Дилижансом, дирижаблем - Степан Кулик

Богурат-бей, готовясь к смертельному бою (он ведь только говорил о поединке, а сам намеривался зарубить русского офицера) оказался не готов к такому решению. И почувствовав как боль обожгла кисть, чуть не завыл от ярости.

Делая вид, что ничего не случилось, он разорвал дистанцию, сделал несколько обманных финтов, разгоняя саблю до свиста над головой, всем видом демонстрируя что вот-вот, прямо сейчас рубанет наискось, сверху вниз… А мгновением позже именно так и ударил.

Расчет строился на том, что столь явная демонстрация всяким опытным фехтовальщиком будет воспринята как уловка, и противник, естественно, приготовится уходить или отражать удар в другой плоскости. Но и на это раз не поучилось. Либо русский офицер не был достаточно умел, либо – владел саблей мастерски.

Никитин поймал летящий вниз клинок самой толстой частью своего оружия, у основания гарды, погасил инерцию и придержал второй рукой. Все это он проделал с одной единственной целью, указать халифатцу на кровавую царапину, но получилось даже эффектнее. От напряжения рук, кровь пошла обильнее, и сорвавшаяся капля упала Богурат-бею на лицо.

– Шайтан…

– Не расстраивайтесь, ага… – успокоительно произнес Никитин. – Дома и стены помогают. Уверен, схватись мы с вами где-нибудь в Стамбуле или Эр-Рияде, за окровавленную руку пришлось бы мне держаться. Но, если бы да кабы… Уговор дороже денег. Вашу саблю…

– Слово данное гяуру стоит меньше песка под ногами… – прорычал тот. Резко переломил клинок, метнул половинки с обеих рук в ротмистра, а сам бросился на балкон.

Никитин отбил один обломок саблей, от второго уклонился и шагнул следом.

– Глупо… Богурат-бей! Я же сказал: отель оцеплен.

Услышав, что его имя известно русскому, и все это была лишь игра, мукаддам призвал очередное проклятие на головы неверных и вспрыгнул на перила.

– Третий этаж! – на всякий случай напомнил, казалось, впавшему в безумие халифатцу Яков Игнатьевич. Но, как оказалось, все это было только притворством. Пока Никитин вел с полковником свою игру, тот – разыгрывал собственную партию. Точно зная, чего ждет.

Потому что именно в этот момент с отелем поравнялась колона акробатов на ходулях, одетых в надувные костюмы пятиметровых великанов. А следом, на самобеглой платформе везли огромного кита… В двое большего, чем они бывают в природе. Огромная туша, заняла два ближайших квартала, разгоняя зевак тем, что поплевывала на все стороны весьма щедрыми фонтанчиками.

Сообразив, что Богурат-бей ждет приближение именно надувного кита, ротмистр потянулся к нему, пытаясь ухватить за полу мундира. Но, полковник не дал ему шанса. Вскричал: «Аллаху Акбар!», мукаддам прыгнул вниз, метя в одного из великанов…

Удалось. Сбитый с ходуль, врезавшимся в него халифатцем, акробат повалился на соседа, а тот – на следующего. Подушки из трех надувных костюмов, несмотря на то, что они лопнули с оглушающим громыханием, хватило, чтобы смягчить падение. И пока городовые соображали что случилось, пока пробивались сквозь толпу гуляк на противоположную сторону улицы, Богурат-бей, прихрамывая, успел свернуть в ближайший переулок и пропасть с виду.

Никитин, бессильно наблюдая за ним с балкона даже распоряжений дать не мог. Любые слова утонули бы в общем гаме карнавала. Никто ведь ничего не понял, и народ продолжал веселится, считая случай с надувными фигурами веселым конфузом…

Добротный дом из самана, поднятый на высокий каменный фундамент, черепичная крыша, выносное крыльцо, вдоль всей передней стены. Вокруг подворья не жиденький штакетник, а солидный дощатый забор, прикрытый сверху просмоленной рейкой, чтобы доски не намокали и не подгнивали с торца. Усиленные широкими стальными полосами ворота. Все указывало, что здесь обитает крепкий и рачительный хозяин.

Вот только женских рук здесь явно не доставало. На воротах пятна грязи, несмотря на то что дождя уж которую седмицу не было. И стены не белены, как минимум с прошлого года, хотя каждая уважающая себя хозяйка, обновляет побелку если не перед Пасхой, то к Троице уж наверняка. Дорожки не метены… Окна вымыты, но по-мужски небрежно, хоть и без разводов, зато с мутными пятнами по углам.

И еще одна странность, не вяжущаяся с обычным крестьянским хозяйством. Напротив дома, у небольшого самодельного причала, на волнах покачивался не какой-то плюгавый баркас или шаланда, а новенький лоцманский мотобот.

Никак роскошное судно не вязалось с полуголым мужиком, в латаных домотканых штанах, кажущихся белоснежными на загорелым до черноты теле хозяина. Который, что-то негромко напевая или бормоча молитву, тут же, на берегу, занимался починкой рыболовецких сетей.

Именно на мотобот и обратили внимание четверо мужчин, сидящих в салоне легкового паромобиля с откидным верхом. Водитель остановил «ладу» на пригорке, перед съездом в деревню, поскольку с этой точки можно было рассмотреть всю Голую Пристань, не привлекая к себе внимания. Если бы не десяток мальчишек, тут же припустивших со всех ног к автомобилю, наперегонки со сворой сельских кобыздохов.

Детвора свистела и галдела, а псы, довольные, что могут их в этом поддержать, старательно брехали на блестящую железную повозку.

– Эй, молодцы… – окликнул ребятню степенный мужчина, сидящий рядом с водителем. – Это Голая Пристань?

– Да… – степенно ответил один из мальчишек. Самый взъерошенный. Видимо, заводила и атаман. – А вы, дяденьки, кого ищете?

– Хозяина мотобота…

– Ааа… – протянул хлопец, хитро прищурясь и одновременно пиная в щиколотку одного из своей голопузой команды, раскрывшего было рот. – Хотите, чтоб мы с парнями пробежались по селу и узнали? Можно и поспрашивать… Да, парни?

«Парни» нестройно загалдели, что они не против. Если надо, конечно…

– Только времени нет совсем… – явно копируя кого-то из старших, почесал тот затылок. – Солнце скоро совсем сядет, а дел невпроворот. Скотина и та еще на выгуле.

– Понимаю, – даже не улыбнулся мужчина. – Как говорится, время – деньги? Пятака хватит?

– Не-а… На таком паромобиле рассекаете, а нам пять копеек? – паренек выказывал приличные купеческие задатки. Видимо, не раз ездил с взрослыми на рынок рыбой и овощами приторговать. – Гривенник.

– Годится… – мужчина сунул руку в карман, и обескуражено поглядел на водителя. – Иван Дмитриевич, не ссудишь мелочью?

Тот молча протянул хлопцу десять копеек. А когда тот взял монету, ловко сцапал хлопца за плечо. Словно клещами стиснул.

– Ну?…

– Вы из полиции, что ли? – вихрастый паренек с достоинством освободился, но гривенник не вернул. – Так бы и сказали… А катер Трофим Шипов нынче пригнал. Сказывают: он его в плавнях нашел. Урядник уже и в уезд отписал о находке.

– Понятно. И где он живет? Шипов…

– Так вон же ихняя хата, – парнишка указал пальцем. – На той стороне яра, аккурат напротив причала, где катер. И дядька Трофим на берегу сидит… Можете, конечно, по дороге, через село подъехать. Только, долго это. И, кажись, яму за церковью еще не засыпали… А если пешком, то сами видите – рукой подать.

– Спасибо… Выгружаемся… – мужчина полез наружу. – Иван Дмитриевич, дай хлопцу еще монетку. За подсказку…

– Спасибо, – не стал отказываться от неожиданного заработка тот. Потом решил, что городские дядьки за такую плату заслуживают на дополнительный совет и прокричал им вслед. – Вы не прямиком идите, а держите чуть в сторону от реки. Там тропинка утоптана и ступени прокопаны…

А потом произнес негромко:

– Эх, надо было сразу просить дядьку Трофима, чтоб покатал. А теперь хозяева катер заберут и все. Ишь, какие важные… У таких не выпросишь.

Трофим затянул последний узел и с удовольствием оглядел законченную работу. Сеть выглядела как новенькая. Ячейки даже покрупнее, чем дозволено. Ну так и он с сыновьями не на мелочь невод закидывает. Даже не у всякой рыбины икру берет, – слишком молодых и старых обратно выбрасывает. После «дойки» у них меньше шансов выжить. Сыновья злятся, не понимают, дай им волю, каждую выпотрошили бы. Приходится вразумлять… Иной раз не только словом.

Что-то не так в мире творится. Суеты много. Отсюда и злость в людях чрезмерная. Нет, положим, у пчелы жало всегда было, но ведь и пользоваться им она могла только раз. Заплатив за это жизнью. А теперь что? Всяк норовит ужалить да отпрыгнуть. Ухватить побольше, да в норку… Недавно старшой в газете вычитал. В разделе праздничные тосты… «Чтоб у нас все было, а нам за это ничего не было!» Шутка, конечно, смеха ради написано… Умный верно поймет, да только много ли их, умных?

– Трофим Шипов?

Задумавшись, тот и не заметил чужаков. Тихо подошли, скрытно. Тоже плохо. Человек, который без умыслу, шумно идет. Заранее о себе предупреждает. А если подкрадывается, значит, врасплох захватить хочет. Неожиданно… Уж браконьеру это доподлинно ведомо.