Кристмас - Александр Варго

– Куда он мог провалиться? – ворчал Аникеев, шаря по всем карманам. Тщетно, оберег будто сквозь землю провалился.

– Хрен с ним, – вздохнул Максим. – Потерял где-то, наверное. Теперь уже все равно.

Машина вскоре выехала к знакомому дому. Аникеев вышел и, не глядя на Максима, направился к сараю. Он вдруг с пугающей отчетливостью осознал, что остался один-одинешенек на всем белом свете. Настал конец даже иллюзиям.

«Я заберу волка, и мы будем жить вдвоем. Вот он, сокровенный смысл жизни: ты нуждаешься в ком-то, и кто-то нуждается в тебе», – думал он.

Аникеев подошел к сараю и открыл дверь. В темноте замерцали глаза, и волк опасливо вышел наружу.

– Здравствуй, – ласково сказал майор, – я приехал за тобой.

Волк лизнул руку мужчине. Аникеев улыбнулся, хотя ему показалось, что язык его питомца был уж чересчур холодным. Он присел на корточки и обнял зверя. Волк заурчал, прижимаясь мордой к груди майора.

Внезапно из дома донесся крик. Кричал Максим, и Аникеев, мгновение помедлив, бросился к крыльцу. По дороге он споткнулся обо что-то темное и с проклятиями растянулся в снегу. Потирая ушибленную ногу, Андрей Андреевич встал на ноги и вгляделся в предмет, так неожиданно возникший на его пути. А разглядев, что это, застыл на месте.

Это был волк. ЕГО волк, и он был мертв, он это сразу понял, увидев разорванную глотку животного и темный от крови снег. С такими ранами долго не живут. Но кто тогда был в сарае?

Сзади раздалось глухое ворчание, и Аникеев медленно повернулся.

Старичок довез ребят до Конаковской улицы, а сам заспешил домой. Было начало первого, и празднование Нового года шло полным ходом. Женя и Сергей направлялись к Алексеевой, поскольку ее дом был буквально в двух кварталах.

В квартире никого не оказалось, но ребята даже обрадовались этому. Сейчас им не хотелось никого видеть, настолько глубоким был шок от проведенных «каникул».

– Родители, наверное, на дачу уехали, – вспомнила Женя. Она быстро переоделась в домашний халат, а Бакунин пошел мыть руки. Потом они собрали кое-какую закуску и сели на кухне. Из спиртного в холодильнике была только бутылка водки, но Женя была согласна и на это.

– Сережа, что мы теперь будем делать? – спросила девушка, когда они выпили. – Как мы объясним, что случилось с ребятами? Да и отец Бояринова это так не оставит. Завтра или послезавтра он забьет тревогу. И Макс ушел…

– Спросила бы что полегче, – уныло произнес Сергей. – Можно сказать, что мы потерялись, и все отрицать.

– Но в милиции нас могут проверить на детекторе лжи, – возразила Женя. – Я не смогу им врать. Сережка, взгляни на меня, я же сразу разревусь!

– Что ты предлагаешь? – устало спросил Бакунин, наполняя рюмку. – Сказать правду? Тогда нас упекут в психушку. Это в лучшем случае. А в худшем – повесят все убийства на нас.

– Нет, этого не может быть, – испуганно забормотала Алексеева. Она увидела, как Сергей полез в карман. – Что там у тебя?

– Вот, на память прихватил, – произнес Сергей, выкладывая на стол предмет, при виде которого лицо Жени вытянулось. Это был тройной крест, тот самый, который носил доктор-садист.

– Ты что, свихнулся? – срывающимся голосом заговорила она. – Зачем ты взял его?!

– Пока мы ехали, он вывалился из кармана этого усатого мента, – на удивление спокойно произнес парень. – Я решил, что это будет небольшая компенсация за все наши мучения.

– Ты не понимаешь, – покачала головой Женя. – Тот мужчина, этнограф, говорил, что крест не должен покидать деревню. И обещал беду, если кто-то заберет его.

– Пошел бы этот этнограф, – небрежно бросил Бакунин. Он осмотрел крест и задумчиво прибавил: – Интересно, сколько он может стоить?

– Его нужно вернуть, – твердо сказала Женя.

На этот раз изумился Сергей.

– Ты что, серьезно?

– Вполне, – резко ответила девушка. – Я не смогу нормально спать, пока эта вещь будет где-то рядом.

– Женя, все позади, – попытался успокоить девушку Бакунин, но все было бесполезно. – Я никуда сейчас не поеду, – с раздражением сказал он. – Или ты меня выгоняешь?

– Я не выгоняю тебя, Сережа, – обиделась Алексеева. – Но и эту штуку я не потерплю в своем доме. Выброси его.

– О’кей, – со злостью сказал Бакунин и пошел одеваться. На глазах Жени показались слезы, и она с огромным трудом подавила в себе желание броситься вслед за ним. Она все еще надеялась, что Сергей вернется и все будет хорошо, но он не вернулся. С силой хлопнула входная дверь, а Женя продолжала неподвижно сидеть за столом, глядя на нетронутую рюмку, которую наполнил перед уходом Сергей.

Спустя несколько минут после ухода Бакунина ей стало страшно. Алексеева включила телевизор, музыкальный центр, зажгла свет во всех комнатах, но ничего не помогало. В каждом углу ей мерещились смутные тени, ей казалось, что под кроватью прячутся какие-то уродливые существа, только и ждущие момента, чтобы наброситься на нее, что за дверью кто-то скребется, а в окно смотрят ужасные бледные лица…

Не выдержав, Женя позвонила родителям – они действительно были на даче и, узнав, что она приехала раньше обещанного, обрадовались и предложили ей приехать. Женя раздумывала ровно секунду. Она вызвала такси, а сама, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных воспоминаний, решила убрать со стола и помыть посуду.

Она пошла на кухню и вдруг нахмурилась – оттуда шел звук льющейся воды. Странно, разве она ее включала? Когда она выходила из кухни, краны были закрыты…

Подходя к кухне, она неожиданно почувствовала какой-то тяжелый запах, смесь застарелого пота, мочи и лекарств. Этот запах вызвал в памяти девушки события, которые она давным-давно спрятала в самый глубокий колодец подсознания. На ватных ногах она прошаркала на кухню и увидела возле раковины скрюченную фигуру женщины в засаленном халате. Она что-то усердно споласкивала в раковине. Неряшливый пучок седых волос напоминал грязный сугроб.

Евгении показалось, что вокруг потемнело, хотя в квартире горели все лампы. Это была ее тетя, Анастасия Георгиевна, которую она убила несколько лет назад.

– Наконец-то ты пришла, – прошамкала старуха, не оборачиваясь. – А мне вот полегчало немного, так я решила в доме прибраться…

Из горла Евгении вырвались какие-то всхлипы, девушка была на грани обморока. Без сил она облокотилась к двери, потерла глаза. Она просто устала, и у нее начался бред. Женя приоткрыла веки. Тетка не исчезала.

– Ты не видела мои таблетки? А, сиделочка? – прокаркало существо в грязном халате.

Женя стала медленно сползать на пол. Старуха закончила мыть посуду, закрыла кран и обернулась. На испещренном морщинами лице блуждала безумная ухмылка, обнажая пеньки зубов.

– Что же ты уселась на пол, сиделочка… – пропыхтело существо, ковыляя к девушке. Женя попыталась крикнуть, но вместо этого лишь что-то вяло пискнула, как умирающая мышь. Потом стало темно.

Через двадцать минут приехало такси, но водитель напрасно трезвонил в дверь Алексеевых. Чертыхнувшись, он связался с диспетчером, потом еще немного подождал и через некоторое время, сплюнув, уехал.

Родители девушки, не дождавшись дочь, принялись звонить домой, но трубку никто не брал. Встревоженные, они сорвались с дачи и в полпятого утра уже были в Воронеже.

Женя с каменным лицом сидела у кровати, рядом стоял стул, на котором были разложены какие-то таблетки, пилюли и пузырьки с каплями. Девушка что-то успокаивающе говорила сама себе, заботливо поправляла одеяло и делала какие-то записи в тетрадке. На родителей она не реагировала.

Когда ее увозила машина «Скорой помощи», Женя в слезах просила не оставлять тетю одну.

Максим вошел в дом и только сейчас подумал, что совершенно не представляет, как действовать дальше. Спуститься в подвал? Если тварь там, она просто порвет его. Наверху, правда, осталось ружье, но, как он уже понял, против этого монстра пули были бессильны.

Вдруг где-то на втором этаже раздался болезненный вздох. Максим вздрогнул от неожиданности. Он взял со стола, на котором еще оставались остатки еды, нож и стал медленно подниматься по ступенькам.

– Ангелина, это ты? – осторожно спросил он, но ответом ему была тишина. Может, это уловка? Хотя вряд ли – этот Идол Смерти, как его называли, не похож на того, кто будет маскироваться, – он действует напролом. Тем временем вздох повторился, на этот раз громче.

Фирсов подошел к двери, откуда доносились звуки, и вдруг остановился как вкопанный. Откуда-то снизу донесся голос Лешки, убитого восемь лет назад. Он весело смеялся и что-то оживленно рассказывал.

«Не может быть, – застучало в голове Максима. – Это просто очередные глюки». Но голос был таким реальным, он был готов поклясться, что это именно Лешкин голос!