Ветер над яром (сборник) - Павел Амнуэль

Охотник читал газету. Вернее, просто держал в руках согнутую пополам “Нортольд” и поверх газеты смотрел на Гюнтера. Ему было лет сорок пять — пятьдесят. Две глубокие вертикальные складки на щеках придавали лицу надменное, немного брезгливое выражение, выделяя длинный унылый нос. Глубоко посаженными, до колючести прозрачными глазами он внимательно ощупывал фигуру Гюнтера.

Гюнтер поморщился. Взгляд охотника вызывал неприятное ощущение. Еще тот клиент! Лениво окинув взглядом сумрачное помещение, Гюнтер вздохнул и неторопливо бросил:

— Да. Пожалуй, это на самом деле форпост для странствующих, страждущих, голодных и немытых… Добрый вечер.

Откуда-то сбоку из-за конторки приподнялся лысенький, лоснящийся портье. Он одернул жилетку на серой мятой рубашке с нарукавниками и поверх круглых, с толстыми линзами очков уставился на Гюнтера.

— Угодно остановиться? — спросил он.

— Угодно. — Гюнтер подошел к конторке и достал удостоверение водителя. — Номер прошу с ванной… Ну и, само собой, — ужин. На ужин мне…

— Ванн у нас нет, — промямлил портье, раскрывая огромную книгу для записи приезжих. — Есть душ. Общий.

Гюнтер чуть приподнял брови.

— Это как — женско-мужской? — съязвил он.

Портье исподлобья глянул на Гюнтера, засопел, но, промолчав, принялся усердно записывать, то и дело заглядывая в удостоверение водителя.

Сзади, не торопясь, бросили газету на стол, она зашуршала. Заскрипел, освобождаясь от тяжести, табурет. Приклад ружья, а затем палка стукнули о пол, и охотник, гулко ступая, начал подниматься по скрипучей винтовой лестнице. Портье перестал писать и проводил его взглядом.

— Это кто? — спросил Гюнтер, когда охотник исчез.

Портье вздрогнул. Муть с глаз моментально растаяла. Он пожевал губами.

— Да так… Охотник из Таунда.

— Кстати, о Таунде, — заметил Гюнтер. — Вы ведь здешний?

— Ну? — насторожился портье.

— Вы можете посоветовать в этом городе хорошую гостиницу? С ванной?

Пауза затянулась. Портье поднял выше очки и сквозь линзы неодобряюще посмотрел на Гюнтера. Подумав, словно взвесив что-то, он медленно, с расстановкой произнес:

— Там только одна гостиница…

Затем снова наклонился над конторкой. Кончив писать, достал ключ и протянул Гюнтеру.

— Комната номер шесть. Второй этаж. Если все же надумаете воспользоваться душем, спуститесь на первый.

Гюнтер подбросил ключ в руке.

— А как насчет ужина?

Портье сонно моргнул, возвращаясь в прострацию.

— Сейчас в вашем номере горничная. Закажете ей, — равнодушно сообщил он. — Ключ от машины оставите? Забрать вещи?

— Не стоит. Я пробуду у вас только ночь.

Портье пожал плечами. Гюнтер кивнул и подошел к лестнице. Уже на ступеньках он вдруг вспомнил о черном коте на автостолбике у крыльца и остановился.

— Кхм… — обратился он к портье. — Скажите, а ваш кот на цепи. — это что — визитная карточка мотеля?

— К-какой… кот? — поперхнулся портье. Его лицо и лысина вдруг стали бледно-желтыми, покрылись крупной испариной, глаза и пальцы забегали по конторке.

— Черный, — немного ошеломленно ответил Гюнтер. Такой реакции от портье он не ожидал.

Фигура портье съежилась, осела, словно расплылась за конторкой.

— Где? — вопрос прозвучал сдавленно и бесцветно.

Гюнтер повел головой в сторону двери.

— Шутите, — не повернув головы, проговорил портье. Взгляд его стал пустым и тоскливым. — Никого там нет…

Гюнтер удивленно поднял брови.

— Так уж и нет?

Он пересек холл и распахнул дверь. Черного кота с ошейником действительно не было. Автостолбика тоже… Гюнтер обернулся. Портье сидел в той же позе и даже не сделал попытки посмотреть в дверь. Он печально уставился куда-то сквозь холл.

Гюнтер шумно выдохнул, мотнул головой и пошел к винтовой лестнице. Уже на втором этаже он подумал, что неплохо бы, стоя у открытых дверей, сказать: “Ну вот же он!” И посмотреть на реакцию портье.

В номере он застал маленькую шустренькую прислугу в темно-синем мини-платье и в белоснежном передничке. Спиной к двери, наклонившись над кроватью, она споро заправляла постель. Гюнтер кашлянул, но девушка не подумала обратить на него внимание. Тогда он прислонился к филенке двери и стал изучать узор ажурных колготок. Это оказалось более действенным средством, чем покашливание.

Девушка подняла голову, окинула Гюнтера взглядом, и, продолжая взбивать постель, спросила:

— Вы не могли бы быть так любезны и сообщить мне, что тридцатисемилетний опытный мужчина может найти нового в женских ногах?

“Ого! — поразился Гюнтер. — Однако служба информации здесь поставлена на широкую ногу!”

— Видите ли, — начал он несколько фривольно, — у меня как и у многих людей, в свое время была тетушка. Обворожительный, всеми обожаемый человек. Она была восхитительна не только душой, но, простите, и телом.

Он вздохнул.

— И особенно превосходны были у нее ноги… С тех пор, пусть не покажется вам вульгарным, при встрече с женщинами я в первую очередь невольно обращаю внимание на их ноги и сравниваю с тетушкиными. Честно сказать, подобных мне еще не приходилось встречать.

Девушка выпрямилась и уныло улыбнулась.

— Отпускник, — констатировала она. — Еще один… Может, ваша тетушка ко всему еще была мисс родного города?

— М-м… Берите выше. Она была мисс континента.

Девушка все так же уныло окинула Гюнтера взглядом.

— Ну, да. Начало отпуска. Первая стадия, — словно про себя проговорила она. — Единственное, я не могу понять, чем могут мужчине запомниться тетушкины ноги?

— Знаете, они производили впечатление не только на меня, после того, как тетушка стала мисс континента, бургомистрат подарил ей изготовленную по спецзаказу автомашину, поскольку ни в один стандартный легковой автомобиль она не помещалась.

Девушка поморщилась.

— Оставили бы вы в покое свою тетушку…

Она достала из кармашка передника блокнот и карандаш.

— Что будете есть?

— Значит, так. Для начала…

— Мяса нет, — сурово предупредила горничная. — Сегодня у нас вегетарианский день.

— Послушайте, в этом заведении у всей прислуги такая скверная привычка — перебивать постояльцев?

Девушка демонстративно возвела глаза к потолку.

— Я так понял, — хмыкнул Гюнтер, — что меня здесь будут кормить тем, что есть. Итак, что у вас на ужин?

— Бушедорский салат и жареный картофель в сметане с петрушкой, — невозмутимо выпалила горничная.