Станция Араминта - Джек Вэнс

Что же касается моего предмета, то мы можем надеяться только на общее ознакомление с этой областью, хотя время от времени мы и будем останавливаться на интересных деталях. Я рекомендую вам найти время для дополнительного чтения, что, несомненно, поможет вам улучшить свою оценку. Любой, кто в дополнение к рекомендованным текстам осилит десять томов «Жизни» Барона Бодиссея, получит как минимум переводную оценку.

Некоторые из вас найдут мой способ преподавания несколько легкомысленным. Некоторые будут удивлены тем, как я вывожу отметки. В этом нет никакой тайны. Я вывожу отметку опираясь частично на результаты экзаменов, частично на субъективное, даже можно сказать подсознательное, мнение. Я не терплю как мистицизм, так и глупость; надеюсь, вы постараетесь сдерживать в себе подобные тенденции во время наших бесед. Должен признаться, что хорошенькое девичье личико, является крупным недостатком, так как я стараюсь следить, чтобы эти великолепные создания не получили всего, что они хотят. Некрасивое лицо не намного лучше, так как в этом случае я утрачиваю свои добрые порывы и жалость.

Ну, кончим пустые разговоры и перейдем к учебе, которая будет полна драматизма, юмора и пафоса. Вашим первым заданием будут первые две главы из «Мира богини Гаеа» Мишеля Йиатона. Есть вопросы? Да?

— Я девушка, — сказала Оттилли Ведер, — Как мне узнать, чем вызвана моя плохая отметка, тем, что вы мной очарованы, или тем, что вы находите меня уродливой и отталкивающей.

— Ничего нет проще. Возьмите одеяло и бутылочку хорошего винца и назначьте мне свидание на берегу. Если я не появлюсь, то ваши самые мрачные ожидания сбылись. А теперь, к сегодняшней теме…

Кроме Оттилли Ведер в классе были еще Цинисса и Занни Диффин, Тара и Зараида Лаверти, Морнифер и Джердис Вук, Адара и Клара Клаттук, Вервайс Оффоу и Вейнесс Тамм из Речного домика. Дерзких Львов в классе представляли Глауен и Арлес Клаттук, Кайпер Лаверти, Кеди Вук, Линг Диффин и Шугарт Ведер.

Однажды, по прошествии двух недель семестра, профессор Дейс откинулся на спинку стула и заявил:

— Сегодня мы отклонимся от нашей обычной процедуры и проделаем антропологическое исследование прямо здесь, в классе. Все несомненно знают людей, которые обычно присутствуют на наших занятиях. Двое из них воспитывались в культурной среде отличной от культуры станции Араминта. Одним из них являюсь я сам, но я не могу, не потеряв достоинства выставить себя учебным экспонатом. Таким образом сфокусируем наше внимание на личности, которая называет себя Вейнесс и будем надеяться, что ее достоинство от этого не пострадает. Давайте понаблюдаем, как она сидит за своей партой и проследим за этим удивительным явлением. Стоит обратить внимание на ее хладнокровие; она не хихикает, не стреляет глазами и не ерзает из-за взвинченных нервов. Ага! Наконец-то она смеется! Она все-таки смертная! От наблюдательного и острого глаза нельзя скрыть некоторых нюансов, которые говорят об ее отличном от нашего воспитании: например, обратите внимание на ту странную манеру держать карандаш.

— Это не карандаш, — выкрикнул Кайпер Лаверти, который сидел рядом с Вейнесс, — Это она позаимствовала мою новую указку.

— Спасибо, Кайпер, — сказала профессор Дейс, — Ты, как всегда, вносишь свежую струю в наши изыскания. Но вернемся к Вейнесс, я подозреваю, что события ее жизни были несопоставимы с нашими. Более того, она рассматривает эти события совсем под другим углом зрения, нежели мы. Я прав, Вейнесс?

— Полагаю, что да, сэр, вы все-таки профессор.

— Хм, да, именно так. Можешь ли ты описать нам различия между жизнью здесь и жизнью на Штроме?

На какое-то мгновение Вейнесс задумалась.

— Такие различия, конечно, существуют, но их очень трудно описать. Наши обычаи в большинстве случаев не отличаются от ваших; мы точно так же ведем себя за столом, или в ванной комнате. На станции Араминта большую роль играют классовые различия, но здесь нет продуманной политики. На Штроме очень престижна политическая деятельность, даже более престижна, чем финансовая. Но у нас нет классовых различий.

— Очень интересное наблюдение, — заметил профессор Дейс, — И какая же система на твой взгляд лучше?

Вейнесс в смущении поджала губы.

— Я никогда не задумывалась об этом. Я всегда принимала за должное, что наш образ жизни лучший.

— Это не обязательно так, — покачал головой профессор, — но сегодня мы не будем вдаваться в такие детали. Продолжай, пожалуйста.

— Во всяком случае, — сказала Вейнесс, — политика на Штроме играет очень большую роль; на самом деле это не прекращающиеся споры, в которые вовлечены все.

— Опишите нам в двух словах, в чем именно заключаются эти споры.

— Там существуют две основные фракции: группа «Жизнь, мир и свобода», которая стремится к проведению так называемых «прогрессивных перемен» и «Старые Натуралисты», которых ЖМСеры называют «Старые Натуралы» или «наблюдатели за птичками». На самом деле Старые Натуралисты просто хотят сохранить Кадвол, как природный заповедник.

— А какова твоя точка зрения на эти вопросы? — спросил профессор Дейс.

— Хранитель официально нейтрален, — улыбаясь покачала головой Вейнесс, — А я член его семьи.

— А где ты предпочитаешь жить? — спросила Адара Клаттук, — Здесь или на Штроме?

— Я и сама часто задаю себе этот вопрос. На самом деле их очень трудно сравнивать.

— Но разве на Араминте не хорошо жить? Разве можно даже задумываться на этот счет?

— Ну… Троя не так хороша, она совсем не подходит для людей. Троя это земля сил и простора: она не обязательно груба и жестока, но и доброй ее определенно не назвать. Когда я думаю о Трое, я всегда испытываю два вида эмоций: волнение и изумление. Эти эмоции всегда с нами, и они часто взывают к нашей смелости. Зимой в наших домиках, стоящих на прибрежных утесах, мы чувствуем силу штормов и видим, как огромные волны разбиваются о скалы. И хотя мы знаем, что находимся в безопасности, все равно наше наслаждение частично вызвано волнением и страхом. Некоторые отчаянные люди получают удовольствие от занятия, известного у нас под названием «штормовое плаванье», они выходят в море и бросают вызов самым свирепым бурям. Иногда мне кажется, что они больше всего наслаждаются, когда, чудом оставшись в живых, возвращаются в док. Естественно, штормовые лодки очень прочные и тяжелые; в море они представляют собой великолепное зрелище. Однажды, когда я была еще совсем маленькой из окон нашего дома я видела, как штормовая лодка врезалась в скалу и утонула, но даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, во мне поднимаются странные эмоции, которые мне трудно описать.