Небо примет лучших. Второй шаг - Ирина Сон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я с тяжёлым вздохом опустил голову. Вот, чего и следовало ожидать.
– Я не отрицаю своей вины, господин Ринчен. Я не хотел, чтобы ваш ученик оказался в такой опасности из-за меня…
– Октай, о какой опасности ты говоришь? – неожиданно весело спросил Ринчен. – Гун без оружия всю ночь бродил по логову цзяньши и не встретил ни одного. Мы должны были понять, что твои талисманы не боевые. Ты говорил, что Нищий принц не сражается…
В голове возникло странное чувство – словно внутри что-то разбилось. Воздух стал слишком прозрачным, откуда-то полетел странный звон, похожий на пение чаши для медитаций…
– Значит, талисманы Нищего принца работают как отвод, – заключил принц Чан.
Наверное, я ослышался?
– Мой император, если вы сомневаетесь в том, что Октай услышал воззвание к божьему суду, и прочем, у нас имеется свидетельство жреца Чонгуна, что Октай видит проклятые метки. Далее имеется свидетельство семи жрецов и одного заклинателя о его блестящем использовании лозы поиска. Все могут подтвердить – глаза Октая светились. Учитывая его рассказы о снах, в которых он видел Нищего принца… А их было слишком много…
Звон в ушах был невыносим. Я сжал голову руками – она странно вибрировала, словно грозила лопнуть.
– Но я помню лишь один сон… Я же рассказал об одном сне?
Мой хрип никто не услышал.
– Также я хочу сказать, что подвеске из белого нефрита со знаком Нищего принца около трёх тысяч лет. Если вы повернёте её к свету, увидите знак династии Мунх на обороте. Её земли сейчас – Северная провинция, – продолжал Бохай.
Я слышал каждое его слово и ничего не понимал, словно все вокруг вдруг заговорили на другом языке. В ушах звенело, перед глазами плясали мушки. Жрецы внимательно смотрели на меня, и статуи богов над их головами – тоже…
– Октай, откуда у тебя эта подвеска? – спросил император Алтан.
Я открыл рот, пытаясь вздохнуть. Воздух был странно прозрачный, слишком невесомый и никак не мог насытить. Сознание поплыло, словно в крови вновь разгулялось вино.
– Я… Я не могу сказать… – прохрипел я, вцепившись в одежду – пояс стал слишком тугим.
– Ты отказываешься что-то рассказывать мне, Сыну Неба? – удивился император.
Я поймал обеспокоенный взгляд Тархана и улыбнулся. Пусть я опозорен, но друга никто ни в чём не посмеет обвинить…
– Я поклялся никому не говорить.
– Я могу убить тебя, ты понимаешь это? – вкрадчиво уточнил император.
– Я поклялся. Я должен исполнить хотя бы эту клятву, – пробормотал я, силясь разглядеть его сквозь пляшущие в глазах искры. – И я её исполню… исполнил…
– Ты сын предателя, раб, посмевший сбежать от нас! От меня! – загрохотал император. – И ты что-то смеешь утаивать, прикрываясь какой-то клятвой, когда тебя судит Сын Неба?!
– Отец, ты же слышал свидетельства, – вмешался принц Чан. – Октай пытается…
Император перебил:
– Ты сам говорил, что хочешь вернуть его себе!
– Когда я просил суда, я хотел для Октая справедливости!
– Он сбежавший раб. Какая ещё справедливость?!
Они говорили что-то ещё, но их голоса сливались и исчезали в накатывающем звоне. Сознание выхватывало лишь отдельные слова, и меня хватало только на то, чтобы узнать, кто выступает:
– …Связь с Небесами очевидна… – Бохай
– …Готовность рискнуть собой… – Ринчен.
– … Две бочки целебной воды… – Тархан?
Статуи богов тоже шептались:
– …Пробудил бога…
– …Жажда свободы с такой яркой силой…
– …Жаль, в сердце нет любви…
– …Присматривал тоже. Его прадед поклонялся мне…
Кто-то даже обсуждал императора:
– …Искупил вину рода, а он…
– …Слишком много позволяет…
– …Давно не годится…
Люди уплыли куда-то вниз, уменьшились. Статуи богов надвинулись на меня, потолок поехал вверх. В лицо ударил солнечный свет и ослепительное синее небо. Звон стал ниже, превратился в величественный голос, тянущий на одной ноте:
– …На царствование венчается…
Император Алтан схватился за сердце. Вокруг головы принца Чана вспыхнул солнечный ореол. Где-то в толпе я увидел прекрасное золотое лицо, пронзительные зеленые глаза.
И Нищий принц улыбнулся мне.
Эпилог
– Вот вольная. Вот родословная. Это нужно отнести в суд. Думаю, дело Хуай не затянут, но если что – обращайся. У меня есть нужные знакомства, – Бохай по очереди выложил на стол бумаги для Унура и улыбнулся мне ещё шире. – А вот твой документ об обелении клана.
Поверх всех бумаг лёг свиток из шёлковой бумаги с печатями и подписями императора. Я благоговейно погладил золотую вязь по краю и прикоснулся к самой важной строчке:
«Сим свидетельствую, клан Гэгэн чист пред Небесами и законом».
Отец и остальные предки могли быть спокойны. Я всё-таки сделал это. Как? Когда? Я так и не понял. Впрочем, это было неважно.
А Бохай продолжал рыться в бумагах. Весь его стол был завален прошениями, и найти что-то было настоящим подвигом.
– В главный храм Северной провинции мы написали. Нищего принца быстро внесут в список живых богов. Возьми на всякий случай наше свидетельство, вдруг пригодится. За компенсацией придёшь к главе столицы через неделю, там же получишь документы на своё поместье… Что-то я забыл… – Бохай подумал и кивнул: – Точно! Платок жреца! Вот здесь поставь свой отпечаток пальца…
Он вручил мне белый шелковый платок с вышивкой и аккуратно выписанными иероглифами, которые свидетельствовали, что я, жрец Нищего принца Октай, мог беспрепятственно путешествовать в любой уголок империи. Подвинул ближе брусок жирных фиолетовых чернил. Я испачкал в них три пальца и с удовольствием оставил след на платке.
– Благодарю, досточтимый жрец Бохай. – Я поклонился главному жрецу Владыки Гроз. – Без вас я бы… Не знаю, что со мной было бы.
– Ничего бы с тобой не было. Не я, так кто-то другой, – отмахнулся Бохай и, спрятав чернила, поставил локти на стол. – Ты же не покинешь провинцию до конца поры посевов? Всё-таки у нас не так много жрецов, тем более таких, с которыми говорят Небеса.
Жрец, с которым говорят Небеса… Всё казалось, что это не про меня.
– Бохай, как? – жалобно спросил я. – Как я – и вдруг говорящий с Небесами? Я… Как так вообще получилось, что я вдруг стал настоящим жрецом? Почему так долго ничего не мог понять? Вы сразу поняли, Тархан всё понял, все всё вокруг видели. Почему не видел я?!
– Потому что тебя
