серхио: «Надо позвонить ее родителям». Он словно бы ко мне обратился. Я тут же побежала за телефонной книжкой.

– А нельзя еще немножко отодвинуть срок? Это же получается тринадцатое!

– Малинка, дорогая. Руководитель диплома тоже человек, ему тоже нужно отдохнуть. К тому же он уже приобрел путевку с четырнадцатого.