Т А Й Н А Ц А Р Я И О А Н Н А - Петр Хомяков

– Не доверяете?

– Нет, просто отношусь ответственно.

– Это ваше последнее слово?

– Нет. Хотя бы потому, что вы сами своего слова еще не сказали. Итак, „да“ или „нет“?

Он встал, не пытаясь напроситься на дальнейшее продолжение общения.

– Вы уже уходите?

– Да. Но перед этим я хотел бы выслушать ответ.

– У меня к вам предложение. Оставайтесь на ночь. И продолжим разговор.

– Ночь с такой красавицей – это подарок Богов. Но, извините, я сейчас совершенный ноль в качестве любовника. Поэтому не остаюсь и жду ответа.

– Вы просто не знаете своих возможностей. Я вам помогу их раскрыть.

– Извините, княжна, но я жду не ваших ласк, а вашего ответа.

– Хорошо. Давайте компромисс. Я не говорю „нет“. А вы остаетесь. Согласны?

– Предложение интересное. Ладно, но ваш ответ не изменится утром?

– Не изменится.

– Идите в душ первым, Семен, – сказала Тамара. – А я потом.

Он не возражал и пошел в ее со вкусом оборудованную ванную. Под душем он плескался не долго. И вышел в комнату без стеснения, в одних в трусах и футболке.

Тамара тоже без стеснения, хотя и мельком, оглядела его фигуру, проходя в ванную. Да, Семен был типичным мужиком намного старше сорока. К тому же еще и не обладавшим от природы никакими особыми внешними данными. Мал ростом, немного кривоног, обрюзг. Правда, в меру для такого возраста, когда многие русские мужики стоят уже на пороге могилы, окончательно сломленные жизнью.

Тамара невольно сравнила его с другими своими знакомыми. Которые не обязательно были ее любовниками, но которые чем-то привлекли ее внимание.

Взять того же Володю Тонкова. Она вспомнила пикник на берегу Волги, который организовывала Наталья, где собственно, Тамара и познакомилась с Тонковым. Да, он не намного младше Семена, но как ловок, подтянут. Хотя и немного полноват.

А Кузнецов! На том же пикнике перемахнувший Волгу. Она вспомнила его, отряхивающегося на берегу после этого заплыва.

– Посвящаю этот маленький спортивный успех присутствующим дамам! – проорал профессор. И потом три часа танцевал со всеми подряд на поляне под магнитофон. Тогда от усталости повалились даже гораздо более молодые мужики. А этот, плотный, похожий на окатанный валун, неандертальского вида мужчина без возраста все крутил и крутил в танце меняющихся партнерш.

Семен не такой. Но именно он готов рискнуть всем ради нее. А женщине, именно женщине, а не сопливой глупой девке нужна в первую очередь именно такая беззаветная преданность.

И далеко не всякой, ой не всякой, доведется такую преданность в жизни встретить. А то, что эта преданность исходит от усталого, невзрачного и, наверное, отнюдь не блистающего и иными душевными качествами, человека не так уж важно.

Рассуждаю, как баба, а не как княжна, – подумала Тамара, стоя под тугими струями контрастного душа. Она вдруг вспомнила Половцева, которого тоже хорошо знала. Вспомнила его азартную, хищную, клыкастую улыбку. Шальной взгляд. Ловкие движения неплохого спортсмена. А разговоры и мысли Половцева, где блестящий интеллект сочетался с безумным накалом эмоций. И что самое важное и примечательное, эмоций не „утробных“, вызванных примитивным голодом. В том числе любовным. А эмоций по поводу вопиющего несовершенства этого мира.

Но… Половцев убит. И в кровати ее ждет даже не один из друзей и соратников Юрия, которые все в чем-то похожи, а Мыльников. Мыльников, который, если и способен на эмоции, то, наверное, совершенно обывательские. Житейские.

Если, конечно он еще не заснул, – с легкой долей презрения подумала Тамара. И тут же поправила себя, с жалостью отметив, – по нему чувствуется, что устал он и испереживался. Так что держится из последних сил. Тут и заснуть не долго.

Она вышла из ванной свежая и прекрасная, как Афродита. На этот раз на ней был короткий, почти символический полупрозрачный халатик. Легкой походкой она проскользнула к кровати.

Мыльников, вопреки ее опасениям не спал.

– Тамара, не обижайтесь, я никакой. Давайте поспим.

– Не бойся, Семен. – Горячо прошептала она, впервые называя его на „ты“. – Я все сделаю сама. Не бойся и не стесняйся. Не бойся сделать женщине приятное в меру своих возможностей. Пусть они и будут скромными. Даже более чем скромными.

Ну, не стесняйся, положи мне руку на бедро. Вот так, а теперь выше. Теперь просунь пальцы, туда, куда они сами просятся.

Ты думаешь, что это не серьезно? Что это чуть ли не детские игры, недостойные взрослых людей? Что этим людям подобают другие отношения. Другие или никаких? Ты ошибаешься. Если подходить к этому с искренним чувством, со страстным желанием сделать приятное партнеру, то можно получить удовольствие и от такого общения, даже не будучи сексуальными гигантами.

Мыльников со все большей страстью гладил ее бедра и промежность. И почувствовал вдруг, что может попытаться сделать нечто большее.

– Молодец, – прошептала она. – Ну, не бойся. Смелее.

Ему показалось сначала, что ее промежность широка как у женщины, рожавшей по крайней мере раз десять. Он сумел войти в нее даже со своим весьма вялым мужским достоинством.

Они начали медленно двигаться навстречу друг другу. И по мере того, как его мужское достоинство наливалось мощью, ее влагалище становилось все уже и туже. Теперь она напоминала ему молоденькую девочку, и наверное, сейчас он не смог бы войти в нее.

Но это было и не нужно. Он уже был в ней, и двигался все яростнее. И, наконец, содрогнулся в истоме окончания этого любовного эпизода.

– Тамара, мне показалось, или мы перешли на „ты“, – первым делом, спросил он, проснувшись утром.

– Не показалось, Семен. Теперь ты мой рыцарь, а я твоя дама сердца.

– Мне бы хотелось нечто поскромнее и пореальнее. Чтобы ты была моей женой. Или хотя бы невестой.

– Семен, не будь большим ментом, чем ты есть. Не принижай уровня наших отношений.

– Тамара, ну почему чуть что, сразу „мент“, „ментом“ и так далее и тому подобное?!

– Потому что менты это концентрированное воплощение всей убогости, пошлости и хамства нашей жизни. Жизни страны, которую хотим покинуть и я, и ты. Причем, предварительно присвоив ее национальное достояние – библиотеку Ивана Грозного. Или я не права?

– Права, ваша светлость, права. Но знаешь, сегодняшняя ночь навела меня на мысль, – она смотрела на него напряженно, ожидая очередной вопиющей ментовской бестактности. Между тем он продолжал, – на мысль, что ты больше ведьма, чем княжна. Хотя в то, что ты княжна, я верю.

Она облегченно засмеялась.