Пять недель на воздушном шаре - Жюль Верн

Мосфея. – Шейх. – Денхем, Клаппертон, Оудней, Фогель. – Столица Логгум – Туль – Кернак. – Штиль. – Логгумский правитель и его двор. – Нападение. – Голуби-поджигатели.

На следующий день воздухоплаватели снова продолжали свой отважный полет. Они теперь верили в «Викторию», как моряк верит в свое судно. Она ведь с честью выдержала все испытания: и ураганы, и тропический зной, и подъемы среди страшных опасностей, и еще, пожалуй, более рискованные спуски. А управлял своим шаром Фергюссон, можно сказать, мастерски. Вот почему, не зная хорошенько, где будет конечный пункт их путешествия, доктор уже больше не боялся за его исход. Конечно, в этой стране дикарей и фанатиков необходимо было принимать особые меры предосторожности, и он не переставал убеждать своих друзей быть всегда начеку.

Ветер медленно нес их к северу, и около девяти часов утра показался большой город Мосфея, раскинувшийся на плоскогорье среди двух высоких гор. Он занимал неприступную позицию. К нему вела только одна узкая дорога, извивавшаяся среди лесов и болот.

Как раз в этот момент в город въезжал шейх. Его сопровождал конный эскорт в разноцветных одеждах. Впереди шли трубачи и скороходы, очищавшие дорогу от ветвей.

Доктор, желая поближе поглядеть на туземцев, начал снижаться. По мере того как шар, приближаясь, стал увеличиваться, арабы приходили все в больший ужас, и скоро все они удрали быстротой, на которую только были способны их собственные ноги и ноги их коней. Один лишь шейх не двинулся с места. Он взял в руки свой длинный мушкет, зарядил его и с гордым видом стал ждать.

Доктор снизился приблизительно на высоту ста пятидесяти футов и громко на арабском языке приветствовал шейха. Услышав эти слова, несшиеся с небес, шейх сошел с коня и распростерся в дорожной пыли. Фергюссон, как ни старался, ничего не мог сделать: шейх не смел подняться.

– Оно и понятно, – сказал доктор, – если при первом появлении здесь европейцев в них видели какую-то породу сверхчеловеков, то уж нас они подавно не могли не принять за сверхъестественные существа.

И когда шейх станет рассказывать о встрече с нами, его арабская фантазия разыграется и он, конечно, распишет это происшествие как только сможет. Представьте себе, какие удивительные легенды создадутся когда-нибудь о нас с вами!

– А жаль, – сказал охотник. – Было бы, пожалуй, лучше, если бы они видели в нас простых людей. Тогда они высоко оценили бы могущество европейской цивилизации.

– Согласен, Дик, но тут уж ничего не поделаешь. Как бы ты ни объяснял ученым этой страны механизм аэростата, они ничего не поняли бы и все равно заподозрили бы тут вмешательство сверхъестественных сил.

– Сэр, – спросил Джо, – вы говорили о первых европейцах, исследовавших эту страну. Кто они были, разрешите вас спросить?

– Мы, мой милый, находимся как раз на пути исследований майора Денхема; в Мосфейе он был принят султаном Мандара. Он покинул Борну и сопровождал шейха в экспедиции против феллатахов; он присутствовал при штурме города, который храбро защищался с помощью арабских стрел, снабженных пулями, и обратил в бегство войско шейха; все это послужило лишь предлогом для убийств, грабежей, набегов. Майора ограбили, раздели донага, и, если бы не лошадь, под брюхом которой он спрятался и на которой затем бешеным галопом умчался от победителей, он никогда бы не вернулся в Куку, столицу Борну.

– А кто же он, этот майор Денхем?

– Неустрашимый англичанин, руководивший с тысяча восемьсот двадцать второго до тысяча восемьсот двадцать четвертого года экспедицией в Борну. Его спутниками были капитан Клаппертон и доктор Оудней. Они покинули Триполи в марте, достигли Мурзука, столицы Феццана, по пути, который впоследствии проделал доктор Барт, возвращаясь в Европу, и шестнадцатого февраля тысяча восемьсот двадцать третьего года прибыли в Куку, расположенную возле озера Чад. Денхем изучал Борну, Мандара и восточные берега озера, а капитан Клаппертон и доктор Оудней пятнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать третьего года отделились от него и углубились в Судан до Сокото. Оудней умер от переутомления и изнурения в городе Мурмур.

– Значит, в этой части Африки, – спросил Кеннеди, – науке принесены большие жертвы?

– О, это роковая страна! Мы сейчас летим прямо к стране Багирми, через которую Фогель прошел в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году, чтобы проникнуть в Вадаи, где он исчез. Этот совсем еще молодой человек, двадцати трех лет, был послан на помощь экспедиции доктора Барта; они встретились первого декабря тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года; Фогель занялся изучением страны. В тысяча восемьсот пятьдесят шестом году он сообщал в своих последних письмах о намерении разведать страну Вадаи, куда не проник еще ни один европеец. По-видимому, он достиг столицы Вара, где его, по одним сведениям, взяли в плен, а по другим – убили за то, что он пытался взойти на священную гору, находившуюся в окрестностях города. Но не всегда следует верить слухам о смерти исследователей-путешественников – это освобождает от необходимости искать их. Сколько раз, например, из официальных источников сообщалось о смерти доктора Барта, что вызывало у него законное раздражение. Вполне возможно, что вадайский султан держит Фогеля в плену в надежде на выкуп. Барон Нейманс отправился в Вадаи, но умер в Каире в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. Мы теперь знаем, что Хейглин пустился по следам Фогеля вместе с экспедицией, посланной из Лейпцига. Таким образом, мы вскоре узнаем о судьбе, постигшей этого молодого и интересного исследователя[24].

Вскоре Мосфея скрылась за горизонтом. Перед глазами аэронавтов уже проносилась Мандара, этот на редкость плодородный край, со своими лесами из акаций, с лугами, усеянными красными цветами, с полями индиго и хлопчатника. Шумно мчала свои бурные воды река Шари; в восьмидесяти милях отсюда она впадала в озеро Чад. Доктор проследил ее течение по карте Барта.

– Вы видите, – сказал он, – что работы этого ученого отличаются необычайной точностью; мы приближаемся к области Логгум и, может быть, к ее столице, городу Кернак. Здесь погиб бедный Туль, которому не было еще двадцати двух лет. Это молодой англичанин, лейтенант семидесятого полка, который всего лишь несколько недель как присоединился к майору Денхему в Африке и немного спустя погиб. О, эту огромную страну можно с полным правом назвать кладбищем европейцев.

Несколько лодок, длиной футов в пятьдесят, плыли вниз по течению реки Шари. «Виктория», парившая на высоте тысячи футов, почему-то мало привлекала внимание туземцев. Довольно сильный до этого ветер стал спадать.