История Австрии. Культура, общество, политика - Карл ВОЦЕЛКА

Тем не менее, «политика отсутствия» привела в 1871 г. к очевидному успеху. Император изменил курс своего правительства, либералы потеряли власть, а консервативное правительство Гогенварта-Шеффле попыталось с помощью «фундаментальных статей» добиться компромисса с Чехией. Реакция на этот эксперимент в значительной степени определила позиции тогдашних /300/ политических партий, на которых те оставались вплоть до крушения импе- рии. Либералы, а затем в качестве их преемников немецкие националисты видели в снятии напряженности в отношениях с чехами, почти было осуществленном с помощью императора, подлинную катастрофу, крах всех усилий, направленных на обеспечение немецкого преобладания. С другой стороны, чешские деятели, обманутые в своих надеждах, реагировали принципиальным бойкотом австрийского государства, расширив политику отсутствия и на ландтаг.

В качестве внутренней оппозиции этой политике, которую считали ошибочной и многие старочешские деятели, сформировалась новая партия, младочешское движение. После краха либералов младочехам удалось побудить чешских депутатов к присутствию в рейхсрате и тем самым – к использованию тех возможностей, которые давала парламентская дискуссия. Чешский вопрос становился все более сложным, соглашение – все менее вероятным. Чем более упрямо и бескомпромиссно вели себя немцы, тем меньше чешская сторона видела возможностей решения вопроса в рамках монархии. Результатом стало стремление к созданию собственной государственности. Оно проявилось, прежде всего, в идеях Томаша Г. Масарика, основателя Чехословацкой Республики.

Параллельно с партийно-политической и государственно-политической жизнью чешский национализм развивался и в других сферах. «Школьная матица» содействовала открытию школ и проведению культурных мероприятий на местном уровне, ряд /301/ организаций пытался, и весьма успешно, создать инфраструктуру национальной экономической жизни, в том числе основанный в 1868 г. «Промысловый банк». Национальный конфликт давал о себе знать на всех уровнях. Все более непримиримо противостояли друг другу общественные организации, например, чешский гимнастический союз «Сокол», с одной стороны, и немецкий «Союз Богемского Леса» (Bömerwaldbund) или «Немецкое школьное объединение» (Deutsche Schulverein) – с другой.

В то время как главными противниками чехов были немцы западной половины государства, над словаками доминировали венгры. Словацкий национализм развивался параллельно с чешским, и, в конце концов, словаки заключили союз с чехами, приведший в 1918 г. к основанию Чехословакии.

Второй большой проблемой многонационального государства был югославянский вопрос. После периода так называемого иллиризма, основные положения которого были разработаны Людевитом Гаем в предмартовский период, идея объединения словенцев, хорватов и сербов в едином государстве стала доминирующей идеей так называемого югославянского движения, югославизма. Для осуществления такого объединения имелись две возможности – автономия югославянских народов в рамках монархии Габсбургов (триализм) или их объединение с независимым королевством Сербией под эгидой правившей там династии.

Положение отдельных наций югославянского региона было весьма несхожим. Так называемый австрославизм словенцев имел целью создание единой словенской коронной земли. Для этого следовало бы разделить коронные земли Штирию и Каринтию и объединить в одно целое коронные земли Крайна, Гориция, Истрия и Триест. Столицей этой территории стала бы Любляна (Лайбах), в которой следовало создать университет с преподаванием на словенском языке.

Исходные позиции словенцев не были благоприятны для реализации их устремлений, так как социальные отношения в Словении не отличались высоким уровнем развития. Не существовало словенского дворянства, сильной буржуазии, а слой интеллигенции был совсем незначительным – словенцы были преимущественно крестьянским народом. Тем не менее, в восьмидесятых годах XIX в. наблюдался значительный национальный подъем, сравнимый с тем, который переживали другие народы, /302/ например, чехи. С 1882 г. словенцы обладали большинством в магистрате Лайбаха (Любляны), а с 1883-го – и в ландтаге Крайны. Все словенские депутаты принадлежали к клерикальной Народной партии, остававшейся сильнейшей вплоть до 1918 г. В восьмидесятых они столкнулись с конкурентом в лице югославянской партии, представлявшей либеральные ценности. В то время как католики-хорваты были относительно лояльны монархии Габсбургов, православные сербы с момента основания по решению Берлинского конгресса 1878 г. независимого Сербского королевства могли идентифицировать себя с государственным организмом за пределами монархии. Напряжение постоянно усиливалось, порождая тот кризис, что в итоге привел к началу первой мировой войны.

В известной степени сходным оказалось положение итальянцев, которые также могли идентифицировать себя с расположенным за пределами монархии государством. После отказа от Ломбардии, а несколько позже и от Венецианской области в составе монархии все же остались два региона, население которых говорило по-итальянски. Они стали объектом ирредентистского движения, которое стремилось вызволить «не освобожденных в Тренто и Триесте» – таков был лозунг ирреденты – из-под «ярма тюрьмы народов». В Далмации, население которой составляли преимущественно хорваты, итальянцы также обладали значительным влиянием, так как именно они составляли здесь буржуазию и располагали большинством в ландтаге.

Польская нация в габсбургских землях сложилась относительно поздно. Во время первого раздела Польши в 1772 г. Мария Терезия узурпировала «королевство Галицию и Лодомерию», населенное в значительной степени поляками и русинами, то есть украинцами. В этой коронной земле поляки, с их давно сложившимся дворянством и гораздо более скромной буржуазией, образовывали господствующий слой по отношению к менее развитым в социальном смысле, жившим на селе украинцам (называвшимся в монархии русинами[131]*), по отношению к которым они выступали в качестве угнетателей. Осуществляя подавление одной /303/ из наций, они сами упорно защищались от национального гнета со стороны венских властей.

Данный пример представляется весьма типичным для иллюстрации сложности национального вопроса в монархии, не поддающегося сведению к простой формуле «Немцы и венгры угнетали славянские народы». На различных уровнях существовали разные формы дискриминации и угнетения – каждый был врагом каждому, и ни один народ не имел абсолютных преимуществ перед остальными, пусть даже самыми малыми.

В противоположность чехам поляки с самого начала очень активно участвовали в деятельности правительства и в парламентской системе Цислейтании. Поляков очень часто можно было обнаружить на ведущих постах, например, Агенора Голуховского, государственного министра в 1859 г., или Казимира Бадени, премьер-министра с 1895 по 1897 г. Кроме того, во всех кабинетах был так называемый галицийский земский министр, задача которого заключалась в представительстве интересов своей коронной земли в правительстве.

Поэтому не приходится удивляться тому, что поляки, в отличие от чехов, добились некоего подобия компромисса, предоставившего королевству Галиции и Лодомерии автономный статус. Поляки, не проводившие политики отсутствия, сотрудничали с центральной властью, которая за это предоставила им в Галиции свободу действий. Поляки политически преобладали в коронной земле Галиция – русины, по численности сопоставимые с поляками, никогда не получали более 15 % депутатских мест. Польские депутаты рейхсрата из Галиции, несмотря на разногласия между партиями в своей земле, производили впечатление подчеркнуто сплоченной группы. Конечной политической целью поляков было восстановление независимой и единой Польши.

Растущая политическая напряженность в межнациональных отношениях в последние десятилетия существования империи Габсбургов влияла на многие сферы жизни и стала причиной ряда кризисов государства, о которых речь пойдет впереди. Усиление непримиримости в отношениях между различными народами, все чаще видевшими решение своих национальных проблем вне государственного порядка Дунайской монархии, предвещало ее близкий распад на отдельные «национальные» государства. Империи было суждено развалиться не столько из-за внешних причин, под воздействием первой мировой войны, сколько в силу /304/ внутренних национальных и социальных конфликтов. Правда, ликвидация монархии вовсе не разрешила национальных проблем, так как государства-наследники монархии в итоге также оказались небольшими многонациональными образованиями. В конечном счете, многие очаги национальной напряженности еще и сегодня, спустя более ста лет после рассматриваемых событий, остаются опасными, определяя политическую повседневность Восточной и Центральной Европы. /305/