Снегурочка на заказ (СИ) - Либрем Альма

— Опять в комнате сидеть? — вздохнула Витася. — Ну да глупость же! Не хочешь со мной болтать — так правда, прогулялись бы куда-то сходили, чем не отдых…

— Спасибо, но нет, — ответила я, испытав острое желание сбежать подальше от Виталины и забыть о том, что мы с ней вообще разговаривали. Дернул же меня чёрт сесть с нею чаевничать! Нашла с кем! Понимала ведь, что Виталина ничего хорошего мне точно не скажет, а если не будет оскорблять, так только потому, что ей что-то нужно…

Я буквально взлетела по ступенькам на третий этаж, но в коридоре поняла, что что-то изменилось. Мир начал восприниматься иначе, я как будто пила не чай, а как минимум коньяк. Лёгкая тошнота заставила задуматься, что же за травы там были, но я уверенно отогнала от себя глупые мысли и бодро зашагала к комнате.

Дверь почему-то показалась мне удивительно тяжелой. Перед глазами все запрыгало, но потом встало на свои места, но на сей раз я даже не задумалась, почему это. Мало ли? Давление подскочило или как там, когда перед глазами все пляшет? Карпатский чай в голове играет.

Даниил всё ещё стоял у окна, опершись спиной о подоконник. В комнате ровным счетом ничего не изменилось, даже бумаги в том же порядке лежали на кровати, и мне ни с того ни с сего показалось, что они тут лишние, мешают только. С губ сорвался совершенно дурацкий и неуместный смешок, и я поймала на себе удивленный взгляд Котовского, но проигнорировала его.

— Что-то у нас тут… бардак, — слова как-то неуверенно прозвучали, и я, пытаясь отыскать точку опоры, устроилась на краешке кровати и принялась собирать бумаги.

Цифры проекта теперь превратились в непонятную кашу черных символов, и, глядя на них, я вдруг очень сильно захотела рассмеяться, но — сдержалась. Подумала, что не хочу делиться своим отличным настроением с Котовским, он, наверное, даже не поймет толком, почему мне так весело…

Кстати.

Почему мне так весело?

Ответ как-то упрямо не находился. Я закусила губу, чтобы привести себя в чувство. Получилось больнее, чем обычно, и все чувства были как будто обострены, но одуматься не получилось. Мне всё ещё хотелось развалиться на кровати и хохотать, как сумасшедшей. А самое главное, в голове не было ни единой здравой мысли относительно того, как это прекратить.

Я взяла себя в руки — или думала, — что взяла, — и принялась собирать рассыпавшиеся бумаги, укладывать их в стопку…

Чтобы спустя несколько минут уронить всё на пол и всё-таки рухнуть на покрывало и застыть, закрыв глаза и раскинув руки в стороны.

— Оля, всё в порядке? — в голосе Даниила звенели дразнящие нотки.

— Ага, — подтвердила я. — Всё просто чудесно!

Чтобы не уподобляться Витасе, я сбросила туфли, даже не обратив внимания на то, куда они полетели.

— Что за дурацкие правила, — ляпнула ни с того ни с сего, почувствовав, что просто обязана рассказать об этом Даниилу. — Ходить по дому в обуви! Кто это вообще придумал? Неужели у Богданы ноги не болят? И ей так удобно?

— Она с какого-то фильма привычку эту потянула, — голос Котовского звучал как-то очень далеко, и мне пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть, куда он подевался.

Увы, но сколько б я ни крутила головой, Даниил от этого из воздуха не появился. Мне пришлось сесть, чтобы обнаружить его у изножья кровати, склонившегося над разбросанными бумагами и собиравшего их. И чего он так улыбается? Что случилось-то?

Я невольно залюбовалась мужчиной, когда он наконец-то собрал проклятые бумажки и выпрямился, пытаясь найти место, куда можно было бы уложить все документы по проекту. Этот внимательный прищур глаз, вечная усмешка на губах.

Как я могла вообще когда-то его ненавидеть? Как могла считать Даниила скотиной, просто затягивающей своих подчиненных в постель.

— Даня-а-а? — протянула я, как будто была пьяная донельзя, что даже три слова в кучу собрать не могу.

— Что? — Котовский пересек комнату и старательно запихивал бумаги в какой-то файлик, а я перевернулась на живот, подперла голову кулаком и внимательно наблюдала за каждым его движением, жадно ловила даже тень улыбки.

— А у тебя были служебные романы? — поинтересовалась я, как будто это сейчас было главной темой, которую нам следует обсудить.

— Не было, — усмехнулся Даниил. — Обычно я против.

— А со мной? — хитро поинтересовалась я, хотя в здравом уме ни за что не решилась бы задать такой вопрос.

— А с тобой ты ж не поддаешься, — закатил глаза Котовский, поворачиваясь ко мне.

— А с теми блондинками васнецовскими?

— Ну они же васнецовские, — пожал плечами Даниил. — Не мои. Так почему у меня должно с ними что-то быть?

— Слушай, — я попыталась устроиться поудобнее, краем глаза заметила, что проклятое платье задралось, обнажая ноги чуть больше, чем это было бы приличным, но даже и не подумала его одернуть. — Как ты можешь быть до сих пор одиноким?

— О, — фыркнул Котовский, — тебя так волнует этот вопрос.

Он, поддаваясь, сел рядом со мной на кровать, и я поспешила устроиться рядом, тоже сесть, чтобы это не выглядело совсем уж неприлично. Впрочем… Мы же взрослые люди! Кого интересуют эти приличия?

— Ну да, — кивнула я. — Я ж тебе уже сколько голову морочу. Любая другая девушка давно б уже с радостью прыгнула к тебе в койку и сделала все, что ей скажут, а я ещё нос ворочу. И притворство это с невестой. На кой тебе это надо, Котовский? С твоей-то репутацией?

Даниил изогнул брови.

— А ты сама-то не догадываешься?

Если быть предельно искренней, то сейчас я вообще ни о чем не могла догадываться. Я даже не соображала толком, и языком с трудом ворочала, словно действительно напилась чего-то и до сих пор не могла собрать в кучу из мелких пьяных кусочков.

— Не-а, — хмыкнула я, весело улыбаясь. — Не догадываюсь! Ну мало ли… Какие нынче у современных мужчин бывают причины!

Даниил смотрел на меня секунду, другую, а потом вдруг расхохотался, громко, легко. Как будто мои идиотские подозрения были самым смешным, что он слышал в своей жизни.

— Ох, Оля, — покачал головой он. — Мне не нужна любая другая девушка. Если б была нужна, я б давно её нашел, конечно же.

— Но ты не ищешь, — пролепетала я, прижимаясь к его плечу и крепко жмурясь в попытке то ли провалиться в сон, то ли в самом деле проснуться. — Почему ты не ищешь?

— Оля, — насторожился наконец-то Даниил, — с тобой все в порядке?

— Да-а-а, — протянула я, скользя ладонями по его плечам. — Так почему не ищешь-то?

— Потому что я уже всё, что мне надо было, уже нашел, — руки Даниила легли мне на талию, и я вздрогнула, наслаждаясь теплом его тела, этими жаркими, внушающими уверенность в себе прикосновениями.

Я потянулась за поцелуем как-то неожиданно даже для себя самой — и прильнула к его губам первой, обвивая руками его шею. Вышло как-то пьяно, но зато очень уверенно и жарко. Даниил даже и не думал меня отталкивать, наоборот, крепче прижал к себе и ответил на поцелуй, прижимая к меня к своему телу, стискивая в объятиях так крепко, чтобы я даже попытаться не могла вырваться на свободу. Но свобода — это последнее, чего мне хотелось сейчас. Наоборот!

Одинокой быть не так прекрасно, как может показаться кому-то. И если именно это подразумевает свобода, то пошла она к чертям собачьим! Вместе со всеми принципами, со всеми предрассудками…

Наверное, я ляпнула это вслух, потому что Котовский как-то насторожился, руки его напряглись, но он так ничего и не сказал. Я выгнулась ему навстречу, чувствуя, как ладони скользят вдоль спины, спускаются ниже, чуть сжимают. Ткань платья скользнула вверх по ногам, обнажая бедра ещё больше, но меня это сейчас совершенно не волновало.

Я нависла над Котовским, чувствуя, что сейчас рассмеюсь ему прямо в лицо от переполняющего меня странного чувства свободы и радости, вновь закусила губу в попытке протрезветь, но бесполезно — не помогало. Следующий поцелуй получился с привкусом крови и смеха, и Даниил ответил на него уже не так уверенно, как на первый.