Семья волшебников. Том 1 - Александр Валентинович Рудазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Лахджа убедила мужа, что сухой жар финской сауны ничем не хуже, а собственная парилка им точно не повредит. В Валестру каждую неделю не наездишься, а в бане сгорают гнев и ненависть, она несет здоровье и долголетие.
В конце концов, Лахджа просто любила баню.
Объяснять мастеру Серстебруду, что это будет такое, пришлось долго. Как всякий цверг, был он консервативен, упрям и слегка твердолоб. Но, к счастью, у их народа тоже есть традиции домашних бань, только цвергская сауна-харок немного отличается от финской.
— Так, ну мы возьмем небольшую пещеру, отгородим часть каменной кладкой, выложим печь… — начал он.
— У нас нет пещеры, — возразила Лахджа.
— Возьмем пещеру… нет пещеры. Выроем котлован, сделаем пещеру.
— Нам не нужна пещера. Я хочу на открытом воздухе. Вот здесь, рядом с прудом.
— Вы что, сумасшедшие?
Но в конце концов его убедили выстроить то, что хочет заказчик, а не то, что привык делать он. В деревянном зодчестве Серстебруд толк тоже знал, хотя и считал, что добрый камень это баловство не заменит.
Кстати, строго говоря, он был не он, а она. Лахджа видела по ауре, что это женщина. Но со стороны это было не очень очевидно, и сама Серстебруд называла себя в мужском роде, так что демоница не стала заострять внимание. У цвергов так принято, это их культура.
Когда сгустились тучи и с неба полилась вода, мастер даже не ушел под крышу. Продолжал стучать молотком, пока Лахджа и Майно стояли на берегу.
— А не стоило все это заранее сделать, а не в последний день перед гостями? — спросил муж.
— Стоило. Но ты ж не сделал.
— Я?.. Я монографию пишу!
— Прямо сейчас — не пишешь.
— Я пойду писать монографию — хорошо. Хорошо! Знаешь, какую часть я сейчас пишу?
— Какую?
— «Усмирение непокорного фамиллиара: особенности и сложности, с которыми вы столкнетесь, если фамиллиар — высший демон».
— А среди сложностей есть невозможность его усмирить?
Майно наклонился к Лахдже и шепотом произнес:
— Нет.
Затем он с достоинством удалился, а Лахджа задумчиво произнесла:
— Вот так вот, значит, да? Ну ладно, понятно.
Когда пруд наполнился на четверть, она сходила за аквариумом. Рыбка сразу подплыла к краю, высунулась из воды и критически осмотрела свое будущее жилище.
Пока мелко. Мутно. Водорослей нет.
Из всех фамиллиаров она единственная не умела говорить вслух. Только обмениваться мыслями. Но она все слышала и понимала, так что Лахджа ответила:
— Понятно, у тебя есть стандарты. Что еще нужно добавить?
Водоросли. Воду. Кувшинки. Самок.
— Ишь ты!
Дно галькой выложить. Воду проточной сделать.
— Это как?
Не знаю, придумай что-нибудь.
Лахджа задумалась. От реки пруд далековато, да между ними еще и усадьба. Рыть обходной километровый канал было бы безумием.
Нет, конечно, у Лахджи есть Ме Землевладельца. Она может постепенно притянуть грунтовые воды, заставить забить ключи и превратить пруд в естественное озеро, а от него отвести небольшой ручеек, который постепенно соединится с рекой… но это работа не на день, а на месяцы.
Хотя… все развлечение. Гхьетшедарии постоянно занимаются чем-то таким. В Паргороне воды не слишком много, и вся она под землей, вот они и проводят искусственные каналы, трубы…
— Давай просто сделаем тебе фонтан, — предложила Лахджа. — Или несколько.
Нет, я хочу ручей.
Лахджа кивнула, но сама уже задумалась о фонтанах. Пруд-то огромный, хоть и мелкий. Больше ста метров в ширину, почти двести в длину. Тут этих фонтанов столько поместится!..
— Мастер Серстебруд, а вы фонтанами занимаетесь?! — окликнула она цверга.
— Сделаем, — коротко ответил тот.
Рыбка с нетерпением ждала, когда пруд достаточно заполнится. Лахджа до предела усилила свой ливень, но дело все равно двигалось медленно. На шум воды пришли Тифон и Сервелат, с легкой завистью глядя на рыбку. Они тоже получили отдельные жилища, но не собственные экосистемы.
Где справедливость? Я старейший из фамиллиаров. Никто не делал мне собственный пруд.
Снежок наблюдал с балкона. Он не хотел мочить лапки.
У вас есть дом, сад и весь мир. А у рыбки никогда не было ничего, кроме аквариума. А у моря мы не живем и река тоже далеко.
Но если Снежок так хочет, он может жить вместе с рыбкой в пруду.
Пришла потаращиться и Астрид. Она доложила маме, что наконец-то сумела досчитать до двадцати десяти, и с интересом уставилась в пруд.
— А здесь купаться можно будет?
— Да, когда наполнится. Сейчас тут… полметра. Можно тебя уже выпустить?!
Мутно еще.
— Я тоже хочу помогать, — сказала Астрид, переведя взгляд на стучащего молотком цверга. — Можно мне помочь?
— Даже не знаю, заслужила ли ты…
— Ну пажаласта, пажаласта, я же до двадцати десяти досчитала!
— До тридцати?
— Да, до тридцати.
— Ну тогда, наверное… хм… что же тебе поручить…
Лахджа в детстве читала «Тома Сойера», поэтому знала, что если хочешь заставить ребенка что-то сделать — преврати это в привилегию. Не подавай, как обязанность — подавай как право, которое нужно заслужить. Она приучала к этому Астрид, и это неплохо работало.
— Так и быть, можешь собирать мусор на бережку, — снисходительно разрешила Лахджа. — Чтобы берег был красивый.
Астрид приняла от мамы мешок и грабельки. Ее глаза жадно загорелись — она теперь рыцарь мешка и грабель. Она будет поджидать водяное чудовище.
Лахджа начала убирать с другого конца. На Астрид она все-таки не слишком надеялась, а енот убирается в доме, так что она взяла на себя сад. Отрастила несколько дополнительных рук, похватала ими все грабли, прочий пригодный садовый инвентарь и побольше мешков, и принялась сгребать все неликвидное, оттаскивая за ограду, в помойную яму.
Помойная яма при усадьбе была самая обыкновенная, ничем не отличающаяся от тех ям, которыми пользуется простой люд, знать не знающий даже слова «мана». И мусорные ведра самые обыкновенные.
Некоторые волшебники устанавливают у себя всякие односторонние порталы, всесжигающие гексаграммы и монстрамическую Живую
