Золотой ключик для Насти - Анна Гаврилова

Я тяжело вздохнула и огляделась. Нарушать наш тет – а-тет никто не хотел, почему‑то… Мужики давно опустили луки и топоры, пятились и озаряли себя каким‑то знаменьем.

Бородач тоже уронил топор. Кажется, себе на ногу. Но крика или крепкого слова, обязательного в таких случаях, я не слышала. Искреннее недоумение разбойничьего предводителя заставило сбавить тон:

– Знаешь, а я ведь до встречи с вами так… скучала. Еду себе, еду… смотрю по сторонам и думаю… что за мир такой? Плюшевый! Розовый! С бантиком! И все вокруг такие добрые, хорошие. Улыбаются, и заметь – искренне! Никто злого слова не сказал. Убить ни разу не пытались. Ни разу! Представляешь?! Я уж отчаялась, решила – всё, капец этому миру, в такой утопии люди просто не выживут. Человеку ведь что нужно? Интриги, скандалы, расследования. Кровища чтоб хлестала. Мордобой, трупы, маньяки. И король – ух! – я сжала кулак, потрясла им перед носом бледного бородача, – Тиран! Чтобы каждый день кого‑нибудь на виселицу. А у вас… Вот если бы ни разбойники…

Мой запал ещё не кончился, но говорить уже не хотелось. Хотелось плакать, причём не тихонечко, а так, чтобы все услышали: и разбойники, и архиепископ, и торговец с горанцами.

– М – мы… не разбойники, – выдавил бородач. Он сделал последний шаг назад, запутался в еловых ветках и громко плюхнулся на пятую точку.

– Да? – спросила грустно, разочарованно.

– М – мы… мирные. М – мы из деревни. Вон тама… – мужик неопределённо махнул рукой и снова замер каменным изваяньем.

О том, что случилось дальше, мне рассказывал Косарь…

Вроде бы я села рядом с бородатым, обняла его, начала сокрушаться – мол, как жаль, так хотелось с разбойниками повстречаться. С прежней грустью объяснила, что вопрос «Кошелёк или жизнь?» для лесного грабежа совсем не подходит, а вот в тёмной уличной подворотне – самое оно. Долго рассказывала о способах пыток, пояснив, что встреченный путник может знать, где зарыт клад, поэтому пытать нужно всенепременнейше. Следом перешли к способам казней… и я заставила бородача три раза нарисовать на земле устройство гильотины. Проверяла – запомнил ли.

Потом кто‑то из «разбойников» догадался сбегать в деревню и притащить еды – «на откуп». Среди принесённых даров я заметила бутылку самогона (с десяти метров рассмотрела!), потребовала немедленно налить. Пить с кем‑либо кроме бородача категорически отказалась.

Поддавшись на коллективную просьбу, мы переместились на обочину. После первого глотка «адской жидкости» (Косарь так и сказал), я вспомнила, что нас пытались ограбить, начала утешать бородатого – мол, взять с нас всё равно нечего, не расстраивайся! В доказательство, порылась в заплечном мешке, достала пакет с Любкиным платьем, которое так и не постирала. Высушить – тоже не высушила, так что несчастные ремвидцы познали все прелести газовой атаки.

Кстати, после этого я поведала бородачу и о газовом оружии тоже. И презентовала вонючее платье, чтобы разбойник смог поразмышлять на досуге о прелестях такого метода обезвреживания противника.

Пока мы, вдвоём, уговаривали бутылку самогона, «разбойники» убрали поваленную ёлку, успели рассказать Косарю и Креатину как по этой дороге добраться до столицы. Поведали, что грабить пошли от нужды и, в большей степени, из интереса – ведь сейчас война, весь разбой можно на горанцев списать и наказания не бояться. Обсудили ситуацию в стране, политику нынешнего правительства, способы посадки репы, одомашнивания лесных пчёл, избавления огородов от дождевых червей. Методы борьбы со шкодливым домовым, задабривание лешего и русалок – тоже.

Когда бородач сумел выбраться из моих цепких рук – смеркалось. Я без посторонней помощи запрыгнула в седло и с места пустила кобылу в галоп. Догнали меня только через час, уже на тракте. Останавливаться на ночную стоянку я категорически отказывалась. Пока меня уламывали, узнали много новых бранных слов, причём с пояснениями. Я сокрушалась, что иначе парни не смогут понять и «заценить», как именно их оскорбили и «воспитательного эффекта» не будет.

К полуночи мы добрались до постоялого двора, на пороге которого я подняла глаза к небу, восхитилась звёздами и рассказала товарищам о существовании инопланетян. И только после этого, со словами «есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе» упала в беспамятстве.

…Косарь поведал мне эту историю не сразу – следующие два дня, ни он, ни Креатин, со мной не разговаривали вообще.

Мне хотелось провалиться со стыда, но земля под ногами разверзаться не желала. Видимо, даже ей я была противна. Немного успокаивал тот факт, что с «разбойниками» мы больше никогда не увидимся, и их зарок – никогда, никого не грабить.

А ещё то, что в ходе беседы с бородачом, выяснила, куда мы направляемся на самом деле. Это был единственный момент, который я помнила совершенно ясно. Невзирая на истерику и алкоголь.

После выхода на тракт, пейзаж, наконец, стал разнообразнее. Клочки леса снова чередовались с лугами и полями, а вдалеке, изредка можно было различить отблески моря. Правда Косарь в таких случаях становился грустным и неразговорчивым, а я всякий раз чувствовала себя виноватой – выдернула парня из родной деревни, как морковку с грядки…

Следующие три дня мы ночевали на постоялых дворах и ели от пуза. Креатин, у которого обнаружился довольно увесистый кошелёк, щедро делился. Я даже начала забывать о его истинной сущности и подумывать – как бы переманить юнца на свою сторону?

Единственное на что мне ни разу не хватило наглости, так это заказать за его счёт ванну. Приходилось довольствоваться умыванием у колодцев, а ноги мыть в ручьях. С одной стороны – здорово, лицо заметно посвежело, даже комариные укусы сошли. С другой, холодная вода категорически не желала смывать лошадиный пот, который буквально въедался в голые ноги – я же всю дорогу в юбке ехала.

Кстати о юбке… Ремвидцы не обращали на мою одежду никакого внимания. Будто так и надо, будто все женщины страны ходят в столь экстравагантной одежде.

С четвёртой ночёвкой не повезло – снова оказались в лесу. Благо, в этот раз, хоть едой запаслись, заячью капусту жевать не придётся. Косарь соорудил небольшой костерок, принёс несколько охапок лапника. Не успев заикнуться о совместной лежанке, получил испепеляющий взгляд и с сожалением разделил добычу на две части. Мне стало немного жаль – ведь Косарю придётся спать без одеяла, их только два, но рисковать второй раз не хотелось. Даже если мой деревенский поклонник поклянётся не распускать руки…

Под тихое потрескивание костра, мы проглотили ужин и я, наконец, решилась на разговор, по которому давным – давно чесался язык: